Русская Голгофа

При упоминании Галичины — исторической области на Западе Украины — первым делом вспоминаются события Второй мировой войны и одноименная дивизия СС, сформированная из украинских добровольцев. Однако Галиция (русское название региона) всего сто лет назад была известна не как центр украинского национального движения, а как оплот русской и православной культуры в Австро-Венгрии. Австрийцы не без основания подозревали местных жителей в симпатиях к России, а с началом Первой мировой войны началась форменная паранойя с поиском русских шпионов и агентов влияния. Борьба с русской угрозой завершилась созданием первого в Европе концлагеря и геноцидом местного населения. О жизни и смерти русской Галичины — в материале «Ленты.ру».

28-летний православный священник Максим Сандович, окруженный жандармами и военными, вышел во двор тюрьмы польского города Горлице. Обвиненный в симпатиях к России и защите интересов православных на Западной Украине, он прекрасно осознавал, зачем его вывели из камеры. На дворе стоял сентябрь 1914 года.

Австрийский ротмистр сорвал с него крест и начертил мелом на груди священника мишень для стрелков. Как рассказывали присутствовавшие на казни члены семьи священника, в последнем слове он сказал: «Да здравствует русский народ! Да здравствует святая, православная вера!» Залп из карабинов оборвал жизнь Максима Сандовича, почитаемого православными под именем Максима Горлицкого. Его судьбу разделили тысячи сторонников и активистов русского движения на Западной Украине во время Первой мировой войны.

Эта война началась для Австро-Венгрии откровенно плохо. В августе-сентябре 1914 года российские войска разгромили австро-венгерскую армию на фронте длиной в 400 километров и заняли Восточную Галицию и часть Буковины.

В Вене царило разочарование, граничащее с отчаянием. Как могла славная австро-венгерская армия проиграть в открытом бою, к тому же так разгромно. Наверняка не обошлось без вездесущих русских шпионов и агентов влияния. Именно их вредительская деятельность стала причиной поражения на фронте.

Врагов нашли быстро. Австрийские спецслужбы и военно-полевые суды с энтузиазмом взялись за русских на подконтрольной Австро-Венгрии Западной Украине. В первую очередь пострадали те, кто не скрывал своих симпатий к России. Суды даже не изучали дела подсудимых. Им просто зачитывали обвинение в шпионаже и госизмене и тут же выносили приговор. Обычным делом стали внесудебные казни, похищения и пытки. Арестованных было так много, что для их содержания австрийские власти организовали первый в Европе концентрационный лагерь. Его узниками стали десятки тысяч человек. Каждый четвертый умер от болезней, голода и пыток.

Трагедия была закономерным результатом исторических процессов, происходивших на этой территории. Война лишь выполнила роль детонатора. Западная Украина когда-то входила в состав единого Древнерусского государства. Население разговаривало на древнерусском языке и исповедовало православие. В XIV веке Западную Украину присоединила к себе Польша. Спустя 400 лет в ходе разделов Речи Посполитой регион перешел под власть Австрийской империи.

Именно в это время начались процессы, во многом до сих пор определяющие жизнь Западной Украины. Местные русские элиты ополячились и перешли в католичество. Единственным способом для православного, русского или украинца, выбиться в люди в тогдашней Западной Украине было принятие католичества и польской идентичности.

При этом основная масса населения имела весьма размытую национальную самоидентификацию, которую можно назвать проторусской и протоукраинской. В научных источниках существует специальный термин для этой группы — русины. Единого общеупотребимого языка не было. Православная вера подвергалась гонениям, а католичество навязывалось властями и потому не пользовалось популярностью. Часть русинов симпатизировала России, часть — Австрии. При этом местные поляки относились и к тем и к другим как к «быдлу» (от польского слова bydło, означающее «скот» —прим. «Ленты.ру»).

