Хлопковая лихорадка

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о гениальных аферистах Советского Союза — людях, которые под страхом смертной казни умудрялись делать миллионные состояния на глазах у власти. В предыдущей статье мы рассказывали, как в конце 60-х граждане СССР с ужасом узнали, что в Стране Советов пост судьи, прокурора или министра можно купить за деньги. А в 80-е годы на весь Союз гремело «хлопковое дело»: его фигурантами стали тысячи человек, которые делали состояния на аферах с хлопком — белым золотом Узбекистана. Ущерб от действий мошенников, которые годами занимались приписками, составил астрономические 10 миллиардов рублей. Главным виновником аферы стал глава Узбекской ССР Шараф Рашидов, который однажды дал Брежневу невыполнимое обещание...

В отличие от первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Вели Ахундова, который решительно отказался поддерживать безумную хлопковую гонку по прихоти политической верхушки СССР, его узбекский коллега Шараф Рашидов оказался более сговорчив.

Будущий глава республики родился в 1917 году в городе Джизак. Родители Рашидова были малообразованными крестьянами, а вот Шараф и его четверо братьев и сестер проявили тягу к знаниям — все они окончили семилетку (тогда обучение в средней школе занимало всего семь лет). Затем Рашидов получил образование учителя, но по профилю не пошел, а подался в журналистику.

Политическая карьера Рашидова началась после Великой Отечественной войны, в которой он, младший политрук, принимал участие в 1941-1943 годах. До конца войны оставалось два года, когда в боях на Калининском фронте Рашидов был тяжело ранен и комиссован.

Первым шагом по административно-политической лестнице для Рашидова, написавшего к концу 40-х несколько рассказов, стал пост председателя правления Союза писателей Узбекистана. В 1950 году Шарафа ждало повышение — он стал самым молодым председателем президиума Верховного Совета республики. А девять лет спустя 42-летний Рашидов занял пост первого секретаря ЦК Компартии Узбекской ССР — во многом благодаря благосклонности лидера СССР Никиты Хрущева.

Одним из ключевых событий в республике времен правления Рашидова стал старт золотодобычи — для этого возвели рудник Мурунтау. Но все же главным богатством Узбекистана было не желтое, а белое золото — хлопок, в котором так нуждалась легкая промышленность СССР.

К середине 70-х годов XX века Узбекская ССР занимала лидирующие позиции среди поставщиков ценного сырья: ежегодно там собирали около четырех миллионов тонн хлопка. Такие внушительные объемы сказывались на благосостоянии жителей республики, которая к тому времени считалась одной из самых благополучных — в том числе и в финансовом плане. Что до Шарафа Рашидова, то он, будучи главой Узбекской ССР четверть века, дружил с самим Леонидом Брежневым, что позволяло ему чувствовать себя спокойно и уверенно.

Но Рашидову, очевидно, хотелось большего. В 1976 году он во всеуслышание заявил: какие там 4 миллиона тонн — скоро Узбекистан станет поставлять 5,5 миллиона тонн хлопка. Присутствовавший при этом Брежнев усмехнулся и спросил: а шесть миллионов потянете? Рашидов кивнул — теперь ему предстояло сдержать слово. Тогда мало кто понимал, каким кошмаром для жителей республики обернется опрометчивое обещание ее лидера.

Одним из передовиков, под чьим неусыпным руководством добывались тонны хлопка, был Ахмаджон Адылов. Благодаря природной хваткости он сделал головокружительную карьеру — от 12-летнего табельщика в колхозе до руководителя огромного Папского агропромышленного комплекса, в состав которого входили 14 совхозов и 17 предприятий.

Личность Адылова по сей день вызывает много споров. Одни считают его благодетелем, который впоследствии стал жертвой советской власти. Другие ссылаются на бывших подчиненных Ахмаджона, которые вспоминали, что все, кто попадал под его начало, фактически превращались в рабов. Их зарплаты были минимальными, а требования к ним росли день ото дня.

Тех, кто в силу разных обстоятельств не дотягивал до выполнения плана, ждало жестокое наказание — либо избиение плетьми (не щадили даже женщин и детей), либо камеры в выстроенной Адыловым тюрьме, куда люди попадали без суда и следствия. Поговаривали, что о существовании нелегального исправительного учреждения знали стражи порядка. Но они молчали за щедрую плату от Ахмаджона.

