«Всех люблю:)»

В Красноярске по настоянию ФСБ девять школьников отправили на обследование в психдиспансер из-за подписки на закрытую группу в социальных сетях о стрельбе в американской школе. В том, что это действительно было нужно, усомнилась только одна семья, но ни то, что они рассказали о ситуации СМИ, ни резонанс, который вызвала эта история, им не помогли — 14-летняя Алена останется взаперти на «неопределенный срок», хотя все решения врачей кажутся специалистам как минимум странными. Правозащитники тем временем отмечают, что методы силовиков становятся все более изощренными: сначала спецслужбы активно использовали метод провокаций, в результате которого, по их мнению, появилось дело «Нового величия», затем оказалось, что основанием для тюремного срока за экстремизм могут послужить комментарии в соцсетях. Сейчас — не нужно никаких слов, достаточно лишь читать неблагонадежные паблики. О том, что происходит в Красноярске, — в материале корреспондента «Ленты.ру» Натальи Граниной.

Обычный солнечный день. Рыжеволосая симпатичная девушка входит в садовую калитку. Проходит в дом, садится на кровать. Видно, что она очень расстроена. Лицо — все в красных пятнах. Вероятно, от следов побоев. На лбу — свежая ссадина. Она сидит на кровати, нервно теребя скрученную трубку из бумаги. Потом что-то пишет в тетради. Затем из шкафа из-под завалов одежды извлекает обувную коробку. Достает оттуда спрятанный черный пистолет.

Все это время видеоряд сопровождает композиция Pumped Up Kicks американской группы Foster the People. Песня стала одним из самых популярных хитов 2011 года. Оптимистичная беззаботная мелодия Pumped Up Kicks сильно контрастирует с текстом, в котором описываются мысли лирического героя подростка, готовящегося к массовому убийству.

В следующем кадре девушка уже закутана в кожаный плащ. Он широкий и длинный, почти до пят. Пистолет подросток аккуратно засовывает во внутренний карман и решительно уходит по огородной тропинке, утопающей в зелени и цветах.

Смена декораций. Девушка на фоне жуткой зеленой двери, какие часто ведут в казенные учебные учреждения, изображает выстрел в воздух из оружия. Появляется черная заставка и надпись белыми буквами: «Роскомнадзор». На экране поочередно сменяют друг друга титры:

Автор, сценарист, режиссер и исполнительница главной роли в клипе — 14-летняя девочка из Красноярска Алена Прокудина. В ночь с 23 на 24 августа в дом, где она живет, ворвались с обыском сотрудники ФСБ. Тот самый черный пистолет из клипа девочки конфисковали. А сама она уже третью неделю не живет дома. Красноярский районный суд под напором ФСБ решил, что восьмиклассница должна быть «недобровольно» госпитализирована в Красноярский краевой психоневрологический диспансер. «На неопределенный срок».

Причина — девушка была подписана в соцсетях на некие паблики, связанные с тематикой так называемого Колумбайна. Это школа в США, где в 1999 году произошло одно из самых массовых убийств в учебных заведениях. Название школы стало синонимом массовой расправы с одноклассниками. Красноярская телекомпания ТВК6 озвучила информацию, что по аналогичным обстоятельствам в психдиспансер помещены еще девять подростков.

После того как история красноярских школьников получила огласку, кто-то скачал из TikTok ролик Алены Прокудиной и полностью его переформатировал. Оставили только кадры, где она изображает особо опасного подростка. На страничку девочки во «ВКонтакте» набежало много ботов — аккаунтов с практически пустыми профилями. И оставили за собой много бессмысленного, но обидного мусора.

— Я не понимаю, зачем кто-то это делает, зачем кому-то понадобилось топить, выворачивая ее изначальный посыл «не надо так»? — чуть не плачет старшая сестра девочки Дарья Глинская. — Затевать информационную войну ПРОТИВ ребенка, подделывая контент, — это дело злое.

— А почему она вообще стала интересоваться этой темой? — недоумеваю я.

