Рационализация катастроф

Три авиакатастрофы на протяжении нескольких месяцев, произошедшие с малайзийскими самолетами — дважды с B-777 Malaysia Airlines и третья — с А-320 индонезийского подразделения малайзийской же AirAsia, не могли не повлечь всплеск паранормальных объяснений происходящего. Это естественное свойство человеческого разума в условиях недостатка рациональной информации, однако истина таким образом не становится ближе.

Так охарактеризовал первую в череде малайских катастроф этого года — исчезновение самолета B-777-200 8 марта 2014 года, совершавшего рейс MH-370 Куала-Лумпур — Пекин, — генеральный директор авиакомпании Emirates Тим Кларк. До сих пор так и не удалось найти никаких следов пропавшего лайнера, равно как не подтверждена ни одна из версий о возможном районе падения (вынужденной посадки?) лайнера. Наиболее вероятным районом катастрофы считается юго-восточная часть Индийского океана, где и были сосредоточены основные поисковые усилия.

Расследование наверняка продлится еще долго, а различные конспирологические теории вокруг мартовских событий будут строить еще дольше, но пытаясь предположить наиболее вероятный сценарий развития событий, можно прийти к выводу о том, что лайнер не падал. Настолько бесследным падение крупного самолета, что в океан, что на землю быть, скорее всего, не могло. Более рациональными выглядят версии об угоне, возможно, с последующим уничтожением пассажиров, например, из-за того, что планы неведомых преступников относительно требования выкупа или каких-либо политических шагах почему-то оказались сорваны.

В этом случае, правда, наиболее вероятным выглядит северный маршрут полета исчезнувшего «Боинга», с его посадкой на подходящей полосе где-то в районе от Лаоса до Узбекистана. Заверения авиационных властей Таиланда, Вьетнама и КНР о том, что в их воздушное пространство лайнер не входил (а это было необходимо для того, чтобы «исчезнуть» в северном направлении), истиной считаться не могут.

Если угон самолета осуществлялся достаточно квалифицированными исполнителями, «обмануть» радары было вполне возможно, особенно учитывая богатый горами рельеф этих районов. Отдельно стоит рассмотреть версию участия в захвате самолета спецслужб — что могло бы дополнительно объяснить бесследность исчезновения и профессионализм тех, кто увел лайнер из поля зрения радаров. Цели такого захвата, однако, сложно предположить.

Вторая катастрофа выглядит полной противоположностью первой: B-777-200 следовавший рейсом MH17 Амстердам — Куала-Лумпур, рухнул в одном из самых густонаселенных районов Европы — в Донецкой области — посреди бела дня. Причину установили практически сразу: лайнер был сбит. Но вот все остальное было куда сложнее: на роль потенциального виновника «претендовали» сразу три стороны: Украина и поддерживающие ее страны Запада обвиняли в произошедшем Россию и поддерживаемые ею республики Новороссии. Россия, в свою очередь, обвинила в уничтожении лайнера украинские силы ПВО.

Расследование трагедии идет уже полгода, но общепризнанных доказательств виновности какой-либо из сторон так пока и не предъявлено. Опубликованный осенью доклад комиссии по расследованию причин авиакатастрофы содержит исключительно общие фразы о том, что лайнер был сбит, однако ни выводов о том, каким оружием он был сбит, ни о том, кто это оружие применил, в документе нет. При этом общая обстановка вокруг расследования создает впечатление откровенного нежелания комиссии во главе с европейскими специалистами докапываться до истины, в том числе, возможно, и потому, что имеющаяся информация говорит о виновности украинской стороны больше, чем хотелось бы руководству ЕС.

С первой катастрофой малайзийского «Боинга» июльский инцидент роднит сразу возникший устойчивый ассоциативный «мост»: многие, особенно обыватели, уверены, что в небе над Донецком в рамках масштабной провокации был сбит именно пропавший в марте лайнер. При всей привлекательности для авторов политических триллеров эта версия не выдерживает простейшей и доступной каждому проверки на истинность: для нее требуется слишком много «если».

Третья за десять месяцев катастрофа малайзийского авиалайнера могла бы показаться дурной шуткой мироздания, но, к сожалению, является фактом. Лайнер А-320-200 компании AirAsia, совершавший рейс QZ8501 Сурабая — Сингапур, пропал в районе острова Белитунг. Обстоятельства катастрофы, естественно, не могут быть установлены за столь короткое время — пока не найден сам самолет, однако не исключено, что это происшествие найдет объяснение сравнительно быстро: многое указывает на плохие погодные условия в качестве возможной причины. Что именно случилось с исправным самолетом от производителя с высочайшей репутацией — падение вследствие непосредственного воздействия непогоды или вынужденная посадка/падение вследствие исчерпания топлива при облете опасного района, еще предстоит выяснить. Главный вопрос всего года заключается в другом: чем вызван такой «впечатляющий» статистический всплеск катастроф, который был бы нестандартным даже для второразрядных африканских компаний, именно с малайзийскими лайнерами?

Каждое из трех происшествий в отдельности может быть рационализировано — рейс MH370 могли захватить террористы и уничтожить вдали от свидетелей, рейс MH17 очевидно и несомненно был сбит из вполне материального оружия, рейс QZ8501 мог (предположительно) погибнуть из-за плохой погоды, нередкой в этих местах и в этот сезон.

Однако сама концентрация неприятностей вокруг самолетов, принадлежащих операторам из одной страны и действующих в одном регионе, заставляет задуматься об искажениях, которые могут вносить в вероятностные события процессы глобальных изменений.

Концентрация катастроф и редких природных явлений как предвестие крупных перемен не раз отмечалась в истории человечества. Гражданам бывшего СССР есть что вспомнить из относительно недавнего времени, когда страну во второй половине 80-х накрыла череда техногенных катастроф, каждая из которых объяснялась рационально, но их концентрация явно превышала разумные пределы. Причины этого можно обсуждать, и не исключено, что они также вполне рациональны — если предположить, что большие перемены предваряются и сопровождаются сломом устоявшегося порядка вещей, включая и безопасную эксплуатацию сложных объектов. Во всяком случае, это лучшее объяснение, чем попытка списать подобные происшествия на рок, проклятие и прочую мистику — когда человек начинает полагаться на судьбу больше, чем на разум, крупные катастрофы становятся неизбежными.

Илья Крамник