Смертность в совхозах главы агрогиганта зашкаливала — народ без отдыха вынужден был трудиться на полях, обработанных пестицидами. А Адылов лишь увеличивал длительность рабочего дня, что, впрочем, никак не отражалось на зарплатах. Дошло до того, что хлопок стали собирать дети: в высокий сезон у маленьких тружеников не оставалось времени даже на то, чтобы посещать школу. Совсем туго стало после обещаний Рашидова поднять годовую добычу на 1,5 миллиона тонн — в поля пришлось выходить даже беременным женщинам, у которых от тяжелой работы случались выкидыши.

Стали практиковаться и совсем дикие методы: милицейский патруль мог остановить автомобиль, который проезжал неподалеку от поля, и обязать водителя и пассажиров собрать определенный объем сырья. Лишь после выполнения этого условия задержанные могли продолжить свой путь.

Между тем достичь цифр, на которые замахнулся Шараф Рашидов, несмотря на титанические старания узбекского народа, так и не удавалось. Тогда в ход пошла хитрость — причем началась она с низов. Работники, от которых требовали колоссальной отдачи и больших объемов собранного хлопка, стали класть в свои мешки камни. На это откровенно закрывали глаза бригадиры, которым тоже была выгодна приписка веса.

И так шло от инстанции к инстанции — цифры брались буквально из воздуха. А стоило кому-нибудь из непосвященных заметить махинацию, он тут же задабривался приличной суммой денег, а теневая схема продолжала работать бесперебойно. Были в доле и директора заводов, работавших на прием сырья: всего 5-6 тысяч рублей — и руководитель не замечал, что один из прибывших вагонов с хлопком был наполнен отходами — линтом и улюком.

Иногда вагон мог и вовсе быть пустым, но за такое такса была повыше — 10 тысяч рублей. В преступную схему были вовлечены в том числе заводы Самарской, Рязанской, Воронежской и Челябинской областей. Использовались и другие методы. Например, внезапно сгорал склад хлопка, внутри которого, по документам, находилось 50 тысяч тонн белого золота. На деле же сырья там лежало всего ничего — и тысячи тонн не насчитывалось, но доказать что-то на пепелище было невозможно.

Конечно, глава республики Рашидов был в курсе хлопковых махинаций. Больше того, если верить показаниям бывшего первого секретаря Каракалпакского обкома КПСС Калибека Камалова, семья Рашидова получила от него «откаты» на 750 тысяч рублей. При этом в 1974 году Шараф поставил свою роспись под документом, согласно которому объемы добычи хлопка в Узбекистане стали превышать 5,5 миллиона тонн...

Справедливости ради стоит отметить: часть черного нала шла на обустройство и развитие Узбекистана. Например, стараниями Рашидова в 1977 году в Ташкенте был открыт метрополитен. В него была вложена немалая часть «хлопковых» денег — все потому, что Москва отказалась полностью покрывать финансовые расходы на строительство подземки. Теневые средства шли на открытие больниц и школ, а также на качественный ремонт дорог. Но все же большая часть черного нала оседала в карманах коррумпированных чиновников.

Чтобы сберечь его, махинаторы массово скупали драгоценности, которые потом закапывались на приусадебных участках. А один из фигурантов «хлопкового дела» — начальник управления в Министерстве легкой промышленности СССР — проявил смекалку и закопал наличные... в могиле тещи на Покровском кладбище Москвы.

В Кремле успехами Рашидова были более чем довольны: Брежнев регулярно наведывался в Узбекистан, всегда возвращался оттуда с богатыми подарками и не уставал хвалить Шарафа. По инициативе генсека в 1974 году Рашидову было присвоено первое звание Героя Социалистического Труда, а в 1977 году — второе.

Правда, не все в Москве пребывали в неведении относительно хлопковой аферы Рашидова. Одним из тех, кто догадывался о происходящем в Узбекской ССР, был глава КГБ Юрий Андропов. Аккуратно проведенная проверка подтвердила, что чутье чекиста не подвело. Но, зная, что Брежнев его и слушать не станет, Андропов решил приберечь этот «козырь в рукаве» на будущее.