— Алена — очень эмпатичный человек, с обостренным чувством справедливости. Она хотела, чтобы дети относились друг к другу с уважением, — объясняет Дарья.

По словам Ольги Прониной, матери Алены, год назад в школьном дворе избили одноклассника девочки. Просто за то, что другим ребятам не понравилась его прическа — «слишком женское» каре. Девочку тогда потрясло, что такое может произойти, что кто-то ни за что может взять и унизить другого просто за то, что он не такой, как все.

— Тема буллинга волнует почти каждого подростка, я считаю. Дети видят живые примеры в школе, — поясняет Ольга. — Дочь не могла понять, почему кого-то могут не любить из-за прически или одежды. К счастью, Алена лично с этим не сталкивалась, но ей хотелось, чтобы все дети относились друг к другу с добром и пониманием.

В семье много разговаривали на эту и многие другие темы.

— Я знаю, что она всегда интересуется позицией двух сторон, — добавляет Даша. — Любит всех выслушать, проанализировать, а потом составить собственное представление о проблеме. Может, поэтому и читала эти группы во «ВКонтакте».

Родные говорят, что Алена — очень творческий человек. С раннего детства писала небольшие рассказы, разрабатывала и продумывала образы персонажей. А потом увлеклась сериалами от Netflix, и сама захотела снимать кино. В январе она начала заниматься в молодежной киношколе «Твори— Гора», училась монтировать видео, писать сценарии, делать раскадровки. Первый ее клип был посвящен теме, которая волновала и саму девочку, и многих ее друзей.

— Алена хотела рассказать историю, показав, что такая ужасная вещь, как скулшутинг, обычно не возникает на пустом месте, этому часто предшествует буллинг, — рассказывает Ольга предысторию появления того видео. — По поводу сценария дочь со мной не советовалась. Но съемки велись при мне: в нашем доме, в нашем огороде.

Дом Прокудиных-Прониных укрылся в частном секторе Красноярска. Во дворе у них живут две собаки — Марта и Мэгги. В пять утра 24 августа семья проснулась от того, что дворняги начали истерично лаять. Калитка и забор в это время сотрясались от стука.

Во время обыска семью раскидали по разным углам дома: отца с матерью посадили на диван в гостиной, Алену увели в детскую. Все продолжалось около трех часов. Один из силовиков сделал родителям Алены замечание, что те плохо воспитывали дочь, надо было «бить ремнем». Но главный вопрос, что конкретно натворила дочь, в каких конкретно группах сидела (в ее аккаунте больше 500 подписок), что именно там делала, — так и остался без ответа. Вместо этого сыщики рассказали историю о том, как однажды они вот так же пришли к одному из мальчиков-подписчиков аналогичной деструктивной группы, который вроде бы тоже ничего не делал, и нашли у него дома самодельную взрывчатку.

Особый интерес у оперативников вызвала пустующая комната старшей дочери — 22-летней Дарьи. Девушка сейчас живет отдельно от родителей, учится в Красноярском государственном художественном институте на скульптора. Ее главное увлечение — изготовление парфюма. Даша профессионально делает духи и туалетные воды. У нее даже есть своя страничка на сайте ремесленников «Ярмарка мастеров».

— Огромного труда маме стоило доказать, что мои рецепты — это формулы духов, а не взрывчатки, а какой-нибудь «кохиноол» — легальное ароматическое вещество, — возмущается Дарья.

Сама Алена, пока люди в бронежилетах переворачивали вверх дном ящики в ее шкафах, перетряхивали книги на полках, рылись в тетрадках и дневниках, держалась стойко. Но чуть не заплакала, когда силовики начали срывать «с мясом» постеры со стен. На них были изображены актеры из любимых сериалов и просто картинки из интернета. По словам сестры, Алена почти год подбирала композиции. Искала для этого в интернете нужные пейзажи и кинокадры, просила папу распечатывать их на работе. В ее коллекции было больше 100 плакатов.

