Ош в спину

Правоохранительные органы назвали имя подозреваемого в теракте в метро Санкт-Петербурга — это 22-летний уроженец киргизского Оша Акбаржон Джалилов, получивший российское гражданство. В 2011-м молодой человек покинул родной город, по которому годом ранее прокатилась волна узбекских погромов. А еще раньше южные районы Киргизии благодаря прозрачным границам, наркотрафику и коррупции превратились в рай для изгнанных из Узбекистана экстремистов. «Лента.ру» разбиралась, как в Средней Азии и Казахстане сформировались кузницы кадров для радикальных движений.

Во вторник, 4 апреля, Следственный комитет России заявил, что исполнителем совершенного днем ранее теракта в петербургском метро был 22-летний уроженец Киргизии Акбаржон Джалилов. Криминалисты обнаружили его генетические следы на сумке с бомбой, оставленной на станции метро «Площадь Восстания». По информации правоохранительных органов, до того, как в 2011 году стал российским гражданином, Джалилов с семьей жил на юге Киргизии, в городе Ош. Эти сведения были получены в том числе благодаря сотрудничеству российских спецслужб с Госкомитетом нацбезопасности Киргизии.

В Северной столице России Джалилов работал поваром в суши-баре, а ранее — слесарем в автосервисе. Обычная судьба гастарбайтера, уехавшего из обедневшей постсоветской республики. Его страничка в соцсетях тоже мало чем примечательна: снимки с друзьями, фото гангстерского «натюрморта» — карты, деньги, два ствола, членство в группах «Странный юмор», «Дом ислама» и «Я люблю ислам». В последнем паблике, кстати, числится более 400 тысяч человек. Детали настораживающие, но в целом, надо признать, страничка довольно типичная.

Как же Джалилов встал на путь терроризма? Объяснить это отчасти можно тем, где он родился и вырос. Ош и вся киргизская часть Ферганской долины в последние годы были местом повышенной активности религиозных экстремистов. В 1990-х власти соседнего Узбекистана быстро вытеснили из страны запрещенную в России террористическую организацию Исламское движение Узбекистана (Туркестана) (ИДУ). Без дела экстремисты не остались — они активно включились в гражданскую войну в Таджикистане.

В 1997 году война закончилась; оппозиции, в том числе и исламистам, выделили в правительстве Таджикистана часть мест по оговоренной квоте. Один из полевых командиров, например, возглавил МЧС республики и помогал бывшим товарищам по оружию чем мог — транспортом, припасами и административным ресурсом. С таким тылом члены ИДУ продолжили борьбу — в 1999 году они вторглись в Баткенский район Киргизии, рядом с Ошем. Тогда радикалов удалось выбить при поддержке ВВС Узбекистана.

Тем не менее у движения в Киргизии сохранилась разветвленная и пустившая глубокие корни сеть. О том, насколько вольготно себя чувствовали террористы на юге Киргизии, можно судить по такому случаю. В 2006 году спецслужбы Киргизии и Узбекистана уничтожили в Оше группу боевиков ИДУ. Вместе с ними спецназ застрелил имама местной мечети — Мухаммадрафика Камалова. Прощание с Камаловым переросло в пятитысячный митинг. На нем присутствовал глава Духовного управления мусульман республики, который и объявил убитого оперативниками имама... шахидом — мучеником за веру. То есть главный официальный муфтий страны признал праведником ликвидированного правоохранительными органами духовника террористов. До этого, к слову, боевики успели убить милиционеров в Таджикистане и сотрудников таможни в Киргизии.

Стычки с таможенниками у боевиков были неслучайными: через границу активно шла контрабанда топлива, продуктов и потребительских товаров плюс наркотрафик из Афганистана. Ошская и Баткенская области оставались серыми зонами — регионами с полулегальной экономикой. Лучшей экономической основы для подполья не представить — контрабанда и наркотрафик. Паспорта граждан Киргизии пользовались у подпольщиков всех мастей заслуженным уважением. Во-первых, их было легко подделать — только переклеить фотографию, а во-вторых, за услуги «оформления» нелегальных документов просили недорого.

