«Нас ждут трудные времена»

Какие существуют закономерности в российской истории? Какие пережитки прошлого Россия преодолела, а какие наследует до сих пор? Как повлияли на нашу страну революционные события 1917 года и что ждет ее в дальнейшем? В ходе лекции, проведенной в рамках проекта «Вечерние чтения», об этом рассказал доктор политических наук, научный руководитель Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН), заведующий кафедрой сравнительной политологии факультета политологии МГУ академик Юрий Пивоваров. «Лента.ру» публикует выдержки из его выступления.

Говоря о том, что происходит в России и куда она движется, надо иметь в виду несколько важных обстоятельств. Во-первых, было бы ошибкой считать, что Россия постоянно обречена на какой-то неправильный путь развития. Наша страна (как и любая другая) всегда развивалась своим путем. Но главное — не представлять отечественную историю как некое отклонение от нормы.

Во-вторых, какое место она занимает в мире? Кто мы — Европа, Азия или Евразия (как стало модно говорить в последнее время), Восток или Запад? На самом деле Россия — это Север, и вся русская цивилизация представляет собой первую попытку в истории человечества освоить северные широты. Нам выпала участь сформироваться и выстоять в сложных природно-климатических условиях. Скудные почвы всегда давали бедные урожаи, и Россия изначально была очень бедной страной. Это очень важный фактор, многое объясняющий в нашем прошлом и настоящем.

В-третьих, огромное влияние на Россию оказали ее огромные пространства, на которых всегда проживало крайне малочисленное население. Наш великий соотечественник Николай Бердяев сто лет назад заметил, что русскую историю съела русская география. В этом отличие России от густонаселенной и относительно небольшой по территории Европы, где еще в Средневековье возникли объективные условия для формирования правовых отношений и института частной собственности — когда много людей, но мало земли, поневоле приходится юридически обозначать права на нее. Огромные незащищенные и не имеющие естественных преград пространства, суровый климат и редкое население — вот что на протяжении многих веков было константами русской истории.

В середине XIX века ситуация несколько изменилась, прежде всего в демографическом и географическом плане. После отмены крепостного права в 1861 году Россия пережила демографический взрыв, когда за 55 лет ее население увеличилось на сто миллионов человек. Вызванные этим аграрное перенаселение и дефицит пахотных земель привели к резкому усилению социальной напряженности в русской деревне, что в сочетании с другими факторами стало одной из причин революции 1917 года. Что касается географических особенностей, то к концу XIX столетия в целом завершился процесс расширения Российского государства, начало которому положил еще Иван III.

Сегодня территория нашей страны существенно сократилась. К тому же нынешняя Россия давно находится в демографической яме. Но существует и другая, смежная проблема — современные российские города-миллионники, как пылесосы, выкачивают из глубинки экономически активное население. Сейчас Россия сельских поселений и малых городов практически обезлюдела — но известно, что любая страна сильна прежде всего провинцией. У нас беда с транспортной инфраструктурой и коммуникациями. Это тоже давняя проблема нашей страны, которая стала по-настоящему единой лишь после массового железнодорожного строительства второй половины XIX века. Мы наблюдаем абсурдную картину: зачастую самый быстрый путь между соседними российскими областными центрами лежит через Москву.

В-четвертых, на ход исторического процесса в России сильное влияние оказывало качество ее государственных институтов. За минувшее столетие наша страна дважды переживала их внезапный и стремительный крах — в 1917-м и в 1991 году. При этом в обоих случаях не было объективных причин, придающих этим событиям неизбежный характер. Например, ничто не предвещало крушения монархии в феврале 1917 года. Экономическое положение России было значительно лучше других воюющих стран — в ней, например, еще не было карточек на продукты питания. Ситуация на фронте была не блестящей, но и не катастрофической, и русская армия была вполне способна продержаться до конца войны. Но в феврале 1917 года все внезапно рухнуло, и страна стремительно погрузилась в революционный хаос. Нечто подобное, хотя и в гораздо менее кровавых масштабах, случилось в 1991 году, когда не было очевидных и непреодолимых условий для распада СССР.

Эти два примера наглядно свидетельствуют о том, что, несмотря на кажущуюся мощь и силу, российские государственные институты в критические моменты истории могут проявлять слабость, негибкость и неэффективность. И мы всегда должны помнить об этой их особенности, чтобы впредь не допускать ситуации, при которой смена власти сопровождалась бы крахом государства.

В-пятых, история — это открытый процесс, для нее не существует четко выраженных законов и формализованных правил. В истории многое определяется волей человека, свободой его выбора; при этом существуют закономерности, тенденции и предпосылки исторических процессов. Иными словами, свобода воли объективным образом ограничивается определенным коридором возможностей, о котором всегда нужно иметь представление, поскольку внутри него существует множество различных вариантов развития событий.

