Большой флот Владимира Путина

20 июля 2017 года на портале правовой информации был опубликован указ Владимира Путина об утверждении основ государственной политики Российской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2030 года, уже названный многими «указом о большом флоте». «Лента.ру» разбиралась в его основных положениях.

Главная новация, вызвавшая наиболее оживленное обсуждение, — зафиксированное в документе требование к обеспечению ВМФ России второго места в мире по боевым возможностям. По сути, это означает, что ВМФ России может уступать только ВМС США, и при этом тот же документ (статья 39 параграф V) говорит: «Российская Федерация не допустит существенного превосходства военно-морских сил других государств над Военно-морским флотом».

Последующие статьи раскрывают эти требования. Флот в военное время должен сохранять способность нанесения неприемлемого ущерба противнику с целью принуждения его к прекращению боевых действий; способность успешно противостоять противнику, обладающему высокотехнологичным морским потенциалом, в ближней и дальней морской и океанской зоне; развитые возможности в сфере ПВО, ПРО, противолодочной, противоминной обороны; способность к долговременным автономным действиям в удаленных районах.

Основными приоритетами в области строительства флота объявлены совершенствование морских стратегических ядерных сил, развитие сил общего назначения в целях обеспечения неядерного сдерживания, формирование группировок сил ВМФ на различных стратегических направлениях исходя из самых неблагоприятных прогнозов начала военных действий.

Среди приоритетов значится также создание морского авианесущего комплекса. Формирование сбалансированного флота, способного действовать в морской и океанской зоне, должно завершиться к 2030 году.

Ряд положений в целом соответствует тем требованиям, которые предъявлялись к ВМФ СССР, при этом авторы документа уделяют внимание в том числе существенным деталям, включая противоминную оборону и создание структуры, обеспечивающей автономные действия флота в удаленных районах океана — фактически мобильного тыла ВМФ.

Документ выглядит особенно своевременным с учетом той роли, которую ВМФ России сегодня играет в Сирии: флот — часть «длинной руки», позволившей Вооруженным силам вести войну с джихадистами вдали от своих границ, не дожидаясь возникновения и расширения очагов конфликта на территории бывшего СССР. Вместе с тем операция в Сирии выявила проблемы — в первую очередь, острую нехватку транспортных возможностей ВМФ, что потребовало использования для военных перевозок десантных кораблей и срочного приобретения подержанных сухогрузов.

Документ достаточно подробно перечисляет средства, которыми флот должен располагать для выполнения своих задач. Особое внимание привлекает пресловутый «морской авианесущий комплекс» — тем более в сочетании с высказыванием заместителя министра обороны Юрия Борисова, пообещавшего на авиасалоне МАКС-2017 строительство нового авианесущего корабля.

«У нас на конец госпрограммы вооружений 2018-2025 запланирована закладка авианесущего крейсера. Думаю, что тогда возникнет необходимость разработки нового палубного самолета, возможно, вертикального взлета», — рассказал Борисов журналистам в ходе совместной пресс-конференции с генеральным директором «Ростеха» Сергеем Чемезовым и главой «Вертолетов России» Андреем Богинским.

Комментируя это высказывание, необходимо иметь в виду его длинный шлейф. В той или иной форме построить для ВМФ России новый авианосец обещали подряд Владимир Куроедов (главком ВМФ в 1997-2005 годах), Владимир Масорин (главком в 2005-2007 годах), Владимир Высоцкий (главком в 2007-2012 годах), Виктор Чирков (главком в 2012-2016 годах) и, наконец, Владимир Королев, главком с апреля 2016 года (и.о. — с ноября 2015-го). Сторонником строительства авианосцев был и первый постсоветский главком Феликс Громов (1992-1997).

Тем не менее, возникая раз за разом, эти идеи растворялись в сложном флотском бытии. В 1990-х годах Россия потеряла практически весь имевшийся авианосный флот и отказалась от достройки оставшихся на Черноморском судостроительном заводе «Варяга» и «Ульяновска». С учетом обвального сокращения военных расходов в тот период ожидать иного было сложно.

Когда расходы на оборону начали расти, выяснилось, что разрушение советской промышленной кооперации не прошло даром: строительство крупных кораблей обернулось серьезной проблемой, особенно на фоне деградировавшей системы выработки тактико-технических требований и технических заданий. Лобовое повторение позднесоветского проекта, скажем, в виде строительства нового «Ульяновска» было невозможно из-за утраты комплекса судостроительных заводов в Николаеве и Керчи, а строительство подобного корабля в российских условиях требовало в первую очередь наращивания возможностей основных верфей в Санкт-Петербурге и на Севере.

Реальным шансом получить новый опыт обращения с современным авианесущим кораблем был контракт на совместное с Францией строительство четырех (превратившихся затем в два) универсальных десантных кораблей (УДК) типа «Мистраль», но почти готовые корабли России не достались — после событий 2014 года Франция заблокировала передачу построенных «Севастополя» и «Владивостока», которые в итоге были проданы Египту. Считается, впрочем, что российские специалисты смогли получить доступ к ряду чувствительных технологий, включая организацию и исполнение современных западных боевых информационно-управляющих систем.

