«В итоге победила линия Ленина»

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций, посвященных революционному прошлому нашей страны. Вместе с российскими историками, политиками и политологами мы вспоминаем ключевые события, фигуры и явления тех лет. Об обстоятельствах созыва и разгона Учредительного собрания и последствиях этого события для дальнейшей истории России рассказал доктор исторических наук, профессор РАНХиГС Константин Морозов.

«Лента.ру»: Когда в российском обществе появилась идея Учредительного собрания и кто ее разделял?

Морозов:Уже в одном из вариантов «Конституции» декабриста Никиты Муравьева высказывалась важнейшая идея, что «источник верховной власти есть народ, которому принадлежит исключительное право делать основные законы для самого себя». Вообще, эта идея восходит к эпохе Просвещения, соединяя при этом две традиции — русскую соборную и европейскую. Перед глазами российской революционной общественности были примеры Конвента времен Великой французской революции 1789-1793 годов и Учредительного собрания революции 1848 года, создавшего Вторую республику во Франции. «Народная воля» включила требование Учредительного собрания в свою программу и заявляла о своей готовности прекратить террор и подчиниться его решениям, если оно будет созвано.

Поэтому идея Учредительного собрания к началу ХХ века стала очень популярна среди интеллигенции, а требование его созыва было включено в программы большинства российских и национальных партий (включая и социал-демократов, частью которых были большевики). Сохранилось любопытное замечание эсера Бориса Соколова, что в марте 1917 года солдаты не понимали идеи Учредительного собрания, им ближе были Советы, похожие на привычные для них крестьянские сходы, но уже к лету благодаря пропагандистской работе интеллигенции миллионы солдат и крестьян поддержали требования созыва Учредительного собрания.

Действительно ли Совнарком поначалу позиционировал себя как промежуточный орган власти, как новое Временное правительство, которое потом передаст власть Учредительному собранию?

Да, это так. Летом и осенью 1917 года Ленин и большевики одной из причин необходимости свержения коалиционного Временного правительства как раз называли необходимость скорейшего созыва Учредительного собрания, с которым якобы затягивала буржуазия. Себя они выставляли гарантом этого созыва.

Собирались ли большевики всерьез передавать власть Учредительному собранию?

По этому вопросу единства среди них не было. Значительная часть рядовых большевиков искренне верили, что партия захватила власть, чтобы передать ее Учредительному собранию. Что касается партийной верхушки — там был раскол. Ленин вообще хотел отложить выборы на неопределенный срок, а Зиновьев, Каменев и другие настаивали на созыве Учредительного собрания. При этом они получили поддержку других большевиков, считавших, что нужно держать свои обещания.

Судя по всему, в отличие от Ленина многие большевики надеялись победить на этих выборах — они же обещали народу землю и скорейшее прекращение войны. Поэтому большевистская партия вела очень энергичную агитацию в предвыборной кампании. Я полагаю, что «мягкие» большевики действительно хотели передать власть Учредительному собранию, поскольку надеялись стать там крупнейшей фракцией (то есть как бы передать власть самим себе и легитимизировать уже существующий Совнарком).

Но как только стало ясно, что их партия проиграла выборы (она получила лишь 22,5 процента голосов), часть большевиков во главе с Лениным выступили за отсрочку созыва или за разгон Учредительного собрания. Другая часть, включая Бухарина и Троцкого, на заседании ЦК 29 ноября 1917 года настаивала на изгнании депутатов-кадетов и объявлении депутатов-большевиков, левых эсеров и меньшевиков-интернационалистов революционным конвентом. Бухарин и Троцкий, а также «мягкие» большевики считали невозможным в тот момент отсрочку или разгон Учредительного собрания. Впрочем, в конечном итоге победила линия Ленина.

Но почему Временное правительство так долго не назначало выборы в Учредительное собрание?