Во время обыска изъяли самодельный лук и стрелы с поролоновыми наконечниками (игрушку изготовил отец девочки), сломанный тетрис, телефон Алены, ее тетради с записями. Также конфисковали черный пневматический пистолет — тот самый, что «снимался» в видеоклипе. Этот пистолет года три назад подарил Даше ее друг. Девушка утверждает, что «воздушка» была практически бутафорской. Если с близкого расстояния стрелять пульками по стеклянной бутылке, то сбить ее было можно, а вот разбить — нет.

Когда силовики стали собираться, старший группы приказал Ольге одеться и вместе с дочерью ехать с ними. Сначала они не сказали, куда именно, но потом стало ясно — в психдиспансер.

— Я спросила — зачем? — вспоминает Ольга. — А мне ответили, что ребенка надо бы показать психиатру. Ну я и подумала, что мы вместе с ней пойдем к доктору, там с ней поговорят, возможно, сделают какие-то тесты, и мы благополучно вернемся домой.

Однако в психдиспансере матери заявили, что амбулаторное обследование в этом случае исключено. Поскольку Пронина поначалу отказывалась оставлять в больнице дочь, главврач в качестве тяжелой артиллерии вызвал сотрудника ФСБ по имени Артем. Ольга говорит, что тот подкупал своей вежливостью, начал убеждать, что «не стоит переживать, там просто обследование дня на три». Сказал, что желает ребенку только добра. Дескать, у всех подростков в это время гормоны играют, кто может поручиться, что там они делают и о чем думают? А врачи проверят, и сразу спокойней станет. 27 августа Алену ждали экзамены для поступления в новую школу. Но Артем успокоил мать, что этот вопрос он «порешает», ребенка возьмут и так.

Спустя трое суток Пронина позвонила в больницу, но там дали понять, что в ближайшие дни дочь не отпустят. Алена по телефону рассказала родителям, что в психдиспансере есть девочка, попавшая туда по аналогичному поводу. Она в стационаре уже больше 40 дней.

Когда родственникам девочки стало понятно, что все пошло не так, ее сестра Дарья Глинская в своем Instagram опубликовала пост, где эмоционально описала происходящее. Сообщение мгновенно разошлось по всем соцсетям. Красноярское телевидение выпустило сюжет, что Алена — не единственная девочка в городе, помещенная ФСБ в психдиспансер. Всего на обследовании в больнице находятся порядка девяти подростков. Все они, по версии ФСБ, состояли в «колумбайн-группах».

К делу Алены Прокудиной подключился адвокат правозащитной организации «Агора» Владимир Васин. Ольга Пронина по совету юриста отозвала свое согласие на госпитализацию дочери. Однако Алену из больницы не выпустили. Главврач Красноярского краевого психдиспансера Григорий Гершенович обратился с иском в суд о принудительной госпитализации подростка.

В исковом заявлении цитируются выводы врачебной комиссии психдиспансера. В частности, сказано, что у девочки отмечаются «особенности поведения, не соответствующие существующим социальным нормам», поэтому ребенок представляет опасность для себя и для окружающих. «При отсутствии обследования в условиях круглосуточного стационара еще более усугубятся личностные особенности, когда возникнет непосредственная опасность ауто- и гетероагрессии».

По просьбе адвоката Васина заключение красноярских врачей о психическом статусе подростка проанализировал доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафедрой медицинской и общей психологии Казанского государственного медицинского университета Владимир Менделевич. Общий стаж работы эксперта по специальности «психиатрия» — 40 лет, «медицинская психология» — 22 года. Медицинская документация, составленная сибиряками, профессора Менделевича очень впечатлила.

Вывод красноярских врачей о том, что девочка нуждается в госпитализации в диспансер, доктор Менделевич назвал «необоснованным, не опирающимся ни на какие клинические симптомы». По его словам, это является грубым нарушением принципов психиатрической диагностики.

