Китайские скрепы

Ужесточение партийного контроля и вопросы партийной дисциплины стали лейтмотивом VI пленума ЦК Компартии Китая (КПК), прошедшего 24-27 октября в Пекине. Именно эта часть дискуссий делегатов пленума вызвала наибольший интерес у зарубежных экспертов, рассматривавших главное в годовом цикле КПК событие преимущественно сквозь призму антикоррупционной кампании и подготовки к обновлению рядов высшего партийного руководства на предстоящем в 2017 году XIX съезде КПК. Однако не менее важны и идеологические вопросы, обсуждавшиеся на пленуме. Нужно было не только напугать членов партии строгим наказанием за казнокрадство и взяточничество, но и объяснить им, во что они должны верить. «Лента.ру» постаралась разобраться, что сегодня представляет собой идеология самой большой политической партии мира и какие альтернативные концепции популярны в китайском обществе.

Официальная идеология КПК доминирует в китайских СМИ, но там высказываются и иные мнения. За три десятилетия реформ в стране сформировались новые общественные слои со своими взглядами на то, как следует развиваться КНР. Прежняя схема противостояния хороших «реформаторов» и плохих «консерваторов» уже не актуальна. Китайское интеллектуальное пространство приобрело пестроту и многообразие. Известный публицист Ма Личэн выделил восемь основных идейных течений современного Китая.

«Идеи Дэн Сяопина»господствовали в партийной идеологии 1990-х и первого десятилетия нового столетия. Их суть сводится к смелым экспериментам в экономике и жесткому мораторию на перемены в политической сфере. Политика соединения социализма и рынка способствовала экономическому развитию, но увеличила разрыв между богатыми и бедными.

«Старые левые»опасаются, что рыночные реформы и открытость внешнему миру приведут к перерождению социализма в капитализм, их возмущает защита частной собственности и покровительственное отношение властей к предпринимателям. В основном «старые левые» — это немолодые люди, среди них много ушедших на пенсию партийных работников, хранящих верность идеалам эпохи Мао Цзэдуна.

«Новые левые»состоят из университетской профессуры, впитавшей западные идеи. Революционные идеалы их не привлекают, «новые левые» больше сосредоточены на критике господства транснациональных корпораций и крупного капитала, выявлении негативного воздействия глобализации на развитие КНР. Они также недовольны усилением имущественного расслоения в китайском обществе.

Либералывыступают за соединение свободной рыночной экономики с демократией и конституционным правлением. Они считают, что развитию Китая мешают устаревшие политическая система и идеология. Хотя власти запрещают публикации о возможном переходе КНР к парламентской системе и многопартийности, либералам позволили занять в публичном пространстве нишу апологетов свободы рынка и ограничения государственного вмешательства в экономику.

Национализм, выступающий с критикой Запада, превратился в успешный коммерческий проект публикации бестселлеров о грядущем мировом величии КНР, которому мешают лишь коварные происки иностранцев. Сторонники этого течения приучают аудиторию не страшиться возможного разрыва связей с Западом и изоляции, подчеркивая, что Китай большой и справится с любыми испытаниями.

«Народники»утверждают, что бедные всегда правы, а китайским предпринимателям никогда не отмыться от «первородного греха» нечестного накопления первоначального капитала. С большой симпатией относятся к уравниловке времен Мао Цзэдуна и критикуют либеральных экономистов за их призывы к защите прав предпринимателей.

Современные конфуцианцымечтают заменить марксизм учением мудрых правителей древности и заставить чиновников сдавать должностные экзамены на знание классических канонов. В конфуцианском учении они видят не только инструмент морального воспитания, но также источник легитимности власти — ведь гуманное конфуцианское правление подразумевает обязанность заботиться о простых людях.

«Демократический социализм»выступает против насилия и революции, политически близок к позиции либералов с добавлением программы создания «социального государства» по образцу Швеции. Нашумевшая публикация этих идей в 2007 году в журнале «Яньхуан чуньцю» вызвала шквал критики не только по причине несоответствия идеологической ортодоксии, но и из-за явного несоответствия уровня экономического развития Китая стандартам социального государства, способного выплачивать своим гражданам щедрые пособия от рождения до старости.

Партийные идеологи указывают на изъяны всех перечисленных выше концепций, в том числе на недостаточное внимание к социальной справедливости в процессе реализации реформаторских идей Дэн Сяопина. Попытки «заменить Маркса конфуцианством» называют несостоятельными потому, что взаимосвязь марксизма и китайской традиции с точки зрения официальной идеологии вполне естественна, противопоставлять их не нужно. Открытое обсуждение негативных последствий перехода к рынку также допускается.

Абсолютно неприемлемы для властей две темы. Прежде всего пресекаются призывы к политическим реформам, направленным на демонтаж власти КПК. Вторая мишень — «исторический нигилизм», то есть критика истории китайской революции и деятелей КПК, восхваление их противников, пропаганда тезисов «марксизм устарел» и «социализм провалился». Именно в этом ключе следует воспринимать произошедший этим летом конфликт вокруг специализировавшегося на обсуждении проблем истории КПК и КНР влиятельного журнала «Яньхуан чуньцю», где власти в итоге сменили руководство редакции.

