Отважный портняжка

Зимой 2013 года исполняется 20 лет российской Конституции. К этому сроку власти готовят не только официальные торжества, но и очередные поправки в Основной закон, с помощью которых будет создан единый Верховный суд и ограничены полномочия Генпрокуратуры. Вне зависимости от того, какое именно влияние окажет в дальнейшем на работу судебной системы и прокуратуры законопроект, внесенный в Думу Владимиром Путиным, его положения направлены прежде всего на усиление президентского контроля над этими институтами.

До 2008 года российскую Конституцию, принятую 12 декабря 1993 года, правили с совсем другими целями — большая часть изменений, внесенных в нее на сегодняшний день, была связана с переименованием субъектов федерации и их укрупнением. Но в 2008 году президент Дмитрий Медведев впервые в новейшей российской истории изменил Основной закон, чтобы увеличить президентский срок с четырех до шести лет, раздвинув тем самым горизонты планирования для вернувшегося в Кремль Владимира Путина. С той же целью был увеличен срок полномочий Госдумы — с четырех до пяти лет. Одновременно правительство обязали ежегодно отчитываться перед лояльным Кремлю парламентом.

Медведевская правка Конституции обеспечила Владимиру Путину возможность для дальнейшего усиления и укрепления вертикали власти, чем глава государства теперь, собственно, и занимается. Вот и нынешняя реформа высших судов, продвигаемая действующим президентом, должна «исключить возможность отказа в судебной защите в случае спора о подведомственности дела, установить общие правила организации судопроизводства, добиться единообразия в судебной практике». То есть формально целью нового вмешательства в Конституцию названо усиление контроля за соблюдением законности в России.

Зачем понадобилось усиливать контроль еще и за работой прокуратуры, в пояснительной записке к законопроекту не объясняется, но, по всей видимости, гаранту Конституции хочется подстраховаться от неверных кадровых решений генерального прокурора, а также получить инструмент для непосредственного влияния на ведомство, которое, среди прочего, ведет основную работу по надзору за госаппаратом. Теперь главе государства, согласно поправкам, будет передана часть полномочий главы Генпрокуратуры: именно Путин будет назначать прокуроров российских регионов, за что раньше отвечал сам генпрокурор (его на должность, к слову, также выдвигает президент).

Изменения в Конституцию принимаются голосами не менее чем двух третей депутатов Госдумы, трех четвертей членов Совета Федерации и с одобрения парламентов не меньше чем двух третей российских регионов. Но никаких сомнений в том, что поправки уже в ближайшее время пройдут все формальные процедуры, нет. Первый вице-спикер нижней палаты Александр Жуков считает, к примеру, что закон может быть принят Госдумой до конца текущего года во всех трех чтениях.

Двойную реформу, предложенную Путиным, конечно, можно рассматривать и в других плоскостях. Например, в ходе предстоящей ликвидации Высшего арбитражного суда (ВАС) его функции перейдут в ведение юрисдикции Верховного суда, надзирающего за деятельностью судов низших инстанций, где порой принимаются ангажированные, политически мотивированные решения. ВАС же, возглавляемый однокурсником Медведева Антоном Ивановым, напротив, пользуется репутацией открытой, в чем-то прогрессивной и, что самое главное, относительно независимой от власти судебной инстанции, поэтому для Иванова размывание «арбитражного» бренда стоит считать аппаратным понижением. В то же время сокращение полномочий генпрокурора может означать, что конкурирующие с прокурорами следователи под руководством Александра Бастрыкина выиграли у Юрия Чайки и его коллег борьбу за влияние на политику Кремля (в СК РФ президент назначает как замов Бастрыкина, так и всех региональных руководителей ведомства, то есть новые поправки к Конституции слегка «подрежут» крылья прокуратуре).

Но куда важнее, кажется, другое. Столь быстрое рассмотрение важнейшего законопроекта, сущностью которого являются сразу две реформы, и молчаливое единодушное одобрение документа всеми ветвями власти позволяют допустить, что основной целью перемен является совсем не улучшение качества работы судов и прокуратуры. Недаром же представители всех уровней власти вслед за президентом всегда подчеркивали, что суды в России выносят исключительно независимые решения, а прокуратура всегда беспристрастно подходит к ведению дел. Новый закон прежде всего усилит контроль Кремля над двумя важнейшими российскими правоохранительными институтами, глав которых по представлению президента утверждает Совет Федерации. Последнее, впрочем, в нынешних условиях — лишь формальность, так как этот орган в российском парламенте выполняет роль распухшего секретариата.

Все нынешние изменения, вносимые президентом в Конституцию, вполне соответствуют догме, которой Владимир Путин уже много лет подчиняет любые административные реформы. Чем больше полномочий в отношении простых граждан получают всевозможные властные структуры, тем больше ужесточается контроль над самой властью со стороны президента. В итоге глава государства превращается в некий универсальный дамоклов меч, нависающий уже над всей страной. Тот же Следственный комитет, согласно принятому в 2010 году Госдумой закону, подотчетен только президенту РФ и при этом никак не встроен в конституционную систему власти. И то, что в течение последних лет под юрисдикцию СК переходит все больше уголовных дел, работает непосредственно на укрепление власти российского президента.

Новые изменения в Конституцию направлены на достижение той же самой цели. Но Конституция, в отличие от других законов, основой которых она является, должна быть менее подвержена сиюминутным политическим веяниям. Поэтому насторожиться следует всему российскому обществу: последние поправки в Основной закон вносились исключительно для того, чтобы укрепить влияние президента на общественную жизнь. Но цементируя его и без того прочные позиции в системе российской государственности, перекраивание Конституции автоматически снижает роль всех прочих властных и общественных институтов страны.

Антон Ключкин