Австрия в свою очередь видела угрозу во всем, что так или иначе напоминало о России на Западной Украине. Галицкий губернатор граф Стадион фон Вартгаузен в 1848 году заявил русинам, что они должны отречься от национального единства с Российской империей и развивать свою культуру как самостоятельную.

Вставших на этот путь ждала поддержка австрийского правительства. Они становились отличным ресурсом в борьбе, во-первых, с поляками, а во-вторых, с теми русинами, кто предпочел сохранить культурное единство с Россией.

Последних регулярно обвиняли в шпионаже и государственной измене по малейшему поводу. Например, в 1881 году крестьяне села Гнилички, что в современной Тернопольской области, выступили с инициативой перейти всем селом из греко-католичества в православие. Скандал удалось замять, однако организаторов этого демарша взяли на карандаш.

Ими оказались известные русинские деятели Иван Наумович, Адольф Добрянский и его дочь Ольга Грабарь. Полиция Австро-Венгрии установила, что они проводят встречи с галицко-русскими активистами, а Ольга переписывается с братом, эмигрировавшим в Россию.

На следующий год их, а заодно и других общественных деятелей арестовали по подозрению в государственной измене. Якобы они создали панславистскую организацию, пропагандирующую единство русинов с русскими. Заговорщиков хотели казнить, однако никаких доказательств госизмены обвинение предоставить так и не смогло. Но это не помешало судье отправить всех в тюрьму.

Австрийская жандармерия со свойственной ей педантичностью вела строгий учет политически неблагонадежных элементов на Западной Украине. В частности, в их личные дела записывалось все, что давало основание подозревать в неблагонадежности. Например, «ездит в Россию», «агитатор кандидатуры Маркова в парламент (лидер прорусской партии —прим. «Ленты.ру») или просто «русофил».

Священника Максима Сандовича в 1912 году арестовали за то, что, проходя по мосту, который имел стратегическое значение, он якобы измерил его шагами и собирался передать эту информацию иностранной (русской) разведке. Его единомышленникам инкриминировали государственную измену за то, что они обучали желающих русскому языку и пропагандировали переход из католичества в православие. Суд, более известный как Львовский процесс, продолжался два года. Все это время подозреваемые провели в тюрьме.

В итоге, подсудимых оправдали за недостатком улик. Однако через два месяца после освобождения началась Первая мировая война, а с ней — и новая волна репрессий. Кто-то успел бежать в Россию, кто-то попал в концлагерь, а Максима Сандовича расстреляли.

Сразу после начала войны австрийское правительство сочло за благо арестовать всех подозрительных русинов-русофилов. Таких только во Львове оказалось две тысячи человек. При том, что всего в городе их было 34 тысячи.

Были ли среди них шпионы? Возможно. Российский Генштаб, безусловно, готовился к войне и наверняка имел своих агентов в рядах австрийской армии, однако завербовать тысячи человек невозможно и нецелесообразно. Действия австрийцев в этом случае сильно напоминают методы советских органов госбезопасности, которые тысячами выявляли агентов иностранных разведок по всей стране.

Впрочем, советские товарищи явно недоработали по сравнению с австрийцами. В Австро-Венгрии доносы поощрялись не только идеологически, но и финансово. В своих манифестах и воззваниях военные и административные власти обещали от 50 до 500 крон каждому, кто донесет на русина.

Шпиономания достигла таких масштабов, что людей арестовывали просто за чтение русских газет и православные проповеди. Для внесудебной расправы хватало порой просто неосторожного взгляда. В городке Новые Стрелиски австрийские солдаты штыками закололи местного жителя за то, что он стоял и смотрел на проходящие войска. А в селе Бортники жандармы арестовали четырех десятилетних мальчишек за то, что они смотрели на проезжавший мимо станции военный эшелон.

Борьба с агентами российской разведки поставила австрийское правительство в сложное положение. С одной стороны, расстреливать всех, кого заподозрили в симпатиях к России, нельзя. Все же Европа. И не Средние века. С другой, арестованные просто перестали помещаться в существующие тюрьмы. Тогда-то власти и задумались о создании новых лагерей. Концентрационных.

