«Разумеется, это обрушит рубль»

Рубль все еще силен, а финансовые власти России говорят, что он переоценен. Евро может оказаться под серьезным давлением из-за усиления центробежных сил в ЕС. Доллар по-прежнему остается «тихой гаванью» для инвесторов. О будущем рубля, евро и доллара «Лента.ру» побеседовала с Джоном Харди, главным валютным стратегом датского Saxo Bank — финансовой организации, известной своими неординарными прогнозами.

«Лента.ру»: Джон, сейчас российский рубль довольно силен, и это продолжается уже долго. Причем ваши коллеги-аналитики утверждают, что сильный рубль никому не нужен. Как вы это объясните?

Джон Харди: Ну кому-то, наверное, сильный рубль нужен. Думаю, что прежде всего он нужен правительству. У них же дефицит бюджета, который нужно финансировать. Кроме того, это нужно крупным российским компаниям, у которых имеются долги в долларах, их нужно реструктуризировать, им предстоят крупные погашения. Сильный рубль нужен, чтобы привлечь инвесторов и укрепить их веру в российскую валюту.

При высокой ставке ЦБ инфляция остается относительно низкой, а инвесторы проявляют готовность покупать российские облигации. Все это способствует тому, чтобы деньги не уходили за рубеж, а оставались в стране. Именно в этом и заинтересованы российские власти.

Но здесь следует оговориться: все это хорошо с финансовой точки зрения, но с точки зрения производства сильный рубль не способствует конкурентоспособности российских товаров. Кроме того, Центробанк, поддерживая высокие ставки, не стимулирует экономику — со всеми вытекающими последствиями. Нет кредитов — нет средств. Соответственно, нет роста. Нужно выбирать между стабильностью и развитием.

Долго ли, на ваш взгляд, правительство будет поддерживать сильный рубль?

Похоже, что, укрепляя рубль, финансовые власти и сами не ожидали такого эффекта. Думаю, что российский ЦБ, в общем-то, был бы рад, если бы курс рубля был несколько ниже, но не сильно. Ведь его задача заключается в сглаживании резких колебаний рубля.

При этом российская валюта, как и раньше, зависит от нефтяных цен. Россия, конечно, много чем может торговать, но основные ее товары — это по-прежнему нефть и газ.

Мы в свое время предсказывали, что к 2017 году рубль станет наиболее доходной валютой мира. Так и случилось. Теперь время повышенной доходности российской валюты заканчивается. Но она тем не менее будет стабильной, если ничего плохого не случится.

У вас есть прогноз по курсу рубля?

Официального прогноза курса рубля Saxo Bank не дает. Если вы спрашиваете мою личную точку зрения, то я полагаю, что курс приходит к своему оптимальному уровню — 62 рубля за доллар. Думаю, в среднем за год он будет примерно на таком уровне.

В нынешней ситуации, когда растут риски, растет интерес к доллару. Есть правило: если все плохо, покупай доллар. Сейчас как раз наблюдается большая неопределенность в мире, в том числе в связи с выборами в Европе.

Ожидают, что в случае победы Марин Ле Пен на выборах президента Франции евро резко ослабнет.

Марин Ле Пен вряд ли победит на выборах… По крайней мере сейчас. В Европе выстроена очень сильная социальная система, гораздо более щедрая, чем в США, поэтому европейцы чувствительнее к радикальным изменениям. Националистические настроения пока не настолько распространены в обществе, чтобы привести к власти Ле Пен. У нее нет необходимой поддержки.

У [кандидата от партии «Республиканцы»] Франсуа Фийона вполне реалистичная позиция, и, наверное, для экономики Франции и Европы в целом было бы хорошо, чтобы победил он. Но симпатии французов на сегодняшний день распределяются иначе: лидирует [представитель движения «Вперед!»] Эммануэль Макрон.

В долгосрочной перспективе будущее Европейского союза находится под вопросом. Либо в Европе введут взаимные долговые обязательства, либо ЕС ожидает еще одна волна кризиса.

Есть ли новые кандидаты на выход из ЕС после Brexit?

Они могут появиться, если ничего не менять. Но самая плохая ситуация в этом плане не во Франции, а в Италии. Экономика этой страны просто не растет, и у них очень большой долг, причем в основном суверенный. Италии необходимы структурные реформы.

Есть и другие страны ЕС со слабой экономикой — Испания, Португалия, Греция (так называемые страны PIIGS), но там ситуация другая, специфическая для каждой из них. Например, в Испании был огромный пузырь, связанный с раздутыми ценами на недвижимость, но правительство пошло на жесткие меры, и ситуация постепенно выправляется. В Португалии ситуация хуже, но они очень хотят быть в Евросоюзе и видят в этом преимущества. Они готовы следовать рекомендациям общего руководства ЕС, это их выбор. У португальцев долг полностью внешний.

В ситуации, которая сложилась в Италии, власти обычно принимают решение о девальвации национальной валюты. А как ее девальвировать, если она — общеевропейская?

У Греции, конечно, положение самое плохое. Она никогда не рассчитается по своим долговым обязательствам. И в конце концов это приведет к коллапсу или социальному взрыву. Правда, на общеевропейскую экономику это не окажет такого влияния, как итальянский кризис.

Перемены в ЕС давно назрели. При нынешнем положении вещей кризис неизбежен.

Вы регулярно публикуете «Шокирующие предсказания», которые иногда сбываются. Какой негативный сценарий может стать шоком для финансовых рынков? Какой риск мешает вам спокойно спать?

Я знаю, что русские тащатся от Ниссима Талеба, любят «черных лебедей» и конспирологию. Но особенность «черного лебедя» как раз в том, что это что-то неожиданное.

Среди возможных рисков меня больше всего беспокоит возможное существенное падение цен на нефть. Для этого есть определенные предпосылки: запасы очень велики, они достигли рекордного уровня. Темпы экономического роста в Китае замедляются, а США активно производит сланцевую нефть. Кроме того, есть страны, готовые выбросить на рынок значительные объемы нефти вопреки любым договоренностям: например, Ливия или Иран. При этом Саудовская Аравия близка к банкротству.

Я считаю, что снижение нефтяных цен — это наиболее значимый риск для мировой финансовой системы. Если нефть упадет ниже 45 долларов за баррель, разумеется, это обрушит рубль и сильно скажется на российской экономике, учитывая зависимость России от нефти.

Но не только Россия — эффект почувствуют все. Последствия этого, скорее всего, будут ощущаться в течение примерно двух лет. Понятно, что потом ситуация придет в норму. В конце концов, существует себестоимость добычи, ниже которой ценам не дадут опуститься.

Беседовал Григорий Коган