Во-первых, либеральные и консервативные слои общества опасались Учредительного собрания, которое установит в России республиканский демократический строй и выполнит крестьянские требования о «социализации» земли. Эти политические силы всячески препятствовали его созыву, понимая, что окажутся там в абсолютном меньшинстве, что потом, собственно, и случилось. И во Временном правительстве, и внутри партии эсеров шла ожесточенная борьба: часть социалистов в попытках сохранить коалицию с кадетами парализовала усилия одного из лидеров эсеровской партии, центриста Виктора Чернова, пытавшегося создать однородное правительство из социалистов и срочно созвать Учредительное собрание.

Во-вторых, те, кто отвечал за организацию и проведение выборов, старались сделать это как можно тщательнее и добросовестнее, поскольку от их честности и прозрачности зависела легитимность будущего Учредительного собрания. Надо сказать, что со своей работой они справились на совесть: выборы были организованы блестяще. И хотя это были первые в истории России прямые, равные и тайные выборы, но по принципам и механизмам организации, честности и прозрачности они и поныне остались непревзойденным образцом. Даже позднеперестроечные выборы им уступали, не говоря уже о последующих.

То есть опоздали с созывом Учредительного собрания?

Коридор возможностей для сохранения в 1917 году демократии в России был, но весьма узкий. Как верно заметила в декабре 1917 года видный член партии эсеров Евгения Ратнер, для этого нужно было созывать Учредительное собрание на два-три месяца раньше и как можно скорее осуществлять на практике аграрные преобразования.

Большую ответственность за блокирование попыток эсеров-левоцентристов срочно созвать Учредительное собрание, отказаться от коалиции с буржуазными силами и создать социалистическое правительство несут и часть меньшевиков, и часть так называемых правых эсеров — Авксентьев, Гоц, Брешко-Брешковская, Аргунов и сам Керенский. Кстати, и в следующем 1918 году они выступали за коалицию с либеральными силами и даже генералами, что в итоге закончилось омским переворотом Колчака, расколовшим антибольшевистский фронт и оказавшим тем самым большевикам услугу.

Насколько уместным было проведение всеобщих выборов в воюющей стране в ситуации конца 1917 года?

Как раз указание на неуместность выборов в воюющей стране и было одним из аргументов откладывания их теми силами во Временном правительстве, которые страшились демократичности и радикальности социально-политических требований будущих депутатов. Но так ли это? Разве выборы были таким пустяком, на который не стоит отвлекаться во время войны? Или они могли расколоть общество?

На мой взгляд, Учредительное собрание было единственным реальным способом легитимного и мирного выхода из системного кризиса, который до предела обострил все накопившиеся в России проблемы и противоречия. Но для этого его нужно было собирать не позже августа или хотя бы сентября. Что касается опасности раскола — конечно, любая предвыборная борьба способствует некоторой поляризации взглядов. Но парадоксальным образом в России 1917 года все было ровно наоборот: градус ожесточения был настолько велик, и так ощутимо пахло гражданской войной, что выборы в Учредительное собрание большинством людей рассматривались как единственный способ снизить напряженность и решить вопрос о власти мирным путем.

Пытались ли большевики установить контроль над проведением выборов и подсчетом голосов в Учредительное собрание?

Конечно, где-то, может, и пытались, но мало что могли сделать. Окружные комиссии были уже сформированы, отменять выборы большевики не могли, поэтому как-либо повлиять на их результаты в свою пользу они не имели фактических возможностей. Сами выборы в большинстве мест прошли спокойно. Но вот во время предвыборной кампании большевики только в Петрограде за два месяца закрыли 28 газет различных направлений и типографии, кадеты были объявлены вне закона, были арестованы эсеры Авксентьев и Гуковский, а сама депутатская неприкосновенность кандидатов стала фикцией.

Были ли массовые фальсификации при подсчете голосов в пользу той или иной стороны, давление на избирателей?

Недавно скончавшийся замечательный историк Лев Протасов указывал, что каких-либо фальсификаций итогов голосования избирательным аппаратом в чью-либо пользу на выборах в Учредительное собрание не было и быть не могло. Как он писал, «гарантами были гласность заседаний всех окружных комиссий, участие в их составе представителей всех соперничавших кандидатских списков, отсутствие партийности в низовых комиссиях, обязательная проверка всего выборного делопроизводства в окружных комиссиях».

