Она съела кусок мяса — он ее убил

15 июня суд поставил точку в страшной истории, которая без преувеличения потрясла столичный регион. В 2016 году в подмосковном городе Озеры погибла шестилетняя Вероника; приемные родители ее тело расчленили, сожгли, а останки раскидали по округе. На следствии отец погибшей девочки утверждал, что дочь утонула, принимая душ, а они, испугавшись, решили избавиться от тела. Впрочем, следователи очень скоро засомневались в этой версии, а затем смогли доказать, что смерть ребенка — вовсе не несчастный случай. Спустя почти два года Московский областной суд вынес приговор, отправив обоих приемных родителей Вероники в колонию. С подробностями расследования ознакомился корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин.

Роман Черников и Татьяна Зубарева познакомились в 2003 году, расписались год спустя. Для Романа это был второй брак, от первого у него уже был ребенок. После свадьбы молодая семья — 24-летний муж и 19-летняя жена — стали снимать жилье: своего у Романа не было, а в частном доме Зубаревых на Краснофлотской улице в Озерах молодой человек жить не захотел. При этом он работал на разных предприятиях, и львиная доля денег уходила именно на оплату съемного жилья. Семья безуспешно пыталась зачать ребенка несколько лет, что вылилось в постоянные упреки со стороны Романа.

— Зимой 2006 года я приехала к ним в арендованную квартиру и увидела, что у Татьяны вскрыты вены на руках, а Роман стоит около нее и упрекает в бесплодии, при этом даже не пытаясь оказать первую помощь жене, — рассказала на следствии Елена Зубарева, мать Татьяны. — От него явно пахло спиртным, а он, когда выпьет, становится очень агрессивным. Я тогда вызвала милицию, и Романа забрали в отдел. А дочери сама перевязала руки: мы не хотели, чтобы произошедшее стало известно. Вскоре после этого они решили усыновить ребенка. Но до сих пор Роман мне припоминает, как я сдала его в вытрезвитель.

Старшего мальчика, Тимофея (имя изменено), Черниковы усыновили маленьким, в конце 2007 года. Он оказался спокойным и очень разумным ребенком. Ободренные этим опытом Черниковы решили усыновить второго ребенка. Что и сделали во второй половине 2010 года, выбрав в одном из детдомов девочку.

Тут стоит сделать маленькое отступление: судя по всему, детей Черниковы усыновляли не просто так. Та самая Елена Зубарева два десятка лет отработала в местном доме ребенка медсестрой, знала о подкидышах многие самые сокровенные подробности, которые не должны были стать достоянием усыновителей, и приятельствовала с руководителями как самого дома ребенка, так и отдела опеки и попечительства. Она представляла, какие выплаты положены усыновителям, — а вопрос денег в семье Романа и Татьяны всегда был насущным.

И хотя проверка не выявила злоупотреблений в вопросах усыновления, показания очень многих участников процесса наталкивают именно на эту мысль. К примеру, несмотря на строго охраняемую законом тайну усыновления, все близкие знакомые семьи знали о том, что дети — приемные. Елена Зубарева откровенно рассказывала, как останавливалась поболтать с начальницей местного отдела опеки на улице, да и сама начальница в показаниях говорила о давнем знакомстве с семьей и о многих внутренних ее проблемах.

Процесс усыновления девочки шел к завершению, и дело уже поступило в суд для принятия окончательного решения, когда в сентябре 2010 года Татьяна Черникова сообщила мужу и родителям, что наконец-то, после шести лет попыток, она забеременела. В октябре 2010 года суд вынес решение об усыновлении девочки, а в марте 2011 года в семье Черниковых родилась дочка Оксана (имя изменено), ставшая формально третьим, а фактически первым ребенком в семье.

Девочка Полина родилась 2 мая 2010 года. Она стала одиннадцатым ребенком женщины, злоупотреблявшей спиртными напитками, болевшей сифилисом и отказавшейся от девочки в роддоме. Вскоре после рождения малышку забрали в дом ребенка, а осенью ее удочерили Татьяна и Роман Черниковы, жители подмосковного города Озеры. По решению суда ребенку изменили все данные, и с того дня Полина стала Вероникой Романовной Черниковой.

Удочерение прошло быстро и беспроблемно: у Черниковых уже был приемный сын, беременность жены еще не была видна, замечаний у органов опеки и попечительства не было, а отсутствие собственного жилья препятствием не стало, так как формально семья показала, что жить они будут в собственном частном доме, принадлежащем родителям Татьяны.

