«Другие страдали больше»

Любое выступление «ДДТ» в Москве — событие, что называется, штучное. На сей раз в «Олимпийском» группа представит трехчасовую программу «История звука», сотканную из композиций разных десятилетий и эпох. В преддверии концерта «Лента.ру» поговорила с Юрием Шевчуком о молодости, U2 и Уфе.

«Лента.ру»: Сколько тебе потребовалось времени, чтобы определить, какие вещи нужны в нынешней программе?

Юрий Шевчук:Мы отыграли уже 21 концерт в туре и в этой динамике что-то вычеркиваем, что-то добавляем. Программа живая и сложная. У нас же сотни песен и выбрать те, без которых, на мой взгляд, сегодня не обойтись — трудно. Я сначала голову ломал: что сыграть? Идти простым путем, как поступают некоторые наши коллеги, и собрать свой the best не хотелось. Мне нужно некое сквозное действие, соединяющее все композиции, чтобы они были нанизаны на «шампур» нашего отношения к новейшей истории, к тем тридцати годам, которые мы пережили со времен Cоветского Союза. Сейчас программа сложилась, но ее развитие не закончилось. Продолжим вносить коррективы, уточнять смыслы в течение всего года.

Ты сейчас хочешь много разговаривать с залом между песнями?

Нет. Раньше был такой грех — говорил с публикой много и нудно. А сейчас совсем другое настроение. Ты ведь знаешь, я и интервью два года не давал. Чего попусту сотрясать атмосферу? Достаточно песнями выражать свое внутреннее состояние, ощущение времени, страны. Это гораздо интереснее и точнее. Поэтому я не имею никаких страниц в «инстаграме», не веду блогов, не болтаю в соцсетях по каждому поводу. Работая над песней, ты действительно серьезно изучаешь возникающие в тебе эмоции и стараешься выговориться максимально объективно по волнующей тебя теме.

Формируя «Историю звука», ты погрузился в собственное собрание сочинений. Нашел там темы, про которые сам себе сказал, что сегодня бы такое не написал?

Конечно! Допустим, наши ранние, ернические рок-н-ролльные куплеты, типа «Милиционер в рок-клубе». Сейчас бы так писать не стал. Ныне есть другие куплетисты(смеется). Или совсем иные вещи: «Предчувствие гражданской войны», «Пластун», «Правда на правду». Пожалуй, так уже не смогу. Пою их теперь и у самого мороз по коже. Ни фига себе, думаю, вот тот чувак, тот Юра, выдавал на-гора!

Да, отлично помню десятки выступлений «ДДТ» во второй половине 80-х — первой половине 90-х. По-моему, тогда был апофеоз твоего духа и страсти?

Я понимаю, что стал сегодня другим. Нет, принципы базовые не изменились, но энергетика…

Пассионарность ушла?

Нет, не ушла. Она обратилась во что-то иное. Пассионарность уходит, когда уж совсем все плохо(смеется). А я, наверное, подхожу к мироощущению, допустим, Коэна, Бродского, Гребенщикова. Не дал бог мне, конечно, такого таланта, как у них, но возможность понять напряги времени, разрешить свои внутренние противоречия, проблемы, обрести гармонию в меру своих сил — пытаюсь.

Сейчас делаются попытки как-то вновь выделить имя Александра Башлачева в русском роке. Издан его альбом-трибьют, проводятся вечера и фестивали, посвященные ему. И все равно, мне кажется, в башлачевскую поэзию проникают немногие, особенно в новом поколении...

Башлачев слишком сложен и утончен для широкого общественного резонанса. Согласись, и в те времена, при его жизни, он был этаким поэтом для поэтов. Нам, всей пишущей рок-н-ролльной братии, начиная с Кости Кинчева, Виктора Цоя и заканчивая мной, Саша как-то раздвигал пространства. Мы были в полном трансе от его взрывной поэтичности. Но Башлачева, по-моему, и нынешняя молодежь знает. Вот у нас в программе есть номер, где поминаются многие ушедшие российские рок-музыканты. Мы повторяем его во всех залах и молодые люди аплодируют каждому появляющемуся на экране человеку, тому же Башлачеву, Сереже Курехину, Янке Дягилевой…Так что их помнят и любят, это дорогого стоит.

Как ты, спустя уже достаточное количество лет, воспринимаешь свое выступление с Боно во время концерта U2 в Лужниках? Это значимый для тебя факт?

Отношусь к нему, как к приятному мгновению в моей жизни. Понимаешь, тогда главное для меня было даже не с Боно спеть, а побывать под сценой их шоу. Там пыхтел целый завод, трудилась сотня человек, десятки пультов, и я с восторгом наблюдал за технологией процесса, как эта машина U2 работает. Данное зрелище меня потрясло больше того, что происходило «на поверхности», то есть на сцене. Я многое для себя подсмотрел, увидел «кухню» и сердце U2. А сердце U2 — это не только Боно, но и те ребята, «кочегары», которые пашут в технической команде.

Любопытно. Ты ведь как раз часто «разрываешься» между двумя состояниями: вот этой «ютушной» глобальностью, монументальными программами, вроде «Черный пес — Петербург» или «Иначе» и таким камерным вариантом очкарика-барда с гитарой, спокойно сидящего на стуле у микрофона…Чего в тебе все-таки больше?

Не знаю. Такое сочетание контрастов, наверное, тоже неплохо. Но вообще во мне уже меньше пафоса этого рок-звездного, идиотского. Для меня важен процесс. Я вот сейчас совершенно не понимаю, каким получится наш предстоящий московский концерт и следующие выступления, но сам момент подготовки к ним, переезды сознания — это хорошо. Движуха — самое главное.