Как вы можете прокомментировать итоги выборов в Учредительное собрание?

Нужно сказать, что есть разнобой в цифрах. По подсчетам Протасова, результаты были такими: эсеры — 19,1 миллиона (39,5 процента), большевики — 10,9 миллиона (22,5 процента), кадеты — 2,2 миллиона (4,5 процента), меньшевики — 1,5 миллиона (3,2 процента), народные социалисты — 0,4 миллиона (0,9 процента), социалистические списки национальных партий — 7 миллионов (14,5 процента), национальные партии, автономисты и федералисты — 4,7 миллиона (9,6 процента), различные конфессии, кооперативы, областники, казаки, праволиберальные и консервативные списки — оставшиеся 5 процентов.

Главный итог выборов я бы обозначил так: большинство населения страны однозначно высказалось за политические свободы, многопартийность, демократию и парламентаризм, против гражданской войны и хотели ее избежать, оставшись на мирных, правовых и парламентских путях развития страны. Как справедливо писал Лев Протасов, голосовавшие за Учредительное собрание граждане выдали своего рода «императивный мандат на разрешение острейших конфликтов и противоречий мирным путем». Конечно, для большевиков такой выбор народа и такой смысл итогов выборов был абсолютно неприемлем, и они немедленно презрительно заговорили об «учредилке», о том, что выборы отражают вчерашний расклад сил и настроений в обществе.

Примечательно, что даже известная немецкая коммунистка Роза Люксембург в своей книге «Русская революция» подвергла большевистский разгон Учредительного собрания жесткой критике. Коммунисты держали ее книгу в спецхране, а сами на протяжении еще многих десятилетий дискредитировали и преуменьшали значение Учредительного собрания. У них навсегда остался страх перед демократическими выборами, и я полагаю, что это была некая родовая травма советской власти, породившая неизбывный страх перед неподконтрольными ей демократическими выборами.

Почему состав Учредительного собрания стал преимущественно эсеровским? Был ли этот успех эсеров случайным?

Эсеры победили на выборах вовсе не случайно. Партия эсеров предложила такую модель переустройства России, которая нашла отклик в самых различных слоях общества — и не только у крестьянства, но и у интеллигенции, особенно у низовой, «народной интеллигенции» (учителя, фельдшеры, агрономы, лесники), у широких городских слоев и пролетариата.

Успех у крестьянства был обусловлен тем, что эсеровская концепция «социализации земли» создавалась усилиями народнических экономистов и социологов, которые много десятилетий изучали жизнь и чаяния крестьянства и сумели их отразить в своей программе. Только эсерам удалось создать сеть партийных «крестьянских братств» еще до революции 1905-1907 годов и особенно во время нее. Именно это позволило партии эсеров стать в 1917 году самой многочисленной и популярной политической силой в России. Можно уверенно сказать, что победа эсеров с их лозунгом «социализации земли» на выборах в Учредительное собрание была их реваншем за провал «хождения в народ» их предшественников в 1874 году.

Мои многолетние исследования истории эсеровской партии подтверждают мнение немецкого историка Манфреда Хильдермайера, что эсеровская партия больше других российских партий годилась на роль силы, которая могла в 1917 году вывести страну из кризиса при сохранении демократии. Я полагаю, что широкая популярность и поддержка вместе с приверженностью большей части партии идеям демократии давали части эсеров (из числа правых, правоцентристов, центристов и части левоцентристов) два исторических шанса. С одной стороны, они могли стать центром объединения разных политических сил, а с другой — властью, способной к эволюции под давлением жизни и тех классов, чьи интересы она взялась защищать.

Почему большевикам сравнительно легко удалось разогнать Учредительное собрание и подавить протесты в столице?

У большевиков было абсолютное превосходство в военных силах, готовых стрелять как по депутатам, так и по безоружным демонстрантам, собравшимся в защиту Учредительного собрания. Их не останавливало, что такими действиями они дают мощнейший импульс гражданской войне, которую еще можно было остановить работой Учредительного собрания.