Заседание районного красноярского суда по делу Прониной состоялось прямо в больнице. Несмотря на то что родители требовали сделать его публичным, от посторонних процесс закрыли. Разбор дела длился больше двух часов. На суде кроме выводов врачебной комиссии психдиспансера красноярские врачи озвучили еще один аргумент за госпитализацию —

Экспертизу, предоставленную стороной девочки, судья приобщил к делу и обещал внимательно изучить. После этого он удалился в совещательную комнату, в которой пробыл от силы четыре минуты. Когда вышел — огласил приговор:

— Закон действительно позволяет запереть человека в психдиспансере на «неопределенный срок»? — прошу я консультации у адвоката Владимира Васина.

— По идее — нет, — объясняет он. — В свое время Конституционный суд сказал, что всегда и везде срок должен быть определен. Международное право также говорит о том, что срок изоляции должен быть обозначен. Человеку нужно понимать, чего ожидать в будущем. И чтобы это будущее не зависело от решений врачей, основанных на непонятных критериях.

Пока шел суд, под окнами Красноярского психдиспансера собралась группа поддержки из друзей и знакомых Алены.

— Перед судом мы видели Аленку в окно, на третьем этаже, она махала нам рукой, рядом с ней были еще и другие дети, — рассказывает сестра Даша. — Она им показывала на меня, видимо, говорила: «Вот моя сестра». А потом их увели. Мы с друзьями позже кричали под окнами: «Алена! Алена!» Но больше никто так и не выглянул.

Условия содержания в больнице оказались почти тюремными. Свидания запрещены под предлогом коронавирусного карантина. Ежедневно в промежуток с 16:00 до 16.30 родственники могут звонить девочке по специальному телефону. Все беседы — в присутствии или санитаров, или медсестры. Как пояснила сестра Дарья, поначалу в сутки разрешался только один звонок продолжительностью не более пяти минут. Потом, когда информация об этом просочилась в прессу, условия несколько смягчили. Теперь можно звонить неограниченное количество раз в обозначенный промежуток времени.

Первые две недели девочка жила в общей палате, рассчитанной на 13 человек. Все в одной комнате — четыре девочки и девять мальчиков. Между мужскими и женскими кроватями было что-то наподобие марлевых занавесок. Адвокату Владимиру Васину девочка рассказала, что медсестры следят, чтобы все спали в нижнем белье. «Она стесняется», — передал адвокат. После того как эти факты были озвучены, бытовые условия снова несколько улучшились: девочек поселили в отдельную палату.

Личные вещи в палатах запрещены. Личный телефон у девочки изъяли. Разрешают читать книги. Все посылки снаружи строго проверяются. Кроме скоропортящихся продуктов, нельзя передавать записки, фотографии, напитки в бутылках емкостью больше 250 миллилитров. В палату «вкусняшки» из передач брать запрещено — все хранится в шкафах в столовой. При каждом походе в буфет выделяется десять минут, чтобы съесть что-то из домашних передач.

— Сестра знает, какой шум поднялся «на свободе» по ее поводу? — спрашиваю Дарью.

— Знает, конечно. Сначала она не то чтобы испугалась, но сказала: «Ну вот, как теперь в новую школу пойду? Точно придется дома учиться». А потом — ничего. Мы ей объяснили, сколько людей за нее переживают. Ну она и сама видит по тому, сколько людей ей каждый день передачи приносят в больницу. Алену это очень поддерживает. Можешь, говорит, в процентах сказать, сколько людей за меня, а сколько против? Отвечаю: «Точно, Алена, не знаю. Но очень многие с тобой. Все у нас будет хорошо!»

Ребята из киношколы «Твори — Гора» создали «ВКонтакте» паблик в поддержку своей коллеги — «Алена, мы с тобой!» Один из участников группы — оператор киношколы Андрей Губанов. По его словам, в киношколу ходят самые разные ребята, обычно никто из них до поступления в студию не знает друг друга.

— Когда мы детей принимаем в студию, то обычно сразу видно, кто будет заниматься, кто серьезно настроен, а кто — так, — рассказывает он. — Ей было интересно. В группе девочки подобрались примерно одного возраста. Они живут в разных районах города, то есть далеко друг от друга. Но когда не было занятий, знаю, что договаривались, встречались.

— Какая она по характеру?