В нулевых и позже вы с группой активно искали новый для «ДДТ» саунд, использовали какие-то современные тенденции, подбирались к индастриалу. А сейчас, кажется, ваш звук сложился. В нем превалирует акустика и что-то от world music…

И инди есть немножко. Инди — великий стиль, он мне нравится, поскольку может воплотить в себе все. Такая свободная, хипповская музыка, которая напоминает мне 80-е — откуда мы выросли. Я сегодня люблю старые риффы вставлять в песни и так далее. За два минувших года я написал более двадцати новых вещей. Иногда пытаемся их исполнять, но ничего фактически не записано студийно. Мы сейчас как раз нащупываем для них адекватный, гармоничный саунд. Сижу в деревне, со своей компьютерной студией, бряцаю потихонечку на клавишах, на гитаре, советуюсь с ребятами, ищу. Надеюсь, в этом году мы начнем записывать новый альбом. Пора, что называется. Но нетерпения никакого нет. Время сильно ускоряется и иногда нужно давить на тормоза, не суетиться.

Представляешь себе трибьют «ДДТ»?

Как-то раз о нем подумал. Но что-то мне мешает обзвонить коллег-музыкантов и предложить: а сыграйте-ка вы наши песни. Чего их мучить…

А если продюсеры за тебя их обзвонят — не будешь против?

Не знаю, старик. Мне часто предлагают, то на корпоративе сыграть, то трибьют сделать. А меня чего-то как-то ломает(улыбается).

В твоем прошлом случались эпизоды, когда ты «ловил звездочку», как говорят спортсмены, и мог в какой-то ситуации сказать: «Да я же рок-звезда!»?

Бедная моя жена и мои близкие. Когда я себя веду не очень хорошо, они делают мне замечания. Пару раз я позволял себе нечто подобное брякнуть. В результате огребал от них по полной. Они мне говорят правду. И очень давно вылечили от этого синдрома(смеется).

В весенней части тура у «ДДТ» подряд следуют Нижний Новгород, Лондон, Уфа — контрасты, однако. Ты их чувствуешь?

Нет. Серьезно — нет. Везде надо сыграть, как в последний раз. Остальное вообще не волнует. Вот меня сейчас в разговорах опять иногда «пытают», условно говоря, я за «красных» или за «белых»? А я всегда за людей. Мы поем для всех, неважно, где эти люди живут, в Донецке, Киеве, Нижнем Новгороде, Лондоне — везде люди. Мне думается, эта позиция точная и рок-н-ролльная.

Земфира мне однажды сказала, что при любых раскладах в Уфу уже не вернется никогда. Ты можешь повторить ту же фразу?

Абсолютно нет. Земфира, наверное, в Уфе многое пережила еще в юности. Какие-то драмы, несправедливость… А для меня Уфа — теплейший, любимый город, где живут моя мама, сестра, много моих друзей. К сожалению, некоторых из них я уже потерял. Вот Рустэм Асанбаев недавно ушел — гитарист первого состава «ДДТ». Мы пытались его спасти, но болезнь победила. Такая потеря. Он знал все про всех в городе. Я приезжал в Уфу, Рустэм меня встречал и рассказывал последние новости. Кто из знакомых помер, кто женился, развелся, разбогател. Он был летописцем уфимских реалий, проводником…

Нет, Уфа в моем сердце. Мы даже готовим к выступлению специальные номера. Там как-то все проще, что ли... Вот уж в Уфе рок-звездой я точно никогда не был(улыбается). Слишком меня там хорошо знают.

А осадка от далекого прошлого, когда тебя в 1984-м фактически изгнали из родного города, сейчас совсем не осталось?

Давно уже все в прошлом. Я ж не злопамятный, во всяком случае стараюсь таковым быть. Мне иногда напоминают о той ситуации. Слушаю. Ну да, было и было. Другие страдали больше.

За последние годы для тебя находились какие-то вещи, становившиеся, скажем так, новой психологической или смысловой платформой? Бывает, люди прочтут что-то или переживут некое событие и существенно меняют свои мысли, взгляды.

Сама жизнь дает нам сейчас такие поводы для размышлений, что какие уж там книги! Книги — просто попытка выхода из разговора с самим собой, способ посоветоваться с тем или иным автором по поводу происходящего. Перечитываешь «Темные аллеи» Бунина, что-то из Достоевского, или новые произведения Сорокина, Быкова, Водолазкина и сверяешь с ними свои чувства и мысли. Но интереснее всего читать философию. Она помогает тебе не потеряться в стремительно меняющемся мире. Европа меняется, и Россия, и все страны бывшего СССР. Но шока у меня никакого нет по этому поводу. Шок был в 2014 году. За несколько месяцев до известных событий, мы проехали с концертами фактически всю Украину: от Львова до Луганска. И везде мы буквально кричали, что политики ссорят нас, но мы не сдадимся, будем дружить и тому подобное. А вскоре все получилось иначе и это, конечно, сильно меня потрясло. Мы пытались сделать что-то для мира, а вроде как все оказалось напрасно. И меня придавил вопрос: искусство все-таки влияет на сознание людей, на политику, помогает любви или нет?

И как ты на него ответил?

Влияет, но косвенно. Действительно, когда грохочут пушки — музы молчат. Но все равно эти «музы» помогают выжить. Напоминают о человечности в какие-то абсолютно бесчеловечные времена, когда идет брат на брата.

За минувшие несколько лет у тебя распалось человеческое общение с кем-то из знакомых?

Два года были споры какие-то. А сейчас со многими своим оппонентами практически помирился. Потому что это важно. Нас и так страшно раздирают в разные стороны и негоже мне добавлять свою ложку ненависти ко злу и пропаганде войны со всех сторон. Нужно учиться нам всем слушать друг друга, в результате в мире полегче будет.

Беседовал Михаил Марголис