Шанс поквитаться с Шарафом представился ему после смерти Леонида Ильича в конце 1982 года. После того как Андропов стал новым главой СССР, он позвонил Рашидову и поинтересовался «хлопковыми планами» на 1983 год. Шараф бодро отрапортовал: ожидаются все те же 5,5 миллиона тонн. Тогда Андропов осторожно поинтересовался, сколько из них будут реальными, а сколько — приписанными. На том конце провода повисло молчание. Вскоре после этого разговора Шараф Рашидов умер.

По официальной версии, глава Узбекской ССР скончался от сердечного приступа во время поездки на своей машине. Подоспевшие к месту ЧП личные врачи ничем помочь своему высокопоставленному пациенту не смогли. Однако по другим данным Шараф попросту осознал, какие последствия ожидают его в перспективе, и поспешил свести счеты с жизнью. На его место сел бывший председатель президиума Верховного Совета республики Инамжон Усманходжаев, но и он немногим позже оказался фигурантом скандального «хлопкового дела».

К слову, Шарафа Рашидова не оставили в покое и после смерти. Бывшего главу Узбекистана сначала захоронили в сквере в центре Ташкента, где установили почетный мемориальный комплекс. Но в 1986 году, после первых итогов «хлопкового дела», было принято решение о сносе мемориала и перезахоронении ставшего одиозным лидера Узбекистана: его останки выкопали под покровом ночи и перенесли на кладбище Чигатай.

Официально расследование «хлопкового дела» стартовало в начале 1984 года. В январе в подмосковный Серпухов прибыл состав с хлопком из Узбекистана, предназначавшийся местному комбинату. На приемке сырья главный инженер завода был обескуражен — несколько вагонов оказались пустыми. За молчание ему тут же было предложено 40 тысяч рублей. Инженер обещал подумать, а сам отправился прямиком в КГБ. Делегацию из Узбекской ССР скрутили, при обыске в номерах узбеков чекисты обнаружили 300 тысяч рублей.

Примечательно, что дать активный ход делу сразу у Андропова не вышло. С одной стороны, сотрудники КГБ Узбекистана в ходе обысков в городе Джизаке обнаружили около 1,5 миллиона рублей и несколько килограммов золота и драгоценностей. Но было понятно: следственные органы республики, в которых работало немало продажных стражей порядка,
попросту не тянули расследование дела государственной важности.

Тогда в Узбекистан направили спецкомиссию из пяти тысяч человек: в нее вошли оперативники МВД и КГБ, лучшие бухгалтеры и финансовые работники. Всем им предстояло провести кропотливую работу, выявить денежные потери государства и преступные схемы, которыми пользовались хлопковые аферисты.

Первым крупным уловом ревизоров стало задержание в момент получения взятки товарища Музафарова, начальника Бухарского отдела по борьбе с хищениями социалистической собственности (ОБХСС). Сообразив, что отпираться бессмысленно — в его доме при обыске нашли полтора миллиона рублей, — Музафаров принялся каяться и сдавать своих подельников. Дело сдвинулось с мертвой точки.

Возглавляли комиссию двое следователей Генпрокуратуры СССР — уроженец Мурманска Николай Иванов и Тельман Гдлян из Ульяновской области. Как выяснилось немного позже, они не ставили перед собой главной целью наказать виновных — у блюстителей закона были другие интересы. Иванов и Гдлян хотели продвинуться по карьерной лестнице к высоким постам в Москве, и этому очень помогла бы активность в «хлопковом деле».

Не особо разбираясь в деталях, сыщики стали задерживать тех, кто, по их мнению, мог быть теоретически причастен к аферам. Сотрудники правоохранительных органов нуждались в чистосердечных признаниях подозреваемых. Причем «расколоть» их было делом техники — методы следственной группы Иванова и Гдляна нередко выходили за рамки закона.

Например, Гдлян вызывал в кабинет для допроса подозреваемого и принимался курить сигареты одну за другой. Когда помещение заполнялось едким дымом, следователь выходил в коридор, оставляя свою жертву мучиться удушьем. Людей били, пытали, сажали в камеры к матерым убийцам и насильникам, которым за содействие органам в получении показаний (проще говоря — применение насилия к новым сокамерникам) обещали скостить срок.

