«Проклятых пиндосов винить трудно — их там нет»

«Головорезы с тесаками наперевес» — интервью «Ленты.ру» с сотрудником одной из крупнейших частных военных компаний (ЧВК) о нелегкой работе бойцов вызвало живой интерес у читателей. Чтобы глубже разобраться в теме и показать читателям трудовые будни «солдат удачи», мы попросили героя интервью рассказать о работе в Ираке. Его откровения — в материале «Ленты.ру».

Интересно было читать комментарии к своему интервью. Тяжело было удержаться от участия в дискуссии, но здравый смысл победил: в каждом моем контракте примерно пятая часть — подписка о неразглашении, притом без срока давности и с очень туманными формулировками. Работу я свою люблю и светиться слишком сильно не собираюсь.

Я постоянно пристаю в Ираке к более старшим и опытным коллегам с одной и той же просьбой: «Джонни, напиши книгу!» Половина отмахивается, остальные «думают», или «уже пишут», или «уже придумали название». В итоге хороших работ о нашей профессии очень мало. Причина не только в секретности и подписках. Дело в том, что с 2008-го писать стало банально не о чем.

В России из-за отсутствия реальной информации сложился романтизированный образ сотрудника ЧВК, невероятно оторванный от жизни. За рубежом ситуация похожая, но там эту тему хотя бы не мусолят на каждом углу: именно обсуждение вопроса ЧВК безграмотными «экспертами» в российском сегменте интернета и подвигло меня дать прошлое интервью.

На фоне информационного вакуума с одной стороны и бешеного бреда различных клоунов — с другой, я решил немного написать о том, что реально представляет собой работа легальных западных ЧВК и жизнь в странах, где мы работаем. Поэтому сегодня я расскажу об Ираке, где я провел большую часть своей трудовой биографии.

Парни, поезд давно уехал. Можете сесть в машину и отправиться искать в Ираке войска коалиции — кружить придется долго. Нет их там. То есть заявленные США 5,2 тысячи солдат где-то все же прячутся, но разыскать их очень затруднительно. Чтобы вы понимали, в 2003-м, в момент вторжения, там было примерно 160 тысяч только американских солдат.

Общее количество войск коалиции с учетом США, Британии и прочих могучих геополитических сил, вроде Албании, Кореи и Гондураса, достигало 200 тысяч бойцов. В настоящее время все контингенты выведены, остался минимум: например, у могучей Британии в Ираке сейчас аж целых 600 бойцов.

На всех блокпостах — самостоятельная и независимая иракская армия или полиция (еще неизвестно, кстати, кто из них хуже). В общем, война за свободу и независимость Ирака выиграна Ираком примерно 8-10 лет назад, поэтому обвинить «проклятых пиндосов и их прихвостней» в проблемах Ирака довольно затруднительно — их войск там просто нет.

Вот это тоже забавно. Для начала нужно понимать, что Ирак — очень неоднородное образование. Я не политолог и не какой-нибудь «эксперт центра политической конъюнктуры», а безграмотный охранник, поэтому разделяю Ирак на четыре основных части.Юг — Басра и окрестности.Живут там шииты, качают нефть, вешают везде портрет имама Али, и никто точно не может вспомнить, когда же там была война.

Когда задаешь этот вопрос местным, каждый раз получаешь ответ вроде «Да, была война, вроде в 2003-м, но я тогда был у тещи на именинах и все пропустил». Конечно, столкновения случались и в 2008-2009 годах — тогда уходили британцы, и местные от радости обретения независимости кинулись друг друга убивать, но с тех пор ничего особенного не происходило. В целом ситуация здесь спокойная до тоски, а шанс нарваться на самодельную мину или засаду примерно такой же, как где-нибудь в Шарм-эш-Шейхе или Касабланке.

Центр Ирака — Багдад.Огромный город, который, как и большинство ближневосточных городов, очень похож на помойку, на которой по какому-то недоразумению поселились люди. Там есть преступность, иногда кого-нибудь похищают, что-нибудь взрывают, но в целом войны никакой нет даже близко.

Стрельба в Багдаде слышна каждый день, потому что американцы построили на территории посольства стрельбище и каждый день усиленно тренируются. Остальные парни вроде меня вздыхают и пытаются вспомнить, когда компания в последний раз оплачивала нормальное посещение стрельбища. Года до 2010 стрельбы могли быть хоть каждую неделю, но эти времена давно прошли…

Север Ирака — Курдистан, любовь моя. Туда в прошлом году запретили перелеты, обломав бизнес бесчисленному количеству хороших людей. Прекрасное место. Войны там с 2003 года не было вообще, теракты бывают чрезвычайно редко. Живут там курды — сунниты, но предельно адекватные. Города не похожи на помойки, на улицах продается алкоголь, восхитительные местные девушки сами подходят знакомиться, и, кстати, шаурма здесь, пожалуй, лучшая в мире. В Курдистане пока все хорошо, хотя до позиций «Исламского государства» от того же Эрбиля, столицы, можно было раньше за день дойти пешком.

