Революция по-быстрому

Государственный переворот в Киргизии поражает скоростью развития событий. Вот протестующие громят и жгут правительственные резиденции, а через десять дней уже аплодируют под их стенами, добившись смены власти. Президент уходит, не желая «проливать кровь», и отдает свое кресло человеку, которого оппозиция недавно освободила из тюрьмы. У киргизов богатый опыт в плане быстрых и практически бескровных переворотов — в отличие от тех же украинцев, которые заплатили за смену власти гражданской войной, или белорусов, которые уже третий месяц безуспешно требуют от Лукашенко сложить полномочия. Но едва ли та легкость, с какой в очередной раз пала власть в Киргизии, объясняется исключительно высокими моральными качествами президента. Специально для «Ленты.ру» политолог, глава Евразийского аналитического клуба Никита Мендкович раскрыл феномен киргизского транзита власти и объяснил, кому понадобилось затевать революцию именно сейчас.

Официальная версия оппозиции Киргизии — что причиной революции стали масштабные нарушения в ходе парламентских выборов 4 октября — при ближайшем рассмотрении не выдерживает никакой критики.

Дело в том, что нарушения на выборах в этой стране — вещь обыденная, и подобные махинации даже не считаются чем-то зазорным. «А что в этом нечестного? Они ж уговаривают, а не заставляют», — примерно так относятся простые граждане к предложению поддержать на выборах определенного человека. Более того: даже представители экспертного сообщества не скрывают, что без махинаций политика в Киргизии просто не будет работать.

Многие из оппозиционных партий, которые сейчас вывели на улицы своих сторонников, и сами проходили в парламент, используя такие приемы. Так что причины Киргизской октябрьской революции вовсе не в том, что кто-то в очередной раз нарушил правила. Они лежат гораздо глубже и обусловлены тремя факторами: социальным, региональным и внешним.

Социальный кризис в Киргизии, как и везде, вызвала пандемия коронавируса. Ограничительные меры спровоцировали сжатие экономики, сократились переводы трудовых мигрантов из России, закрылись многие компании в самом Кыргызстане. При этом республиканская медицина оказалась бессильна перед ростом числа заразившихся, и в ряде случаев официальные структуры заменяли волонтерские объединения граждан и прибывший в республику десант российских врачей.

Защититься не удавалось даже представителям элиты. В ходе эпидемии скончались такие заметные люди, как, например, влиятельный член совета улемов, бывший муфтий и проповедник Чубак-ажи Жалилов, который поддерживал президента Жээнбекова в 2017-м. Все это дезориентировало и деморализовало власть, а в каком-то смысле показывало ее слабость.

Период карантинных ограничений стал удобным временем для пережевывания недавних политических скандалов. Например, обвинений в адрес клана Матраимовых, лидеров провластной партии «Мекеним Кыргызстан» — одной из четырех прошедших в парламент после скандальных выборов 4 октября. Семью подозревают в контрабанде, отмывании денег на сумму 700 миллионов долларов и убийстве предполагаемого соучастника этой схемы бизнесмена Айеркена Саймаити.

Такой масштаб предполагаемых криминальных схем позволял оппозиции напрямую связывать коррупцию и бедность широких масс. Недаром одним из первых обещаний новой власти станет именно тщательное расследование «дела Саймаити». Так или иначе, за время пандемии коронавируса политическая обстановка накалилась. В течение лета 2020 года в обществе и государственном аппарате открыто стали говорить, что революция — дело ближайших месяцев.

Известны даже случаи, когда люди намеренно оставляли службу или приостанавливали работу с государственными институтами, чтобы не понести ущерба в ходе смены власти. Предзнаменования искали даже в курьезах. Например, когда Владимир Путин, оговорившись в ходе встречи 28 сентября, назвал президента Сооронбая Жээнбекова Шариманом Шариповичем, перепутав его имя, многие увидели в этом некий «сигнал» Москвы о непризнании авторитета президента республики.

Масла в огонь подливало и давнее региональное противостояние. Для Кыргызстана, как для многих республик Центральной Азии, характерно разделение на более индустриальный и урбанистичный север и более аграрный и традиционный юг. Между ними есть определенные отличия в диалектах, образе жизни, границах допустимого и неприемлемого в быту и общении. Ушедший президент Жээнбеков — уроженец южной Ошской области, и многие обвиняли его в создании привилегий для «своего» региона.