— С Аленой приятно общаться. Она позитивная. Не сказать, что замкнутая. Никакой агрессии от нее я не заметил. Наоборот — скромная, вежливая, культурная. Я ни разу не слышал, чтобы она кому-то грубила. Она не из тех, кто пьют, курят, шастают по ночам. Мы потому и группу создали, чтобы показать, Алена — нормальный человек. Просто вот так все совпало.

Я вот сам взрослый человек, но даже до случая с Аленой не имел понятия, что у нас группы и темы с обсуждением школьных расстрелов запрещены. Почему?

— Наверное, чтобы никого не спровоцировать?

— У нас практически все популярные фильмы, книги построены на конфликтах. О серийных убийцах и маньяках есть статьи в «Википедии», о них пишут в газетах, снимают документальные фильмы. Там все расписано: когда, как, кого убивал. В социальных сетях есть паблик «Криминальный Красноярск», в который стекаются новости обо всех происшествиях в городе. Логично было бы и это все запретить, зачем народ провоцировать?

Я вообще думаю, что если вы не хотите, чтобы дети так делали, так не запрещать нужно, а разговаривать с ними. Рассказывать про боль и горе родителей, чьи дочери и сыновья пострадали от таких преступлений или буллинга. Объяснять, и не казенным языком. Нужно, чтобы подростки сами пришли к выводу, что так нельзя, что это плохо, что это трагедия. А тут — просто запретили и думают, что все нормально. Во-первых, запретный плод сладок. И во вторых, подросткам хочется обсуждать, что происходит в мире, в стране, высказывать свое мнение.

Редакция «Ленты.ру» направила официальный запрос в Центр общественных связей ФСБ России с просьбой прокомментировать ситуацию в Красноярске: сколько всего несовершеннолетних проходит по подобным делам, есть ли реально возбужденные уголовные дела, что именно планировали подростки и есть ли доказательства их вины. Официального ответа на момент публикации не было.

Однако по случайному совпадению на следующий день после отправки запроса агентство «Интерфакс» со ссылкой на ЦОБ ФСБ сообщило о том, что задержаны 13 граждан России по подозрению в подготовке нападений на учебные заведения в разных регионах страны.

Из них 11 человек «являлись участниками закрытого интернет-сообщества одной из социальных сетей». Спецслужбы сообщили, что у задержанных изъяли личные дневники и «средства связи», в которых были обнаружены инструкции по изготовлению зажигательных и взрывных устройств.

В прессе также появились комментарии подполковника ФСБ в отставке Алексея Филатова. Действия красноярских коллег он горячо одобрил, объясняя, что лучше «профилактировать на дальних подступах».

— Лучше, если это происходит именно в момент, когда они еще не купили взрывные устройства. Это и в Уголовном кодексе оценивается совершенно по-другому, — цитирует Филатова радио «Говорит Москва». — (...) Не надо гнушаться такими способами.

Родители Алены Прокудиной говорят, что не поддерживают контакт с родственниками других подростков, которые также содержатся в психдиспансере. Те не хотят огласки, опасаясь навредить детям. Есть информация, что большинство ребят уже выпустили из изоляции.

— Не жалеете, что тоже не стали молчать? — спрашиваю у матери девочки.

— Насчет огласки... — задумывается на секунду Ольга Пронина. — Кто знает, как бы обернулась ситуация, если бы о ней никто не знал. Мы не жалеем о том, что это стало известно, так как нужно прекращать такую жесткую практику по отношению к подросткам и решать проблему на другом уровне.

Уполномоченный по правам детей в Красноярском крае Ирина Мирошникова нарушений прав ребенка, допущенных при госпитализации в психдиспансер, не видит. Напротив — собирается обратиться в прокуратуру из-за излишней публичной активности адвоката, рассказавшего эту историю в СМИ.

«Лента.ру» попросила прокомментировать ситуацию медицинских юристов и экспертов в области прав детей.