Если все эти меры не помогали, оперативники начинали задерживать родственников фигурантов, над которыми издевались у них на глазах. На этом моменте ломались все: кто-то подписывал все необходимые признания, а 16 человек просто не выдержали и покончили с собой. По воспоминаниям Олега Гайданова, который в то время работал в Узбекистане начальником следственного управления, следователи как-то пытались получить его подпись под санкцией на арест, где даже не была проставлена фамилия.

Всего при участии Гдляна и Иванова были задержаны, подвержены пыткам и отправлены на зоны тысячи человек, многие из которых были невиновны.

Правда, несмотря на массовые посадки, продвинуться по карьере сыщики так и не смогли: за свои темные дела в 1989 году Гдлян и Иванов были смещены с занимаемых постов — «за грубые нарушения социалистической законности при расследовании финансовых дел». Впрочем, существует любопытная теория, согласно которой следователи оказались в опале и были выставлены кровавыми тиранами совсем по другой причине.

Якобы в процессе распутывания клубка преступлений сыщики вышли на доказательства причастности к махинациям партийной верхушки Кремля. Однако этот нюанс Гдляна и Иванова ничуть не смутил — напротив, они были полны решимости дойти до конца и наказать виновных. Естественно, сделать это сыщикам не дали и со службы в органах изгнали с позором.
Против них было возбуждено уголовное дело, закрытое лишь в 1991 году.

Конечно, узбекские дельцы отчаянно пытались помешать проверкам. Одни шли на хитрость: например, Ахмаджон Адылов к приезду комиссии ревизоров накрыл шикарный стол с шашлыком из баранины и обилием алкоголя, которым всячески пытался подпоить проверяющих. Другие использовали взятки: тем же Гдляну и Иванову безуспешно предлагали огромные деньги — миллион рублей. Третьи же пытались запугивать проверяющих и грозили им физической расправой. После нескольких таких случаев Андропов приказал бойцам спецназа «Альфа» охранять членов комиссии.

Между тем, несмотря на все усилия следственной группы, упрятать за решетку махинаторов уровнем выше простых работяг —например, директоров заводов — оказалось делом непростым. Давать показания против начальства никто не хотел, а промышленников ко всему прочему усиленно выгораживали узбекские чекисты. Тогда правоохранительные органы пошли на хитрость: руководителей из Узбекской ССР стали приглашать на приемы в Москву — и там же, в столице, брали под стражу.

В итоге помимо простых рабочих — бригадиров, бухгалтеров и сотрудников совхозов — в тюрьмах оказались и первые лица республики: 7 секретарей ЦК Узбекской ССР и 12 первых секретарей обкомов.

Всего в рамках «хлопкового дела» было возбуждено 790 уголовных дел, по которым к ответственности привлекли 4,5 тысячи человек. Выяснилось, что минимальный размер приписок хлопка в период с 1978 по 1984 годы составил 5 миллионов тонн. Ущерб Советскому Союзу от махинаций оценили в астрономическую сумму — более 10 миллиардов рублей. К слову, куда делись теневые миллионы Шарафа Рашидова, так и осталось тайной: черную кассу главы Узбекской ССР найти не удалось.

Среди тех, кто попал под раздачу в ходе расследования «хлопкового дела», оказался даже зять Брежнева Юрий Чурбанов — он занимал пост замначальника Главного управления внутренних дел МВД СССР. Чурбанов находился за решеткой вплоть до 1993 года. Не ушли от ответственности новый глава республики Усманходжаев, министр мелиорации и несколько республиканских генералов МВД. А министр хлопкоочистительной промышленности республики Вахабджан Усманов и начальник ОБХСС Бухарской области Музафаров были приговорены к высшей мере — казни через расстрел.

В 1991 году президент Республики Узбекистан Ислам Каримов освободил и реабилитировал всех участников «хлопкового дела». На свободе временно оказался и Ахмаджон Адылов, который находился за решеткой с 1984 по декабрь 1991 года. К слову, его миллионы также благополучно исчезли — стражи порядка обнаружили в тайнике Адылова лишь 150 тысяч рублей.

Однако вскоре после реабилитации он вновь угодил за решетку за хищение удобрений, а затем еще на 10 лет — за преступления в советское время. Во время отсидки ему накинули еще два года — за сопротивление администрации и хранение наркотиков. 83-летний осужденный, превративший в ад жизни тысяч жителей Узбекистана, вышел на свободу лишь в 2008 году.

Анна Комиссарова