Несмотря на все сложности и сокращение военных расходов, от идеи нового авианосца, как и новых десантных кораблей, флот не отказывался: на Международном военно-морском салоне МВМС-2017 в Санкт-Петербурге замглавкома ВМФ по вооружению вице-адмирал Виктор Бурсук сообщил, что до 2025 года ВМФ получит два УДК собственной постройки.

В сочетании с заявлением Юрия Борисова о новом авианосце можно предполагать, что в условиях ограниченных финансовых возможностей флот рассчитывает на строительство относительно недорогого корабля с использованием технологий и оборудования, предназначенных для УДК. Наибольшие вопросы в этих обстоятельствах вызывает возможность постройки в России собственного нового самолета вертикального взлета и посадки. Этот момент пока относится к наименее ясным из всего набора требований к перспективному флоту.

К этому же ряду стоит отнести и упоминание в пятом параграфе «Основ» о развитии экранопланов — еще одного позднесоветского увлечения.

Строительство и модернизация многоцелевых атомных и неатомных подводных лодок — первое в перечне мер по наращиванию боевого потенциала флота. И это, видимо, именно то, что позволит ВМФ России выполнить требование о сохранении второго места по совокупным боевым возможностям. Перспективы строительства подводных лодок в рамках новой госпрограммы вооружений «Лента.ру» уже разбирала; дополнить сказанное можно несколькими техническими деталями.

Ставка на подводные лодки приобретает особую актуальность в условиях появления нового оборудования, включая подводные беспилотники различных типов, и развития универсальных комплексов ракетного оружия, позволяющих подлодкам выполнять более широкий круг задач. Строительство подлодок, как атомных, так и дизельных, поставлено сегодня в России на поток — равно как создание новых проектов и ремонт ранее построенных субмарин. Так что создание современного флота многоцелевых лодок, обеспечивающих присутствие в море от закрытых ТВД до океана, — вполне посильная задача. Это и дешевле, и разумнее попытки лобового соревнования с США и НАТО по числу надводных кораблей.

Многое в новом документе становится понятнее, если знать того, кто, по данным ряда источников «Ленты.ру» в военном ведомстве, стоит за только что утвержденными «Основами». По мнению источников, автор ключевых положений нового документа — адмирал Игорь Касатонов, в прошлом — один из самых ярких и успешных командиров ВМФ СССР, командующий Черноморским флотом в сентябре 1991-го — сентябре 1992 года. Последний его пост в ВМФ России — заместитель командующего ВМФ (1992-1999). Некоторые специалисты утверждают, что реальная причина повышения Касатонова, который в качестве командующего ЧФ делал все, чтобы сохранить единый флот в юрисдикции Москвы, — подготовка адмиралом операции, сходной с той, что была проведена Вооруженными силами России весной 2014 года.

Так или иначе, сегодня Игоря Касатонова называют одним из ключевых советников президента России Владимира Путина по военным вопросам, в первую очередь, разумеется, в сфере ВМФ. Зная высказывания Игоря Касатонова по флотским проблемам, становится понятно, откуда в «Основах» взялись несколько важных положений, включая идею строительства авианосца. Следует также обратить внимание на то, что Касатонов — сторонник «чистых» авианосцев, не отягощенных лишним для «мобильного аэродрома» вооружением. В частности, вот что он говорил в интервью на телеканале «Звезда» в 2015 году:

«Авианосец никогда не будет в море один. Его всегда будут охранять корабли сопровождения. Именно на них ляжет задача по отражению воздушного нападения или противодействию подводным лодкам противника, так что авианосец должен быть именно аэродромом, а не крейсером».

«Основы» — программный документ, но его реализация требует ряда других нормативных актов, и в первую очередь речь о документах, которые должны быть приняты в рамках утверждения новой Госпрограммы вооружений на 2018-2025 годы. Содержание этих документов (в той мере, в какой оно будет доступно для изучения) позволит судить о том, являются ли принятые «Основы» действительно указанием на приоритеты, или декларацией о благих пожеланиях. Очень хочется надеяться что при разработке этих документов будут учтены недостатки, проявившиеся в военно-морском планировании в предыдущие десять лет и во многом восходящие еще к советским временам.

Промышленные возможности России сегодня позволяют строить флот, способный выполнять задачи в том числе и в противостоянии с ВМФ США. Ключевая проблема, способная поставить под угрозу реализацию утвержденных главой государства требований к флоту, — управление этими возможностями как со стороны ВМФ, так и со стороны промышленности: в частом изменении технических заданий на уже строящиеся корабли и возникновении букета проектов вместо строительства крупных серий однотипных боевых единиц виноваты обычно и военные, и производственники.

Не менее существенной является проблема управления собственно флотом: создание объединенных стратегических командований, сконцентрировавших в своих руках управление флотами и войсками округов, лишило флот как отдельный вид Вооруженных сил самостоятельности, необходимой для концентрации сил в удаленных районах. Решение проблемы планирования действий и управления флотом через структуры Генштаба и национального центра управления обороной вряд ли можно назвать оптимальной схемой. Возможно, это именно тот случай, когда стоит задуматься о создании в системе управления ВМФ России поста, функционально аналогичного посту руководителя военно-морских операций ВМС США.

Илья Крамник