Земляком экс-главы государства были премьер Кубатбек Боронов, генпрокурор Откурбек Джамшитов, начальник Генштаба Раимберди Дуйшенбиев и многие другие. Зарубежные журналисты писали, что по итогам выборов 2020 года 100 из 120 парламентских мест должны были занять представители южных регионов, а в парламентских списках «Мекеним Кыргызстан» и пропрезидентской политической силы «Биримдик» действительно было заметно много южан.

Через какое-то время после избрания Жээнбекова в северных регионах широко распространилась своего рода мода на критику президента-южанина. В 2018-м о перспективах формирования оппозиционных партий по региональном признаку стала писать республиканская пресса, сравнивая это с историей падения президента-южанина Курманбека Бакиева в 2010-м. Недовольство поддерживал предшественник Жээнбекова, северянин Алмазбек Атамбаев, задержанный больше года назад после беспорядков и попыток штурма его резиденции и обвиняемый в тяжких преступлениях.

Справедливости ради стоит отметить, что не все ключевые государственные чиновники были выходцами с юга — например, глава МИД Чингиз Айдарбеков и глава Нацбезопасности Орозбек Опумбаев родились в Бишкеке. То есть власть пыталась выстаивать такой баланс, каким она его понимала. Но и Бишкек находится на севере Кыргызстана, в Чуйской области, следовательно, окрестное население и низовой аппарат милиции тесно связаны именно с этим регионом.

Этот фактор отчасти объясняет и неожиданно быструю и эффективную мобилизацию протестующих, и капитуляцию стражей порядка перед протестующими, которые всего за одну ночь захватили ключевые административные здания. Однако было бы ошибкой сводить все к региональному фактору, так как среди участников беспорядков были и жители юга страны. Мало кто обратил внимание на то, что у свержения Жээнбекова был очевидный бенефициар за рубежом.

В мае 2019 года два сотрудника американского правительственного фонда National Endowment for Democracy Джозефф Белл и Спаска Гатзинска встречались с группой руководителей НПО в Кыргызстане. Судя по записи бесед, попавших в сеть, обсуждалось создание на базе НПО оппозиционной коалиции, борьба против действующей власти, даже делились портфели в будущем правительстве.

Через несколько месяцев после этого, в августе 2019-го, происходят столкновения сторонников Атамбаева с милицией и спецназом ГКНБ, и Атамбаева задерживают после трех попыток штурма его резиденции. Причем участники майской встречи поддержали экс-президента, хотя ранее с ним конфликтовали.

Один из них, Равшан Жээнбеков (однофамилец экс-президента Сооронбая Жээнбекова), даже был арестован как один из организаторов беспорядков: на слитых в сеть записях в беседе с Беллом он претендовал на роль премьера в будущем правительстве после свержения власти. Вскоре в независимых и иностранных СМИ появились расследования, которые указывали, что Равшан Жээнбеков мог быть шпионом, поскольку с 1997 года контактировал с американскими спецслужбами, участвовал в беспорядках в 2014, 2016 и 2019 годах в Бишкеке и даже успел засветиться на Евромайдане.

После этих событий в Кыргызстане были разработаны и приняты в двух чтениях поправки в закон об НПО, которые усиливают контроль над их иностранным финансированием. Эта инициатива вызвала протесты местных организаций, финансируемых США, а официальный Вашингтон даже ограничил выдачу виз гражданам республики. Дело в том, что офисы американских НПО в Бишкеке зачастую используются для организации работы на территории соседних государств Центральной Азии, так как киргизское законодательство до поправок было гораздо либеральнее.

В октябре 2019 года НПО «Общее дело» получило огромный грант американского агентства USAID на сумму 1,2 миллиона долларов, средства были выделены на проведение мероприятий в связи с парламентскими выборами, хотя представители организации пытались этот факт отрицать.

«Общее дело» прежде никогда не участвовало в столь крупных проектах, но его глава Аида Суйундуева ранее работала в известном масштабными проектами проамериканском НПО «Коалиция за демократию и гражданское общество» с окладом 3,5 тысячи долларов — огромным по местным меркам. «Коалиция», финансируемая официальными структурами США, выполняла аналогичные проекты в ходе выборов 2005 и 2010 года, которые тоже завершились революциями. Ее основатель Эдиль Байсалов входил в число контактов Спаски Гатзински — той самой сотрудницы National Endowment for Democracy, которая засветилась на скандальных записях переговоров о свержении власти в Киргизии весной 2019 года.

