Сообщение №31584496

цитато:

Разбирая древние памятники русской письменности, он проводит резкую границу между говорами галицко-волынскими и собственно киевским: собственно киевские документы по языку и орфографии приближаются "более всего к средне-великорусским говорам"; "что в них можно отметить, это отсутствие формы 1-го лица множественного числа на "мо" (мы чытаемо, пышемо, робымо, спымо), обычной в Галицких грамотах XIV-XV веков и в современных малорусских говорах" [18].

Летописи, записанные или составленные в Киеве, "пользуются словом старейшина в позднейшем значении одного человека, между тем, как малорусские говоры употребляют его лишь в древнейшем значении собирательном; зоря в значении заря, между тем как малорусские говоры знают его только в значении звезда; словом лошадь, чуждым малорусскому наречию. Этим летописям, как и вообще всем несомненным и предполагаемым текстам киевского происхождения, чужды обычные малорусские слова, как кохати, гай, квет… Вообще нет никаких оснований считать древнекиевский говор тождественным или родственным с древним галицко-волынским говором. Напротив того, необходимо видеть в древнекиевском говоре один из говоров, близких говорам белорусско-великорусского типа" [19]. "Читающий Начальную и Киевскую летописи ПОРАЖАЕТСЯ близостью их синтаксиса и словаря к великорусскому материалу" [20].

Но главная особенность говора, который слышался в Киеве вплоть до половины XVI века, это его аканье: "аканье заметно в Учительном Евангелии 1434 г. (Публичная библиотека) написанном в Киево-Печерском монастыре" (там же). Помянник киевского Михайловского монастыря в первой своей части (половина XVI века) дает: Радион, Сафон, Саламия, Евдакея, Адарья (при Одарья), Алексей (при Олексей) и т.п [21]. Также отметим, что малороссы XVII века видели в коренных жителях Чернигова (по их говору) "московских" людей [22]. Потом всякие следы киевского говора исчезают.