Северо-запад Ирака. Там живут арабы-сунниты, и вся война там и идет. ИГ, захваченный и отбитый Мосул, зверства, отрезание голов, американский спецназ и прочие «советники» — все это сконцентрировано на одной пятой части Ирака. А как мы знаем из новостей, ИГ теперь уже сокрушен и побежден. Когда я недавно работал в Багдаде, мы с одним шотландцем поспорили на деньги, через сколько начнутся новые контракты в Мосуле. Я давал два-три года, он считал, что год. Скоро узнаем.

Таким образом, как минимум на 75 процентов территории Ирака никакой войны нет уже очень давно. Оставшиеся 25 процентов территории для тех же шиитов из Басры — примерно, как для москвичей Донбасс. Ну, стреляют там где-то, ну, что-то происходит, к нашей жизни это отношения не имеет.

Исходя из этого и образуется специфика работы современных западных ЧВК в Ираке. Реальная угроза близка к нулю, никаких нападений сто лет уже не было, а значит, умер главный двигатель прогресса — естественный отбор. Если раньше те, кто плохо работал, очень быстро «раскидывали мозгами» (в прямом смысле) при попадании в засады или при подрыве, то теперь они день за днем работают с полной уверенностью в своей крутости.

Любая охранная работа — в первую очередь рутина. Конечно, в прекрасные деньки 2003-2006 годов здесь было повеселее: обстрелы, подрывы, засады. Но со временем даже самому убежденному борцу за свободу Ирака приходит понимание, что надо бы подумать и о перспективах мирной жизни, и поэтому взрывать несчастных инженеров, которые пытаются построить нефтеперерабатывающий завод в твоей деревне, — глупая затея.

Сейчас единственная постоянная реальная угроза — племенные конфликты. Как-то раз мы отъехали от Басры — часа три, проект был совсем на отшибе, посреди болот. Я пробыл там недолго, но ситуация напомнила старые добрые времена.
Каждый вечер после 19 часов за окном начиналась масштабная перестрелка — два племени делили что-то в этих проклятых болотах. Постоянно пытались напасть и на нас: местный иракский спецназ ездил к нам на подмогу как на работу. Правда, помощь их ограничивалась стоянием на соседнем холме, когда толпа боевиков палила по нашему главному входу.

Тут я в очередной раз убедился, что все иракские охранники делятся на две категории. Первая категория убегает с поста и бросает оружие, а вторая убегает вместе с оружием. Я, откровенно говоря, предпочитаю первую категорию — они хоть в спину не выстрелят. Но такие случаи — исключение. В целом все очень спокойно, муторно и бюрократизировано.

Быт тоже разнообразием не отличается. Если зомби-апокалипсис все-таки случится, Ирак будет самым безопасным на свете местом: все приличные люди, которые приезжают туда работать, живут в закрытых и изолированных лагерях. Выезд за территорию — только на бронированных машинах. Их всегда минимум две, даже если везут одного человека, чтобы в случае подрыва или поломки пересадить клиента во вторую машину.

Питание, жилье, немногочисленные развлечения — все исключительно на территории лагеря. Такие лагеря часто имеют свои собственные генераторы, хотя сейчас многие расслабились и просто подключаются к городской электросети. Общение и контакт с местным населением — нулевой. Съездить на рынок или в салон связи купить сим-карту — серьезная спецоперация.

Проходит она обычно так: клиент после долгих душевных мук решает, например, все-таки купить местную сим-карту. Стесняясь и смущаясь, он обращается к командиру группы охраны (TL) с вопросом, можно ли при случае съездить в город и купить ее. Командир рассказывает клиенту, что вокруг Ирак, терроризм, дикие племена и разруха, но обещает поговорить с начальством.

Если клиент не отстает, TL идет к руководителю всей базы. Начальник берет паузу в несколько дней, изучает инструкции, запрашивает сводку по угрозам в регионе, ставит задачу отделу анализа рисков, звонит в главный офис где-нибудь в Лондоне или Дубае и спустя неделю сообщает командиру группы, что ситуация в регионе нестабильная, в соседней провинции демонстрации, через месяц шиитский праздник, всего неделю назад в городе была стрельба (на свадьбе стреляли, правда, но это неважно) — в общем, ехать за симкой международная обстановка ну никак не позволяет.