В начале 2020 года был полностью изменен состав одной из главных оппозиционных партий Киргизии «Реформа», делающей ставку на молодежь. В нее вошли известные прозападные активисты, некоторые из них специально приехали из США, где живут и работают. Лидером организации стала Рита Карасартова, глава финансируемого американскими фондами НПО и участница упомянутых встреч с работниками National Endowment for Democracy.

Арестованный Равшан Жээнбеков поддержал «Реформу» из тюрьмы, и не зря: погромщики освободили его в ходе ночных беспорядков в Бишкеке в ночь с 5 на 6 октября, взяв штурмом СИЗО Госкомитета нацбезопасности Кыргызстана, где содержался и освобожденный ими Атамбаев.

Интересно, что вместе с оппозиционером Жээнбековым и экс-главой государства из тюрьмы вывели и бывшего сотрудника аппарата президента Сапара Исакова. Это имя тоже фигурирует в документах Госдепа, ставших достоянием общественности благодаря деятельности Wikileaks, — в них он упоминается как «строго охраняемый» источник секретных сведений посольства США в Бишкеке, касающихся военного сотрудничества Киргизии и России. Исаков пытался отрицать эти факты, хотя подлинность опубликованной переписки Госдепа подтверждена американским судом, признавшим виновным в ее краже Брэдли Мэннинга.

После освобождения Равшан Жээнбеков уже фигурировал в новостях как возможный будущий премьер, несмотря на прошлые подозрения и обвинения. Но что-то пошло не так.

С первых же дней беспорядков события начали развиваться по своему сценарию. Утром 6 октября представитель Координационного совета оппозиции Темир Сариев заявил, что новая власть сохранит все связи с Россией в военной сфере и по линии Евразийского союза. Ту же позицию в течение суток занял один из кандидатов на пост премьера Тилек Токтогазиев.

Садыр Жапаров, который в итоге возглавил правительство, а теперь временно исполняет обязанности президента республики, подтвердил, что намерен сохранять стратегическое партнерство с Россией и выступает против пересмотра статуса российской военной базы Кант. «Если я правильно помню, Иссык-Куль был одной из первых стран, присоединившихся к России в 1850-х годах. С тех пор мы с Россией», — заявил Жапаров на рассмотрении отставки президента в парламенте, напомнив о своем происхождении из Иссык-Кульской области.

На следующий же день после этого заявления в Бишкеке был повторно арестован Равшан Жээнбеков; Сапару Исакову грозила та же участь, но он успел скрыться от властей. После этого посольство США в Киргизии заявило о «попытках организованных преступных группировок оказать влияние на политику и выборы», объявив, что заседание парламента, на котором Жапаров выразил приверженность старому курсу страны, прошло с нарушениями.

Надо заметить, что еще несколько дней назад представительство Вашингтона придерживалось другого мнения. В частности, оно объявило скандальные парламентские выборы 4 октября честными и воздерживалось от комментариев целые сутки, пока киргизы громили дом правительства и тюрьмы, а ЦИК готовился отменить результаты голосования. Вероятно, на работу дипмиссии сильно повлияла пандемия: в марте-апреле в США было эвакуировано более 30 сотрудников посольства, включая большинство из тех, кого подозревали в связях с оппозицией. Также республику покинули все волонтеры Корпуса мира, что оставило дипломатическую миссию без «ног» и «ушей».

***

Да, революция не направила Киргизию на новый курс. Однако это не значит, что она прошла бесследно. Вспышка преступности, рост заражения коронавирусом, недоверие инвесторов, напуганных в дни беспорядков налетами на предприятия, — все это больно бьет по экономике, и так ослабленной коррупцией. Государству предстоят перевыборы парламента и досрочные президентские выборы, но расходы на них не предусмотрены в бюджете, и непонятно, где взять необходимые суммы.

Резкая смена власти и начало расследований по старым делам о коррупции вызвали радостное волнение у многих жителей республики. Но как бы цена за это не оказалась слишком высокой и снова не привела Киргизию к тому, с чего началась последняя революция.

Никита Мендкович