Полина Габай, учредитель «Факультета медицинского права», адвокат в сфере здравоохранения:

Действующим законодательством «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» и КАС РФ предусмотрено, что лицо может быть госпитализировано в психиатрический стационар в недобровольном порядке исключительно при условии одновременного наличия следующих трех оснований:

1. Обследование или лечение больного возможно только в стационарных условиях.

2. Психическое расстройство является тяжелым.

3. Психическое расстройство обусловливает одно или несколько следующих состояний: непосредственную опасность больного для себя или окружающих; беспомощность больного, то есть неспособность самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности; существенный вред здоровью больного вследствие ухудшения психического состояния, если больной будет оставлен без психиатрической помощи.

При этом сложность заключается в том, что в законодательстве не определено, при каких именно заболеваниях и состояниях обследование и лечение возможны только в условиях стационара. Также отсутствуют понятия тяжелого психического расстройства, опасности больного для себя и окружающих и прочие.

В связи с этим законодатель фактически наделил правом принимать решение о наличии или отсутствии названных оснований для недобровольной госпитализации не суд, а комиссию врачей-психиатров, которые обладают необходимыми для этого медицинскими познаниями (в заключении такой врачебной комиссии должны быть указаны диагноз, тяжесть психического расстройства и критерии его определения, общее состояние пациента и его поведение и иные материалы, с учетом которых было принято решение о недобровольной госпитализации). Суд же фактически лишь выносит выводы врачей в основу своего решения.

Для того чтобы недобровольная госпитализация Прокудиной была законной, в суде должна быть доказана не только опасность девочки для себя или общества, но и наличие у нее такого психиатрического заболевания, которое, во-первых, является тяжелым, а во-вторых, может лечиться исключительно в стационаре.

В соответствии с Законом «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» пребывание лица в психиатрическом стационаре в недобровольном порядке продолжается в течение времени сохранения оснований, по которым была проведена госпитализация (то есть как это и произошло в рассматриваемом случае, суд заранее не устанавливает конкретный срок госпитализации, поскольку такой срок зависит исключительно от состояния пациента). Как только психическое состояние пациента улучшается, и отпадают основания для его госпитализации — происходит выписка на основании заключения комиссии врачей-психиатров о выздоровлении (судебного решения не требуется).

То есть Прокудина должна будет продолжить свое недобровольное нахождение в психиатрическом стационаре до того момента, пока будут сохраняться основания, по которым она была госпитализирована (а именно, тяжелое расстройство, которое может быть излечено только в стационаре, и опасность для себя и/или окружающих).

При этом по прошествии определенного времени после недобровольного помещения в психиатрический стационар (шесть месяцев с момента госпитализации и в дальнейшем — ежегодно) решение врачебной комиссии о продлении госпитализации должно утверждаться судом. Если суд не согласится с доводами врачей о необходимости продления госпитализации, пациента должны выписать, невзирая на мнение врачей.

Павел Кантор, юрист правовой группы «Центр лечебной педагогики»:

Недобровольная госпитализация в нашей практике — не такая уж редкость. Самому молодому из недобровольно госпитализированных, кого я знаю, было шесть лет. Но, по смыслу закона, эта мера связана не с намерениями человека и даже не с его поступками, не с его взглядами, а исключительно с психическими расстройствами. Причем не просто с каким-то расстройством наподобие ночных кошмаров или расстройства аппетита, а серьезным.

С точки зрения закона никакие взгляды, убеждения или даже намерения человека сами по себе не являются основанием для его недобровольной госпитализации. Если он что-то совершил или планировал совершить и этому есть доказательства, тогда необходимо действовать в рамках уголовного преследования, привлекать к уголовной ответственности, в том числе и несовершеннолетних. Эта процедура предусмотрена законом. Но она требует со стороны обвинения конкретных доказательств. Но в данном случае похоже, что сторона обвинения, не имея реальных доказательств каких-то поступков, решила использовать медицину как инструмент уголовной репрессии. Это очень печальный и опасный симптом, что такое становится допустимым.