Но желание клиента игнорировать нельзя, и поэтому спецоперацию по покупке симки поручают наиболее резвому арабу из оперативного штаба. Время идет, клиент спрашивает TL, TL спрашивает араба, араб клянется землей и небесами и божится, что сейчас он купит карточку — но жена, дети, ИГ, теща и другие непреодолимые обстоятельства все время встают на пути. Так спецоперация по покупке сим-карты входит в третью неделю.

А дальше у клиента заканчивается месячная вахта, он вне себя от радости едет в аэропорт, забыв про сим-карту, на его место приезжает новый клиент, и все начинается заново. Дам совет: в аэропорту Басры справа от выхода продают сим-карты. Покупайте сразу как прилетите, другого шанса не будет.

В Багдаде, конечно, ситуация другая, там есть «зеленая зона», которую называют «зеленой» только те, кто там не работал лет десять. Сейчас «зеленая зона» официально называется «международной» зоной и выглядит просто волшебно. Прекрасные газоны, ровные дороги, чистота и ни одного пешехода. По ней в целом можно гулять (с охраной, если вы клиент, и самостоятельно, если вы и есть та самая охрана) и даже зайти в замечательный ресторан Dojo's, где вежливые филиппинки принесут вам вкусный кофе. Но за пределами «международной зоны» гулять вам никто не даст, да и по внешнему виду отличается она кардинально.

Таким образом, изоляция экспатов от местного населения образует как будто бы два мира: тот, где живут иракцы, и тот, где живут приезжие. Между собой они почти не соприкасаются.

Самый красивый вариант проживания и для клиента, и для охраны — это, конечно, жить в отеле. Я много где жил по всему миру, но так, как в отеле «Вавилон» в «красной зоне» Багдада, не кормят нигде. Если бы я там работал на постоянной основе, после первой ротации я бы не влез в кресло самолета. К тому же персонал отеля всего за 200 долларов готов пригнать машину и отвезти вас в неизвестном направлении для увеселений с местными девушками. Честно скажу: ни я, ни коллеги этим заманчивым предложением не воспользовались. Багдад хоть и не самое страшное на свете место, но принимать такие предложения — верный способ нажить себе проблем даже в безопасных Токио или Сингапуре.

Первые пять лет после начала войны действительно были опасными. Не было нормальных бронированных автомобилей, люди сами наваривали железо, пытаясь обеспечить хотя бы противопульную защиту бортов. Многие пытались работать в скрытном режиме, переодевались в местных, ездили на убитых рыдванах, чтобы не выделяться в потоке. Сейчас в этом нет смысла. Процентов 30 машин на дорогах — одинаковые белые Land Cruiser 200-й серии, на которых охранные компании, местные и иностранные, возят тех, кто может себе это позволить.

В отдельных местах, в нефтеносных районах, количество бронированных машин на дороге превышает количество небронированных. Белый бронированный Land Cruiser встречается на дорогах чаще, чем верблюды. Пора уже его рисовать на магнитиках и сувенирах — сейчас это гораздо более узнаваемый символ страны для всех, кто там был.

С учетом того, что реальная угроза минимальна, самый страшный возможный инцидент — влезть в перепалку с местной полицией на блокпосте и присесть на день в кутузку. Случается это регулярно, но мало кого чему учит. Чтобы избежать таких инцидентов, нужно помнить несколько вещей.

Первое — оформленный допуск. Не на секретный завод или в военную часть, а просто на нефтеносные территории (а на юге Ирака, как мы понимаем, любые территории — нефтеносные). Без шуток. Любое лицо, которое перемещается в окрестностях Басры, обязано иметь допуск, прописанный на красивенькой синей бумажке с тиснением, выданный госкомпанией, отвечающей за нефть на юге страны. Без этой бумажки вы в любом случае злодей и террорист. Если собираетесь ехать дальше парковки аэропорта — будьте любезны получить допуск, иначе первый же блокпост вас бдительно схватит.

В других провинциях другие пропуска, других цветов и написаны просто на арабском, без перевода. Выезжать без него с базы — безумие. Обычно командир группы получает и хранит в машине копии допусков на всех, кто с ним в конвое, — охрану и клиентов.

Второе — удостоверение сотрудника охраны на карточке, на двух языках. Без него вы опять же террорист — отберут оружие и задержат. Третье — разрешение на оружие, оно тоже на двух языках, на красивой зеленой карточке. Обязано быть на каждый ствол, с серийным номером и наименованием компании, за которой он числится.