То, что киргизские паспорта свободно продаются, признавали даже в парламенте республики. По информации СМИ, документ стоил от 5 тысяч до 12 тысяч рублей. Неудивительно, что лидеры ИДУ Джума Намангани и Тахир Юлдашев с удовольствием и подолгу гостили на юге Киргизии. Как отмечал в 2015-м российский востоковед Александр Князев, в нелегальном обороте находилось намного более 40 тысяч киргизских паспортов, — данные, признанные МВД республики. Князев напомнил, что и у Намангани, и у Юлдашева были документы, выданные органами внутренних дел Киргизии, а отправляющиеся на Ближний Восток будущие боевики массово обеспечиваются паспортами с гербом Киргизии.

Спецслужбы Узбекистана нередко проводили операции, не поставив в известность своих киргизских коллег из опасения утечки информации. Какие из инцидентов были делом рук Службы национальной безопасности, трудно судить. Официальный Ташкент традиционно ничего не объяснял, не комментировал и не извинялся.

В 2010 году в Киргизии ко всему прочему произошла еще одна «цветная революция», страну покинул Курманбек Бакиев. Передел власти на юге республики вылился в межнациональные столкновения между киргизами и узбеками в Оше и Джалал-Абаде. Узбекское население спасалось бегством в Узбекистан; оставшихся, по свидетельству очевидцев, ждала страшная участь: погромщики вырезали целые семьи. Представители власти с пугающей простотой объясняли, что ситуацию не удается взять под контроль — дескать, у участников беспорядков на руках слишком много оружия. Бишкек тогда нашел козлов отпущения в лице лидеров узбекской общины. Обвиненные в сепаратизме, они были вынуждены покинуть страну. Только по официальным данным, в тех событиях погибли несколько сотен человек, по неофициальным — около двух тысяч. Для полноты картины: силовые органы, обязанные пресекать погромы, были укомплектованы преимущественно этническим большинством — то есть киргизами.

Исламское движение Узбекистана отозвалось на эти события: новый лидер движения Усман Адил назвал узбекские погромы «кровавой трагедией — из разряда низменных интриг против мусульман, организованных правительством еретиков», и объявил Бишкеку священную войну. «Пусть Аллах сделает так, чтобы мусульмане сделали правильный вывод и смогли пойти по пути джихада», — призвал он.

Сколько пострадавших от погромов тогда сделали «правильный вывод», никто, конечно, не считал. Был ли в их числе Акбаржон Джалилов, через год после ошской резни покинувший родной город (по данным правоохранительных органов, петербургский смертник — этнический узбек)? Власти постреволюционной Киргизии в то время предпринимали очередную попытку построить правильную демократию. К слову, в 2014-м орудовавшее в Средней Азии и Афганистане ИДУ заявило о присоединении к запрещенной в РФ экстремистской группировке «Исламское государство». В феврале 2017-го Джалилов съездил на родину в Киргизию. По информации правоохранительных органов, именно тогда он был завербован эмиссарами исламистских организаций.

В южной Киргизии за последние 25 лет созданы идеальные условия для экстремистов: наркотрафик, прозрачные границы, разветвленное подполье, слабые и коррумпированные власти, не способные остановить погромы. Не вызывая особого противодействия властей, там фактически существовала (а возможно, существует и сейчас) исламистская Тортуга — место, где радикалы могли «отлежаться».

Теракт в питерской подземке — не единственная вылазка экстремистов на этой неделе. Во вторник, 4 апреля, в Астраханской области исламисты убили двух полицейских, завладели их оружием и скрылись. По данным правоохранительных органов, трое из нападавших — уроженцы соседнего Казахстана. Астана столкнулась с терроризмом в начале 2010-х. Для постсоветской республики появление доморощенных радикалов было неприятным сюрпризом — первое время власти пытались отрицать очевидное. Например, взрыв, совершенный в Актюбинске в 2011-м членом неформальной «мусульманской общины», объяснили тем, что таким образом подозреваемый... пытался уйти от уголовной ответственности.

После масштабной вылазки в Актюбинске летом 2016-го стало ясно: в западных регионах Казахстана «возрождение» ислама, которое власти в 90-х даже поощряли для заполнения идеологического вакуума, обернулось формированием экстремистского подполья. В республике констатировали, что в некоторых областях возникла параллельная теневая, подпитывающая исламистов экономика. Сращивание бизнеса, нуждающегося в «крыше», и его идеологически мотивированных «защитников» уже произошло. Ответ на вопрос, когда экстремисты из Казахстана и Средней Азии проявят себя в России, уже прозвучал в Астраханской области и Санкт-Петербурге.

Ахмед Сейидов