Многие эксперты отмечают, что китайским интеллектуальным дискуссиям поныне присущ дух нетерпимости и радикализма времен «культурной революции». Либералы постоянно пугают общество тем, что «новые» и «старые» хотят вернуться к практике классовой борьбы. Их оппоненты уверяют, что либералы действуют в интересах зарубежных враждебных сил, тайно способствуя планам нового закабаления Китая. Содержательного диалога между ними очень мало.

Занимающий заметное место в информационно-идеологическом пространстве КНР директор Института Восточной Азии Сингапурского национального университета Чжэн Юннянь признал, что современное китайское общество ностальгирует по элементам «культурной революции»: прямом участии масс в политике, социальном равенстве, подавлении бюрократии. Дух противостояния с истеблишментом отвечает настрою нынешней молодежи, до некоторой степени отождествляющей себя с «бунтарями» 1960-х, борцами с пришедшими к власти носителями «буржуазных прав». Казалось бы, прозападные либералы не имеют к этому никакого отношения. Однако есть опасения, что они готовят «культурную революцию» справа, чтобы нанести удар по истеблишменту, провести радикальную политическую демократизацию, навязать Китаю западную модель.

Тем временем новое поколение образованных китайцев, выросшее в годы реформ, все дальше уходит от вялотекущей идейной «гражданской войны» между левыми и правыми, которая кажется им чуждой и непонятной. Китайский исследователь Хун Кай обратил внимание на распространение среди китайской молодежи «трампомании» и новой правой идеологии. Многие из китайских поклонников Дональда Трампа хорошо знакомы с жизнью американского общества. Их тошнит от общепринятой в Штатах «политкорректности», и они восхищены тем, как Трамп критикует эту идеологию. Они хотят того же, что и Трамп для США, — чтобы Китай «снова стал великой страной», где власти держат меньшинства под контролем, проводя консервативную социальную и культурную политику.

Схожий перенос внешних образов на внутренние проблемы страны просматривается в китайском увлечении личностью Владимира Путина, в котором видят сильного и решительного лидера. Как и в случае с Трампом, речь идет не только о привлекательности его государственничества и консерватизма, но и об эмоциональном позитивном восприятии «обладающих темпераментом» руководителей, как об этом пишут в китайском интернете.

Возрождение политизации сознания китайской молодежи происходит на фоне заметного укрепления позиций официальной идеологии в период правления Си Цзиньпина. Надежды иностранных экспертов на то, что экономический рост приведет Китай к принятию западной демократии и либеральных ценностей, оказались несостоятельными. Напротив, Си Цзиньпин стремится как можно более четко отмежеваться от этих идей.

В январе 2013-го Си Цзиньпин заявил: «Социализм с китайской спецификой — это социализм, а не какой-то другой "-изм", базовые принципы научного социализма терять нельзя, иначе это будет не социализм». Это послужило сигналом поворота к классическому марксизму и наследию Мао Цзэдуна. В декабре того же года Си Цзиньпин провел коллективную учебу политбюро ЦК КПК по изучению исторического материализма, а в январе 2015-го — по изучению диалектического материализма.

Си Цзиньпин постоянно призывает воспитывать у коммунистов твердую приверженность идеологическим основам. В 2015 году он заявил, что осуществление коммунистического идеала займет много времени, но тех, кто считает это пустым делом, нельзя считать верными членами партии. «Если все будут думать, что раз эту вещь не увидеть и не потрогать, то нет необходимости ради нее бороться и приносить жертвы, тогда коммунизм и правда никогда не построить. Мы сейчас придерживаемся социализма с китайской спецификой и развиваем его, это и есть реальные усилия по продвижению к высочайшему идеалу», — сказал генсек КПК.

Рассуждения о коммунизме кажутся сильно оторванными от повседневной жизни Китая, где все заняты зарабатыванием денег и обеспечением личного благосостояния. В нынешнем году члены КПК приняли участие в кампании «изучать два — быть одним», то есть изучать партийный устав и партийные нормы, важные выступления Си Цзиньпина и быть верными членами партии. Широкое распространение практики переписывания от руки текста партийного устава породило анекдотические истории о том, как молодожены-коммунисты занимались этим в брачную ночь. Вместе с тем очевидно, что укрепление дисциплины синхронизировано с пропагандой нормативной идеологии.

В коммюнике октябрьского пленума ЦК КПК подчеркивается: «Далекий великий идеал коммунизма и общий идеал социализма с китайской спецификой — это духовная опора и политическая душа членов КПК, это идейная основа сохранения сплоченности и единства партии». Марксизм, коммунизм и социализм названы обязательной частью убеждений каждого партийца. На фоне разброда и шатаний в китайских общественных дискуссиях Си Цзиньпин взял курс на укрепление идейной стойкости членов Компартии.

Александр Ломанов доктор исторических наук, профессор РАН, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН