0 +0−0 | Anopheles Pictus | 21:42:42 19/02/2020 | ||||||
| ||||||||
Стелла осторожненько отошла. Ее схватили за плечи и втянули в толпу. Она спряталась за моей спиной, вцепившись мне в локоть, и я немедленно расправил плечи, хотя не понимал еще, в чем дело и чего она так боится. Кадавр жрал. В лаборатории, полной народа, стояла потрясенная тишина, и было слышно только, как он сопит и хрустит, словно лошадь, и скребет кюветой по стенкам чана. Мы смотрели. Он слез со стула и погрузил голову в чан. Женщины отвернулись. Лилечке Новосмеховой стало плохо, и ее вывели в коридор. Потом ясный голос Эдика Амперяна произнес: – Хорошо. Будем логичны. Сейчас он прикончит отруби, потом доест хлеб. А потом? В передних рядах возникло движение. Толпа потеснилась к дверям. Я начал понимать. Стелла сказала тоненьким голоском: – Еще селедочные головы есть... – Много? – Две тонны. – М-да, – сказал Эдик. – И где же они? – Они должны подаваться по конвейеру, – сказала Стелла. – Но я пробовала, а конвейер сломан... – Между прочим, – сказал Роман громко, – уже в течение двух минут я пытаюсь его пассивизировать, и совершенно безрезультатно... – Я тоже, – сказал Эдик. – Поэтому, – сказал Роман, – было бы очень хорошо, если бы кто-нибудь из особо брезгливых занялся починкой конвейера. Как паллиатив. Есть тут кто-нибудь еще из магистров? Эдика я вижу. Еще кто-нибудь есть? Корнеев! Виктор Павлович, ты здесь? – Нет его. Может быть, за Федором Симеоновичем сбегать? – Я думаю, пока не стоит беспокоить. Справимся как-нибудь. Эдик, давай-ка вместе, сосредоточенно. – В каком режиме? – В режиме торможения. Вплоть до тетануса. Ребята, помогайте все, кто умеет. – Одну минутку, – сказал Эдик. – А если мы его повредим? – Да-да-да, – сказал я. – Вы уж лучше не надо. Пусть уж он лучше меня сожрет. – Не беспокойся, не беспокойся. Мы будем осторожны. Эдик, давай на прикосновениях. В одно касание. – Начали, – сказал Эдик. Стало еще тише. Кадавр ворочался в чане, а за стеной переговаривались и постукивали добровольцы, возившиеся с конвейером. Прошла минута. Кадавр вылез из чана, утер бороду, сонно посмотрел на нас и вдруг ловким движением, неимоверно далеко вытянув руку, сцапал последнюю буханку хлеба. Затем он рокочуще отрыгнул и откинулся на спинку стула, сложив руки на огромном вздувшемся животе. По лицу его разлилось блаженство. Он посапывал и бессмысленно улыбался. Он был несомненно счастлив, как бывает счастлив предельно уставший человек, добравшийся наконец до желанной постели. |