Веронике еще в доме ребенка поставили диагноз порок сердца: формально она считалась тяжелобольной. Малышка переехала к новым своим родителям. И вскоре проведенное семьей обследование показало: никакого порока сердца у ребенка нет, сифилис полностью вылечен еще в доме ребенка, и признаков осложнений не выявлено.

Как это положено по закону, за рождение (усыновление) второго ребенка родителям был положен материнский капитал, а также разовые (100 тысяч рублей за каждого) и ежемесячные (чуть больше 10 тысяч за каждого) выплаты. Требование при этом было одно: добросовестное воспитание усыновленных малышей.

— Почти все свидетели, включая мать Татьяны, бабушку детей, утверждают одно и то же: с момента рождения родной дочери приемная Черниковым стала не нужна, — рассказывает капитан юстиции Сергей Строителев, следователь по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета России (СКР) по Московской области. — Это видно в том числе и на фотографиях: родная дочка ухожена, уложена, у нее в ушах красивые сережки — а у второй девочки одежда застиранная, неопрятная, украшений нет. Родная дочь спит на чистом и новом белье — вторая девочка на полинявшей и внешне неопрятной простыне.

Даже на фотографиях с осмотра места происшествия можно безошибочно определить, на какой кровати спала родная дочь, а на какой — приемные дети. Между тем каждый обвиняемый стремится преувеличить недостатки своей жертвы. Так, Черниковы утверждали, что Ника была склонна к воровству, психически неуравновешенна, непослушна, ее регулярно осматривали психиатры и даже назвали диагнозы — аутизм, хотя, формально, его поставить можно только после семи лет, и шизофрения.

В то же время, по оценкам педагогов, Вероника была открытым, общительным ребенком, очень подвижным и без каких-либо физических и психологических отклонений. В двухлетнем возрасте она самостоятельно одевалась и кушала, ее речь была хорошо развита — даже не по годам хорошо. Никто ни разу не жаловался, что она что-то ворует, у нее не было каких-либо серьезных конфликтов или драк с другими детьми.

А еще Ника больше тянулась к взрослым, и было заметно, что дома ей не хватало нормального общения. Она была обидчивой — но очень отходчивой, подолгу обижаться не могла. «Физических и психических отклонений за время посещения детского сада у ребенка не замечено, девочка развивалась в соответствии с возрастом, навыки самообслуживания были сформированы», —говорится в материалах уголовного дела.

— С момента начала посещения Вероникой детского сада я стала замечать, что девочка часто неопрятно одета, одежда, как правило, была нестиранной, от ребенка исходил неприятный с точки зрения личной гигиены запах, — заявила на следствии одна из нянечек. — По данному поводу я много раз разговаривала с ее мамой, Черниковой Татьяной, говорила, что собрала грязные вещи Вероники, которые необходимо постирать. Татьяна на замечания реагировала адекватно, вещи стирала, однако потом все возвращалось в исходное положение, то есть по истечении некоторого времени Веронику продолжали приводить в грязной одежде.

— Ребенок мог ходить в одной и той же одежде на протяжении недели, — дала показания другой воспитатель. — Причем всегда приходила в изношенных платьях и белье. Часто на теле обнаруживались синяки, иногда на шее и ногах были заметны следы от веревки. Сама Вероника рассказала мне, что родители ее бьют, заставляют ночевать в будке собаки, закрывают в комнате одну, привязывая к кроватке и не пуская в туалет. А когда она, стоя привязанной, написала на пол, то ее отлупили и теперь заставляют стоять в пластмассовом тазу, чтобы она не описала ковер. По этому поводу я неоднократно составляла докладные записки заведующей детским садом.

Третий воспитатель вспоминал: если младшая, родная дочь в семье Романа и Татьяны, всегда была одета по сезону, в чистой и опрятной одежде, то Ника постоянно носила застиранные вещи. Зимой у нее никогда не было варежек, в демисезонной куртке ее приводили до сильных морозов, а весной, наоборот, она долго носила зимнее пальто.

— На замечания ее родители не реагировали, да и мы сами предпочитали с ними не связываться, так как они, особенно отец, были очень конфликтными людьми, — заявляла воспитательница на следствии. — Даже на первый взгляд было видно, что к девочкам отношение в семье было очень разное.

По словам педагогов, Ника часто рассказывала про застолья, которые устраивали ее родители. А отец часто приводил девочку пьяным. При этом своих карандашей и бумаги у Ники никогда не было — все это ей покупали за счет родительского комитета, деньги в который семья Черниковых никогда не сдавала. А еще все педагоги утверждают, что Вероника постоянно приходила в сад голодная и с большим аппетитом съедала все. Внешне девочка выглядела не просто худой, а истощенной.