Многие просто приматывают пластиковое разрешение скотчем на оружие. Выглядит это дико и отвратительно. Я в своей группе с этим боролся, в первый же день срезал все карточки с автоматов и носил с собой. Иракским коллегам доверять их карточки нельзя — потеряют.

Четвертое — виза. Иракская виза, наверное, самая уродливая на всем белом свете. Белый листочек с кривыми рукописными заметками. Ни цветных орлов, ни блестящих гербов, полное разочарование. Стоит она дорого, а если виза дана на однократный въезд, то перед выездом из страны придется получить еще и выездную визу — второй невыразительный листок бумаги с корявыми арабскими надписями, который вклеят в ваш паспорт.

Пятое — «кровавый» штамп. Здесь Ирак впереди планеты всей. Каждый иностранец, прибывающий в страну, обязан сдать кровь из вены, чтобы подтвердить иракскому правительству, что он не болен СПИДом. Если болен — депортация. Стоит анализ крови 20 долларов . Есть мнение, что после нефти забор крови иностранцев — вторая статья дохода иракского госбюджета.

Шестое — вода. На каждом блокпосте на юге Ирака вас ждет одна и та же картина — ленивый полицейский из последних сил выберется из своей будки, оставив внутри автомат, изнеможенно махнет рукой и задаст несколько вопросов водителю. В конце разговора вы поблагодарите его по-арабски и передадите ему от трех до десяти бутылок воды. Иначе дальше хода нет. Поэтому сзади на полу головной машины всегда лежат блоки с водой. Полицейские тащат ее на рынок и продают.

В бюджете охранных компаний нет статьи расходов «на поение полицейских», поэтому за воду всегда идет грызня. Все понимают, что без нее никуда не проехать, но и платить за нее никто не хочет.

Где те времена, когда сзади на машины можно было вешать знаки «ближе 100 метров не подъезжать» и делать предупредительные выстрелы? Где те времена, когда при наличии правильных документов или обычного заламинированного британского флага под стеклом ты пролетал любые блокпосты и презрительно смотрел на иракские силы безопасности из-под модных солнцезащитных очков? Это было так давно, что, пожалуй, уже и не кажется правдой.

А началось все невинно. Сначала запретили бронебойные патроны. Потом начали изымать пулеметы, гранаты и все остальное, без чего раньше работа здесь считалась немыслимой. Ограничили количество магазинов восемью. Потом срезали до четырех. Сейчас полиция имеет право изъять оружие у группы охраны или просто не пустить куда-то с оружием. Проще говоря, прав у грозных западных ЧВК в Ираке сейчас примерно столько же, сколько у охранника Саши Бородача из известного юмористического шоу.

Седьмое — необязательное, но желательное условие успешной работы — вы должны быть похожи на иракца. Один мой знакомый, коллега из Болгарии, освоил этот навык настолько, что его невозможно было отличить от его же подчиненных, когда они курили на крыльце офиса. Разве что у него единственного брюхо не вываливалось из штанов.

Иракоподобный внешний вид очень помогает — полицейский на блокпосту вылезает из будки, видит в головной машине иракского водителя и иракского командира группы, лениво машет вам рукой, и вы едете дальше. Ибо что с вас взять, вы и так иракец, и сделать вашу жизнь еще несчастнее сложно.

Раньше в случае правонарушения можно было попробовать свалить — многие ездили без номеров, да и вообще, мало ли на дорогах бронированных машин с агрессивными бородатыми людьми. Сейчас этот трюк не проходит — каждая компания, и иракская, и иностранная, имеет свой номер, который приклеен на двери с обеих сторон и сзади. Задавишь кого-то, подрежешь, скинешь с дороги — и часа не пройдет, как за тобой приедет бравая иракская полиция. Именно поэтому мне так смешно каждый раз читать про «безнаказанных» западных бойцов ЧВК в Ираке, которые творят что хотят.

Так что если вы лелеете мечту «попасть в западную ЧВК» и начать работать в «самом опасном месте на земле», как говорят некоторые журналисты, помните про эти семь пунктов. Ну или идите к Вагнеру, там, наверное, проще. Ни карточек, ни кровавых штампов, «настоящая ЧВК», крутые наемники, как в кино и компьютерных играх.

P.S. Поступил вопрос про другие страны — как там дела? Может старые добрые времена закончились только в Ираке? Этим же вопросом задаются многие. Я работал не только в Ираке, в других странах ситуация отличается, но увы, не в лучшую сторону. Об Афганистане и странах Африки я, вполне возможно, расскажу в следующих статьях.

Деятельность террористической группировки «Исламское государство» запрещена на территории России

Перро эль Гато