Технология создания концлагерей была успешно обкатана британцами во время англо-бурской войны 1899-1902 годов и немцами во время подавления восстания в Намибии в 1904 году. Однако то, что по суровым меркам начала ХХ века было допустимо в далекой Африке, в Европе казалось дикостью. Но австрийцев это не остановило.

В сентябре 1914 года первая группа русинов прибыла в концлагерь Талергоф. Точнее, тогда было только название, а самого лагеря еще не было. Участок поля в предгорьях Альп, огороженный рядами колючей проволоки и солдаты по периметру. И все. Первые бараки появились в Талергофе только зимой 1915 года. До этого люди полгода жили под открытым небом, под дождем и снегом. Условия были настолько суровыми, что в декабре священник Иоанн Мащак записал у себя в дневнике, что 11 человек попросту загрызли вши.

В таких условиях стремительно распространялись болезни. Обитатели Талергофа страдали холерой, брюшным тифом, дифтерией, цингой, туберкулезом и другими заболеваниями, которые становились смертельными из-за ослабленного состояния людей. Эпидемии были настолько свирепыми, а лечение настолько бесполезным, что за первые полгода умер каждый пятый заключенный.

Много жизней уносил и голод. Узники концлагеря получали пятую часть и без того скудного армейского пайка. Вот как описывает его заключенный Талергофа: «О нормальной пище думать не приходилось: терпкий хлеб, часто сырой и липкий, изготовленный из отходов самой низкопробной муки, конских каштанов и тертой соломы».

Немного хлеба, свеклы, фасоли и репы — вот и все, чем кормили заключенных. Положение работающих или состоятельных людей, которым родственники отправляли продуктовые передачи, было не столь отчаянным, а вот бедняки или неспособные работать, подчас попросту умирали от истощения.

В лагере практиковались и пытки. Дабы развлечься охранники установили во дворе столбы, на которых подвешивали, пропуская веревки под руками, случайных узников. Эта пытка схожа с распятием, поскольку подвешенный таким образом человек испытывает проблемы с дыханием и со временем погибает. Солдаты каждый день пытали таким образом десятки людей.

Самое страшное, что заключенных Талергофа ни в чем не обвиняли. Их просто согнали по национальному и религиозному признаку в лагерь, где убивали или создавали условия, направленные на физическое уничтожение. В этом смысле действия австрийского правительства можно квалифицировать как акт геноцида в отношении православных русинов.

Талергоф просуществовал с осени 1914 по весну 1917 года. За это время в нем побывало более 30 тысяч человек. Как гражданских, так и военнопленных. Каждый четвертый погиб, более половины получили увечья или ранения. Результатом этих репрессий стало практически полное уничтожение русского движения на Западной Украине.

Учителя, врачи, священники — все сколько-нибудь образованные люди и лидеры мнений, прошли через страдания и унижения Талергофа. А те, кто выжил, несмотря на болезни, голод и мучения, уже не могли вернуться к нормальной жизни из-за утраты здоровья. Как физического, так и психического. Например, священник Игнатий Гудима после лагерных пыток сошел с ума.

То, что действия Австро-Венгрии были самым настоящим геноцидом, подтверждает и статистика по изменению численности и национального состава населения Западной Украины. Например, во Львове согласно переписи населения, в период с 1900 по 1931 годы количество поляков выросло на 235 процентов, евреев — на 66 процентов. Но русинов не прибавилось вовсе.

Интересно, что сейчас на Украине о трагедии Талергофа практически не вспоминают. Геноциду соотечественников (русины были коренным населением Галиции) в учебнике истории Украины посвящен всего один абзац. И дело скорее всего не в забывчивости, а в нежелании лишний раз вспоминать о тысячах украинцев, которые пошли на смерть из-за любви к России, а их последним пристанищем стало место, называемое современниками «галицкой», но чаще «русской Голгофой».

Максим Семенов