— 30 декабря 2014 года в детском саду был утренник, к которому обе девочки тщательно готовились, — рассказывает следователь по особо важным делам Строителев. — Но родители в тот день привели только младшую дочь. А старшая осталась дома, хотя долго готовилась к празднику. Воспитателям родные пояснили, что девочка наказана. Собственно, именно с этого дня девочка больше сад не посещала, так как отцу стало известно, что из-за обнаруженных синяков и следов веревки педагоги стали жаловаться. Младшая же девочка продолжала ходить в садик, как ни в чем не бывало.

К тому моменту Черниковы решили свой жилищный вопрос: после смерти отца Татьяны (тестя Романа) они переехали в дом родителей на Краснофлотской улице. Некоторое время проживали вместе с тещей, но систематические пьяные ссоры закончились тем, что Елена Зубарева ушла жить к родственникам. Через некоторое время Черниковы на материнский капитал купили комнату в коммуналке — и отправили бабушку детей жить туда. Правда, собственность была зарегистрирована на Романа — но у женщины хоть появилась крыша над головой, пусть и с тремя соседями.

Каждый обвиняемый в убийстве должен пройти специальную психолого-психиатрическую экспертизу. Врачи, изучавшие особенности поведения Романа Черникова, признали его полностью вменяемым. Но в выводах записали одну фразу, которая объясняет его поведение — как в день смерти Ники, так и вообще в его жизни: «эгоцентричен, злопамятен, склонен к самоутверждению в кругу зависимых и слабых людей, с усугублением на фоне систематического употребления алкоголя. От интеллектуальной нагрузки быстро утомляется».

1 апреля 2016 года в Озерах стояла теплая для весны погода: плюс пять градусов. Днем Черниковы решили пожарить шашлык и к нему взяли водки. После обеда мяса осталось много, и его сложили в таз.

— По версии следствия, основанной на собранных по крупицам доказательствах, уже после еды Роман Черников, который к тому моменту выпил не менее 350 граммов водки, заметил, что Вероника без спроса взяла кусочек мяса и попыталась его съесть. Он среагировал агрессивно, схватил девочку за голову и стал запихивать ей в рот куски шашлыка, при этом не отпуская, и не давая прожевать. А потом бросил девочку и ушел. Куски же, судя по имеющимся в деле фотографиям, Черников всегда делал большими, — объясняет следователь Строителев.

По заключению комплексной судебно-медицинской экспертизы, смерть девочки наступила от механической асфиксии, вызванной перекрытием дыхательных путей кусками мяса в количестве не менее двух.

— Сам Черников называет произошедшее несчастным случаем: мол, убивать не хотел, а просто проводил воспитательную работу, — говорит следователь Строителев. — Потому что после еды таскать шашлык со стола плохо. И то, что мясо взяла девочка, которой еще не исполнилось и пяти лет, ему безразлично.

Только через несколько минут пьяный Роман заметил, что дочь лежит на веранде без движения. Он схватил ее на руки и отнес в ванную, где положил в душевую кабинку. А когда приехала вызванная Татьяной Черниковой бабушка, сказал, что Ника опять описалась, ее отправили умыться, и она в душе захлебнулась. При этом, делая вид, что пытается помочь девочке, Роман Черников длительное время не подпускал к ней никого. Хотя бабушка ребенка — медработник с большим стажем.

— Именно она, давая показания, указала на то, что никакой воды в легких ребенка не было, но из дыхательного горла она извлекла два куска шашлыка и некоторое количество пережеванного мяса, — уточняет следователь.

Приехавшая бабушка попыталась вызвать скорую, но пьяный Черников запретил ей это делать. Он отправил детей в их комнату смотреть мультики, а сам вынес тело в сарай. Детям он сказал, что Ника уехала в санаторий. Жена и теща три дня из дома не выходили вообще — на следствии они сначала говорили, что пьяный Роман их не выпускал, но потом сознались, что просто сами боялись видеть людей.

— Как установлено, Черников расчленил тело ребенка и пять дней жег его в строительной ванне, стоявшей на участке, — рассказывает капитан юстиции Строителев. — Затем сложил прах в мешки из-под угля и вместе с женой вывез в разные районы Московской области, где разбросал по обочинам. Места эти установлены, кроме того, часть пепла была обнаружена на месте происшествия.