О чем все эти факторы свидетельствуют? Несмотря на все грандиозные перемены последних ста лет, основные черты российской политической культуры сохранились. По своему типу она осталась самодержавной (автократической) и властецентричной. Если Запад прошел путь от средневековой теоцентричности, основывающейся на понимании Бога как сущности всего бытия, к нынешней антропоценричности (где место Бога как центра Вселенной занял человек), то в России сложился культ власти. Со времен Ивана III, его внука Ивана IV и Петра I власть стала абсолютной субстанцией русской истории, превратив все остальное в ее придаток. Известна знаменитая фраза императора Павла I: «В России только тот что-то значит, с кем я разговариваю и только то время, пока я с ним разговариваю».

Природа российской власти за несколько веков практически не изменилась. В классической теории власть представляет собой некий симбиоз организованного насилия и общественного договора. Но в России никогда не было и до сих пор не существует никакой конвенции о перераспределении прав и обязанностей правительства и населения. И в этом смысле Россия остается равной самой себе. Таков наш нормативный путь развития и пока нет оснований считать, что он изменится в обозримом будущем.

Любая власть в России всегда имела персонифицированный характер; ее легитимность во многом основывалась на личности правителя — царя или генсека. Русская власть всегда была неотделима от собственности, в отличие от Европы, которая еще из римского права позаимствовала разделение публичного и частного права, государства и экономики. Такой тип государственной власти, иначе называемый патримониальным или вотчинным, по очевидным причинам мало способствует развитию экономики. России всегда был свойственен неинституциональный характер управления, при котором власть во многом концентрировалась не в министерствах и ведомствах, а в других, параллельных или «придворных» структурах: при царях это была Собственная Его Императорского Величества Канцелярия, при коммунистах ЦК КПСС.

Что касается нашего общества, то оно тоже сохранило многие свои архаичные черты. Мы унаследовали передельный характер русского сельского мира. На протяжении веков, сначала раз в год, а с 1893 года — раз в 12 лет деревенская община перераспределяла земельные наделы. Большинство нынешнего населения России — это потомки крепостных крестьян, и неудивительно, что в нынешнем обществе до сих пор проявляются передельные инстинкты: мы постоянно делим земельные участки или бюджеты, полномочия или ресурсы.

Наше общество пока так и не смогло сформировать жизнеспособную партийную систему. Василий Осипович Ключевский говорил: в России нет борьбы партий, но есть борьба учреждений. И сегодня эти слова великого историка актуальны. Согласно данным социологических опросов, около 20 процентов населения России разделяет либеральные и демократические ценности, однако в последние четверть века все попытки создать представляющую их интересы партию неизменно заканчивались провалом. Это свидетельствует о какой-то органической слабости гражданского общества.

Для понимания нашего будущего огромное значение имеет осмысление исторического опыта России XX века. Вскоре мы будем отмечать столетие революционных событий 1917 года, но наше общество до сих пор не отрефлексировало память о них, не сумело дать им объективную оценку. Россия до сих пор переживает последствия советского эксперимента, который был уникальной в мировой истории попыткой с помощью ничем не ограниченного насилия построить совершенно новый социальный порядок.

Многое из задуманного, слава богу, не получилось, но теперь можно уверенно сказать, что Брежнев был прав: за годы правления коммунистов в нашей стране действительно сформировалась новая историческая общность советских людей (Homo sovieticus). Советский человек не был прямым наследником дореволюционной русской цивилизации, основывающейся на христианской идее первородного греха.

Социальный смысл этого постулата заключался в том, что преобразование общества необходимо начинать с себя. Наоборот, в советское время образовалось общество, которое можно охарактеризовать словами французского мыслителя Жан-Поля Сартра: «Ад — это другие». Иначе говоря, носители советской идентичности, которая сохраняется и воспроизводится в современной России, источники своих проблем ищут не внутри себя, а исключительно вовне.

Советскому человеку свойственна тяга к упрощению. Не зря создатель русского марксизма Георгий Плеханов называл Ленина «гением упрощенчества», который вместо тонкого диалектического анализа Маркса навязывал тотальную примитивизацию. Некоторые исследователи полагают, что и ГУЛАГ стал примитивной реакцией советского общества на стоящие перед ним проблемы; они разрешались путем радикальной перекройки социальной ткани с массовым физическим уничтожением недовольных.

Таким образом, мы видим, что современная Россия отягощена наследием как советского времени, так и далеко не лучшими пережитками дореволюционной эпохи (от лучших отказались). Мы живем в условиях слабого и пассивного общества, застывшей и окаменелой политической системы. При этом экономика страны с каждым годом становится все более отсталой, ее технологический уклад чудовищно устарел, стремительно ветшает и деградирует социальная инфраструктура (медицина, образование и наука).

Ситуацию усугубляет политическая и экономическая изоляция и самоизоляция России последних лет. У нас фактически нет союзников. Россия отчаянно нуждается в переменах — если этого в обозримой перспективе не произойдет, то нас ждут трудные времена и неясное будущее. Достаточно окинуть взглядом наше прошлое, чтобы убедиться в том, что наибольших успехов наша страна достигала именно тогда, когда она была открыта окружающему миру и не боялась меняться.

Записал Андрей Мозжухин