KGB 2.0

В понедельник, 19 сентября, «Коммерсантъ» сообщил о подготовке в России масштабной реформы силовых структур, включающей в себя создание Министерства государственной безопасности с переподчинением ФСО и СВР. «Лента.ру» вспоминает сложный путь отечественной системы госбезопасности.

Независимая система органов госбезопасности в СССР то возникала, то растворялась в более крупных ведомствах. Преобразование ВЧК в Главное политическое управление (ГПУ) в структуре НКВД продолжилось созданием самостоятельного ОГПУ при Совнаркоме (1923).

В 1934-м его передали обратно в НКВД на правах Главного управления госбезопасности (ГУГБ), в феврале 1941-го опять выделили в виде НКГБ, потом вернули, чтобы не сбивать работу в первые месяцы войны, и вновь отпочковали уже в 1943-м (с 1946-го — в статусе министерства госбезопасности, МГБ). В таком виде, с незначительной пертурбацией 1953-1954 годов, приведшей в итоге к созданию КГБ при Совмине СССР, отечественная госбезопасность и существовала.

В 1991 году была запущена политически мотивированная реформа ведомства с целью разделения его на ряд отдельных структур (как территориальных, так и функциональных). В результате образовались Межреспубликанская служба безопасности (впоследствии влилось в министерство безопасности России — будущую Федеральную службу контрразведки и, наконец, ФСБ), Комитет по охране госграницы (будущая Федеральная пограничная служба) и Центральная служба разведки (будущая СВР).

К слову, в декабре 1991-го — январе 1992-го в России формально существовало совершенно чудовищное суперведомство «Министерство безопасности и внутренних дел», которому предстояло освоить наследие сразу трех силовых структур: МВД РСФСР, Агентства федеральной безопасности (КГБ РСФСР) и Межреспубликанской службы безопасности СССР. Однако депутаты Верховного Совета опротестовали это решение, и Конституционный суд признал создание мегакорпорации силовиков незаконным.

К основным задачам органов госбезопасности, вне зависимости от их организации (единой или раздробленной), статуса и ведомственного подчинения, относилось и относится следующее.

1. Ведение разведки в иностранных государствах. Иногда, особенно в середине XX века, говорили о «политической» разведке в противовес «военной», находившейся в ведении ГРУ Генштаба. Однако к концу XX века границы размылись, и госбезопасность активно включилась в том числе в военно-техническую разведку и промышленный шпионаж (а ГРУ — в «стратегическую» разведку в отношении иностранного руководства).

2. Противодействие работе иностранных спецслужб на территории страны (контрразведывательное обеспечение).

3. Выявление и предотвращение подрывной антигосударственной деятельности (заговоров, подготовки мятежей, террористических актов, диверсий и саботажа в промышленности и т.п.)

4. Обеспечение высшего военно-политического руководства спецсвязью и проведение исследований в области защиты информации (в том числе криптография, а также защита технических систем передачи, хранения и обработки грифованных данных).

5. Обеспечение физической защиты первых лиц государства.

К этой «классике жанра» в советское время добавились такие неспецифические для спецслужб задачи, как охрана государственной границы (погранвойска), а также постройка и эксплуатация бункеров и защищенных резервных узлов связи для руководства страны на случай большой войны (15-е главное управление КГБ, ныне Главное управление специальных программ президента России).

Идеи о реформировании органов госбезопасности, доставшихся от эпохи 1990-х годов, обсуждаются давно. Начавшийся в 1991 году демонтаж системы КГБ был частично обращен вспять уже в 1996-м, когда самостоятельная Служба безопасности президента вернулась в состав ФСО.

Заметные подвижки пошли после прихода к власти первого поколения команды Путина, во многом состоявшей из кадровых офицеров советской госбезопасности. В 2003 году ликвидируется самостоятельное Федеральное агентство правительственной связи и информации (его делят между ФСО и ФСБ), а Федеральная погранслужба передается обратно в ФСБ. Однако в середине 2000-х годов дальнейшая интеграция ведомств системы ГБ была остановлена.

Источники в системе ФСБ уже долгое время указывают на то, что, с точки зрения интересов службы, осколки бывшего контингента целесообразно собрать заново. Причем в целом ряде направлений это делается в том числе явочным порядком. Например, хотя у ФСБ и ФСО имеются собственные кадровые службы, принципы и нормы, по которым ведется работа с личным составом, во многом одинаковы, что создает основу для проведения единой кадровой политики.

Интересен вопрос о возвращении СВР в состав системы госбезопасности. С одной стороны, для этого явно есть все основания, особенно с учетом целого ряда кадровых провалов 1990-2000-х годов, в том числе по линии собственной безопасности и внешней контрразведки ведомства. Одновременно создается новая возможность для «возвращения к власти» в госбезопасности клана разведчиков.

Напомним, что последний председатель КГБ СССР Владимир Крючков перед своим назначением 14 лет руководил внешней разведкой, а его кресло после августовского путча 1991 года предлагалось еще одному разведчику — Леониду Шебаршину.

Тем не менее точка сборки конструкции лежит явно внутри страны. Предложенные в рамках гипотетической реформы действия, сводящиеся к фактической ликвидации СКР в его прежнем виде (а точнее, к откату органов следствия в состояние до момента создания этого ведомства), концентрируют вопросы чистки рядов госслужащих (и сопричастных с ними, иногда причудливым образом, коммерсантов) в новом МГБ. Передача процессуального надзора за уголовными делами, возбужденными по оперативным разработкам сотрудников госбезопасности, следователям нового министерства, окончательно закрепит особый статус ведомства.

Причем де-факто это уже состоялось — если вспомнить особую роль управления собственной безопасности ФСБ в оперативном сопровождении целого ряда громких уголовных дел последних лет. Этот аспект позволяет вычленить и главных бенефициаров предполагаемой реформы. На этом фоне возможное сосредоточение контроля за чистотой рядов всех правоохранительных органов в МГБ уже не выглядит революционным изменением. Строго говоря, управление «М» Службы экономической безопасности ФСБ работало и раньше.

Кроме того, нельзя не отметить, что времена существенно изменились. Логика кремлевского руководства 1990-х и 2000-х годов допускала, а в ряде случаев и прямо требовала конкуренции в спецслужбах. Это позволяло добиваться политической стабильности власти на фоне разной интенсивности конфликтов среди условных силовиков.

Однако в 2010-е Кремль уже не готов тратить ресурс государственной машины вхолостую. Видя себя и страну в «угрожаемом периоде» (причины и формы которого можно обсуждать), российское руководство более заинтересовано в приведении госаппарата в единообразный порядок. Бюджетный кризис дополнительно подстегивает перекрытие серых форм окологосударственного бизнеса (и откровенной коррупции). В этих условиях новое МГБ с централизованным управлением более адекватно задачам Кремля, чем выводок конфликтующих спецслужб и правоохранительных ведомств.

Константин Богданов