А потом… Потом чета Черниковых закодировалась от алкоголизма и в июне открыла собственное дело: создали маленькое кафе фастфуда и стали развозить «быструю еду» по заказчикам. 21 июля местная газета даже опубликовала большое интервью с Татьяной Черниковой. В нем женщина говорила, что ее детям нравится новое дело, придуманное родителями, и они с радостью ей помогают. «Название придумала моя младшая дочь», — сообщила новоиспеченный предприниматель. Странно читать эти слова, зная, что к тому моменту Ника не только была мертва, но и прах ее буквально развеяли по ветру.

Между тем приближался сентябрь — время плановой проверки условий жизни удочеренной Ники. И тогда Черниковы придумали целый сценарий.

— Шестого августа в Озерах праздновали день города. На него Черниковы решили отправить тещу с двумя детьми, и она должна была всем говорить, что Ника переела груш и не смогла пойти на праздник, — рассказывает Сергей Строителев. — Вечером Татьяна должна была заявить, что оставила девочку одну в комнате, а сама отошла покормить кур. Вернувшись же, обнаружила исчезновение ребенка — и сразу подняла тревогу. Для достоверности несколько дней в игровой форме учили детей — Тимофея и родную дочь — рассказывать истории о Нике.

О том, что их дочь пропала без вести, Черниковы сообщили в полицию 7 августа, через 126 дней после убийства. Всю ночь Черниковы, оперативники и привлеченные ими волонтеры искали «ушедшую из дома» Нику. Утром было возбуждено уголовное дело: как это принято в случае исчезновения несовершеннолетнего, по статье 105 УК РФ «Убийство»: законодательство позволяет проводить комплекс оперативно-разыскных мероприятий только в рамках уголовного дела.

Водолазы прочесывали дно расположенного рядом пожарного пруда, волонтеры — соседний лес. Полиция отсматривала записи камер видеонаблюдения на трассе, а в Коломне задержали подозрительного мужчину, который якобы интересовался маленькими девочками. Но тут-то свою роль сыграли социальные сети: одна из медработниц реабилитационного центра узнала на фотографии Нику и написала, что девочка — приемная и, что самое главное, могла стать жертвой домашнего насилия. Только тогда выяснилось, что девочку регулярно избивал папа и что педагоги видели синяки. По неизвестной причине, раньше эта информация в полицию не поступала…

Через трое суток, ночью 11 августа, следователи задерживают обоих Черниковых. Долгое время оба утверждают, что дочка просто-напросто ушла без спроса. Они убеждены: «нет тела — нет дела». Но следствие сильно сомневается в этой версии и по крупицам собирает факты. Быстро удается установить — Черниковы в мелочах лгут. Припертые к стене, они признаются. Тут-то и выясняется, что со дня смерти ребенка прошло больше четырех месяцев.

Правда, в начале оба утверждают, что Ника погибла в результате несчастного случая, а они, испугавшись, просто прятали тело. Но следователь Строителев шаг за шагом сумел разбить и эту версию, установив истинные обстоятельства смерти маленькой Ники.

Роль несчастных родителей, раздавленных исчезновением дочери, муж и жена хотели играть до конца. Уже после ареста Черниковых в смартфоне Татьяны обнаружат видеозапись, которая, скорее всего, должна была стать предсмертной запиской семьи.

Из материалов уголовного дела:

При осмотре смартфона, в частности, обнаружена видеозапись, датированная 13 часами 16 минутами 08.08.2016. При воспроизведении видеозаписи на экране появляется изображение Черниковой Т.П. в обстановке салона легкового автомобиля на переднем пассажирском сиденье. Видеозапись осуществляется на видеокамеру мобильного устройства, которое Черникова Т.П. держит в руках, направляя объектив видеокамеры на себя. При этом Черникова Т.П. произносит следующий монолог:

«Хотим сказать маме, Оксане, Тимофею, что мы вас сильно любим. Уехали мы и сделали поступок, только из-за того, что вот уже невозможно это терпеть. Потому что весь город говорит, что она усыновлена, что ее обижали. Да, она усыновлена. Никогда вы не жили с таким ребенком. Не дай бог вам такого ребенка увидеть. Убивать мы ее не убивали, никуда ее не девали. Может в скором времени найдется, надеюсь. Только оставьте в покое детей и маму. Пускай они живут спокойно. Пускай она их воспитает. Мы вас очень сильно любим. Простите нас, пожалуйста. Все».