Тогда почему члены Учредительного собрания вели себя так пассивно?

Эсеры, например, могли вывести на демонстрацию 5 января 1918 года в Петрограде с оружием в руках два полка (Семеновский и Павловский), а также Броневой дивизион и небольшое количество своих дружинников, что, собственно, и предлагала Военная комиссия при ЦК партии эсеров и Штаб защиты Учредительного собрания. Но эсеровское руководство выбрало формат мирной демонстрации. Оно не без оснований опасалось, что большевики устроят настоящую бойню на улицах столицы, и не хотело своими активными действиями по защите Учредительного собрания спровоцировать большевиков на это.

Но почему депутаты хотя бы не сформировали на первом же заседании правительство?

Наверное, они не ожидали, что это будет их единственное заседание. Кроме того, большевистская охрана Таврического дворца пропустила на балконы вооруженных винтовками матросов, которые прямо угрожали депутатам и целились в них. О каком формировании правительства в такой обстановке можно говорить? Полагаю, что им большевики не дали бы это сделать и знаменитая фраза «караул устал» прозвучала бы значительно раньше.

Почему тогда депутаты потом не собрались, как им предлагали, в другом месте (например, на Семянниковском заводе)?

Если бы они перенесли работу на Семянниковский завод, как им предложили рабочие, то большевики могли бы вновь использовать силу, что опять-таки привело бы к человеческим жертвам. Эсер Борис Соколов позднее вспоминал, что в тот момент только небольшая часть его однопартийцев (прежде всего офицеров) была настроена к решительной борьбе с большевиками, а большинство депутатов и руководителей партии отвергли их план вооруженной демонстрации.

По какой причине?

Как пишет сам Соколов в своих воспоминаниях, во-первых, боялись братоубийства, гражданской войны. Во-вторых, на памяти у многих были неудачи вооруженных выступлений в Москве и Петрограде в защиту Временного правительства, показавшие бессилие и неорганизованность демократии. Отсюда проистекала неуверенность в своих силах и убежденность в заведомом провале такого рода акций. В-третьих, господствовало пропитанное фатализмом убеждение о всесильности большевизма, о его истинно народном характере. Многие полагали, что нужно дать ему «изжить себя». Этот лозунг, выдвинутый именно в это время, сыграл довольно печальную роль в истории антибольшевистской борьбы: нельзя пассивными действиями добиться какого-либо успеха. Наконец, в-четвертых, был все тот же идеализм, основанный на вере в торжество демократических принципов, на вере в волю народа. Некоторые считали, что нельзя навязывать народу свою волю, и если большинство людей тяготеет к большевизму, то с этим следует смириться.

Какие исторические последствия имел разгон Учредительного собрания?

Это стало своего рода «точкой невозврата» как для большевиков, так для всей страны. До этого еще была возможность вернуться на мирный путь развития и предотвратить гражданскую войну, которая в значительной мере разжигалась захватом большевиками власти в октябре 1917 года, а также расстрелом мирных демонстраций в защиту Учредительного собрания и его разгоном в январе 1918 года. С одной стороны, это лишило Россию мирного демократического пути развития на основе политических свобод, многопартийности и парламентаризма — пути, при котором сохранялись бы рыночные отношения, но создавались бы мощные институты социальной защиты трудящихся.

С другой стороны, разгон Учредительного собрания сделал неизбежным силовой, военный вариант борьбы за власть и многократное разрастание гражданской войны, которая и до января 1918 года уже тлела, но ее еще можно было затушить. С третьей стороны, из склонности большевиков к силовым способам решения конфликтов и из их желания обладать абсолютной властью в нашей стране вскоре сформировалась советская модель сверхцентрализованного государства со всесильной бюрократией и задушенной свободой. Увы, Всероссийское учредительное собрание так и осталось в нашей истории нереализованной, потенциальной возможностью подлинной демократии.

Беседовал Андрей Мозжухин