Не видя документов, трудно сказать что-то конкретное, но, судя по всему, был поставлен вопрос о недобровольном психиатрическом освидетельствовании этих товарищей. И, наверное, можно сказать, что для этого были основания. Но освидетельствование обычно происходит амбулаторно. В крайнем случае можно предположить, что один-два дня человек пробудет в учреждении, за ним понаблюдают, и так далее. Однако длительная госпитализация выглядит очень странно.

Режим в наших психиатрических учреждениях всех типов давно привлекает внимание общественности в разных контекстах. Понятно, что психиатрическая больница — не курорт. Существуют специализированные психиатрические больницы с интенсивным наблюдением. Грубо говоря, их действительно можно назвать психиатрической тюрьмой. Однако эти учреждения предназначены только для лиц, совершивших уголовно-наказуемые деяния, их вина установлена судом. Недобровольно госпитализированные обычно содержатся в учреждениях общего типа. И если там строгий, жесткий режим, то это ставит вопрос вообще о данном учреждении в целом, это ненормально. Сейчас идет линия на гуманизацию обстановки в психиатрических больницах. И на этом пути довольно много сделано. Я могу сказать, что во многих психиатрических больницах общего типа ужасов нет, условия достаточно корректные. Обычно там неограниченно пускают посетителей, в том числе и к лицам, содержащимся в недобровольном порядке, нет ограничений на передачи, ограничений на пользование телефоном.

После распада Советского Союза у нас была очень большая кампания по деполитизации психиатрии в нормативных актах. И в науке было категорически осуждено применение карательной психиатрии, то есть использование психиатрии с целью преследования за какие-то неугодные взгляды. И в принципе до настоящего времени наше государство старалось в целом этого придерживаться. Если отдельные прецеденты и были, то не столь очевидные.

Поэтому случай в Красноярске вызывает большую озабоченность. Конечно, хотелось бы, чтобы не только были отменены эти судебные решения, но и дана принципиальная оценка позиции правоохранительных органов и медицинских работников.

Елена Альшанская, руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», член совета при правительстве России по реализации Концепции государственной семейной политики:

Сегодняшняя система психиатрической помощи нуждается в коренной реформе. Потому что помощь не может строиться на насилии, на запугивании, на изоляции человека, которому эта помощь нужна, от его самых близких людей. Увы, наша старая «школа» психиатрии работает так. Иногда создается ощущение, что пациента она воспринимает как потенциального преступника, и свою задачу видит в изоляции и подавлении. Это еще больше закрепляет стигматизацию всей психиатрии и представление о том, что помощь психиатра нужна только каким-то страшным и опасным другим, «психам».

Чтобы вместе с подростком и заинтересованными родителями понять, что у него происходит внутри, есть ли реально повод для беспокойства (сам факт чтения любых тематических групп во «ВКонтакте» или статей в интернете в целом может ни о чем не говорить: что мы там только ни читаем и ни смотрим), и если есть — то как подростку помочь.

Совершенно не обязательно при этом класть любого человека с проблемами, даже объективными, в стационар. Для этого должны быть очень существенные показания, или реальная общественная опасность, или высокий риск суицида, или сознательное желание самого подростка и его семьи. Описанные же в СМИ действия психиатров не похожи на такой нормальный помогающий подход. Очень сочувствую девочке и ее родителям и надеюсь, что внимание СМИ поможет им попасть в руки реально помогающих специалистов.

— Планируем к Алениному возвращению купить электрогитару, — рассказывает мать девушки. — Это Аленкина мечта в последнее время. Есть уже сценарий классного и доброго видеоролика, так что, если Алена захочет, будем вместе с ней организовывать съемочный процесс.

Ну и очень много дел у Алены в обычной жизни. Учеба, как минимум.

Дополнение:Утром 8 сентября стало известно, что 14-летнюю Алену Прокудину выписали из психиатрического стационара в Красноярске. Как сообщил глава правозащитной группы «Агора» Павел Чиков со ссылкой на адвоката семьи школьницы Владимира Васина, Алене нужна психологическая реабилитация. Ее родители собираются оспаривать решение суда о принудительной госпитализации.

Наталья Гранина