Глава отдела опеки и попечительства города Озеры Ольга Аленина была давней подругой Елены Зубаревой. И хотя о ней отзываются очень хорошо, материалы уголовного дела свидетельствуют о странном (по меньшей мере) поведении Алениной в отношении семьи Черниковых. Ежегодно органы опеки и попечительства обязаны проверять приемные семьи и составлять соответствующие акты. В них должно быть указано, какое психическое состояние зафиксировано в день проверки у ребенка, как он одет, в каких условиях живет, как характеризуется. К материалу проверки обязательно прилагаются фотографии.

За три года Ольга Аленина ни разу на плановую проверку Тимофея и Ники не пришла, а фотографии ей присылали родные усыновленных детей. Дважды, весной 2014-го и в январе 2015 года, к ней обращалась ее старинная, еще с 1995 года, приятельница. Елена Зубарева, бабушка детей. Она приводила конкретные факты жестокого обращения с Никой — но оба раза Аленина не принимала письменных заявлений, а на проверку по заявлению приходила сама, но никаких бумаг не составляла и хода этой информации не давала. «На проверку Аленина тратила не более пяти-десяти минут, даже саму девочку не осматривала, не проверяла ее игрушки», — значится в показаниях и обвиняемых, и свидетелей.

А еще дважды о синяках на теле Вероники ей докладывали воспитатели детского сада. Причем однажды они даже передали запись разговора с девочкой, которая рассказывала в подробностях, как и чем ее бьет отец, как он ее привязывает к лестнице двухэтажной кроватки, заставляя стоя писать в поставленный на пол таз. «Папа меня наказал — за руку привязал к лестнице кровати и не разрешил никуда отходить. А когда я захотела писать, принес таз и велел писать в него. Я взяла со стола конфетку, а папа увидел, поставил торт на пол и сказал, чтобы я ела как кошка. Я плакала, а он взял ремень в руки и стал на меня кричать», — рассказывала Ника...

Показания всех соседей Зубаревых и Черниковых говорят об одном и том же: каждые выходные в доме было застолье, сопровождающееся пьяными скандалами, часто продолжавшимися до утра. Содержание взаимных претензий было слышно трем соседним улицам. «Я лично ни разу не видела Черниковых пьяными, хотя знакома с семьей с 2007 года. Жалоб подобного рода не получала», — заявила на допросе Ольга Аленина. Хотя в материалах дела уже были протоколы, в которых и сотрудники детского сада, и родные Черниковых, проходящие по делу свидетелями, утверждают: сообщали неоднократно. И Аленина обещала принять все меры. Но ничего не делала. Подмосковный главк СКР возбудил в отношении Алениной уголовное дело о халатности и направил его в суд. Приговор пока не вынесен.

Ника была убита 1 апреля 2016 года, ровно за месяц до своего шестого дня рождения. Роман Черников свою вину так и не признал и от суда присяжных отказался, надеясь на снисхождение профессиональных юристов. Он был убежден и неоднократно говорил: «Нет тела — нет дела».

Следствие проделало колоссальную работу: несмотря на отсутствие тела Ники, удалось собрать объективные доказательства и длительного издевательства над девочкой, в том числе найти записи ее рассказов о том, как ее избивали, обнаружить личные вещи девочки со следами крови, собрать данные о систематических и весьма жестоких наказаниях ребенка. Было проведено более 30 экспертиз, допрошено 100 свидетелей. Каждый из них сказал что-то важное. Следователю Строителеву по крупицам удалось восстановить почти всю жизнь маленькой Ники. Суд, изучив все материалы, признал каждое из доказательств в отдельности и все в комплексе убедительными.

15 июня Московский областной суд приговорил Романа Черникова к 17 с половиной годам колонии строгого режима с ограничением свободы на один год — по обвинениям в убийстве заведомо несовершеннолетней приемной дочери, ненадлежащем исполнении обязанностей по воспитанию ребенка и за истязания малышки. Татьяна Черникова за те же преступления, кроме убийства, осуждена на 5,5 лет колонии общего режима. Кроме того, с нее в федеральный бюджет взыскали 36 тысяч рублей, с ее мужа — 52,8 тысячи рублей.

Увы, но судьба Тимофея и Оксаны Черниковых пока не решена. Дети находятся под временной опекой и могут вернуться в семью. В ту самую, где не только лишили жизни ребенка, но и учили других детей врать. Просто потому, что вопрос о лишении родительских прав мужа и жены прокурор так перед судом и не поставил.

И это — самое страшное во всей этой и без того печальной истории.

Игорь Надеждин