Иностранные корни нового российского спецназа

На прошлой неделе The Wall Street Journal опубликовал статью о российском спецназе в боях за Алеппо. Само по себе это не сенсация — участие российских ССО в сирийской кампании особо не скрывается. Вызывает интерес информация о роли стран НАТО в подготовке «зеленых человечков». В иностранных корнях нового поколения российских сил специальных операций разбиралась «Лента.ру».

Как и все Вооруженные силы России, силы спецназначения подверглись серьезной реформе в последние 10 лет. Наиболее существенные перемены начались в 2009 году, когда должность министра обороны занимал Анатолий Сердюков, а начальником Генштаба был генерал армии Николай Макаров. Главное новшество — создание единого управления сил специальных операций в непосредственном подчинении начальника Генштаба, что позволило сосредоточить под единым управлением большую часть имеющегося потенциала.

Управление ССО создали в 2009 году на базе воинской части №92154 в Московской области (Центр спецназначения «Сенеж»). В начале 2012-го управление ССО было развернуто в командование, с планами увеличения численности подчиненных сил до девяти бригад. Также предполагалось увеличение численности частей спецназначения окружного подчинения.

В России накоплен немалый опыт использования частей спецназначения. Однако судьба сложилась так, что советский спецназ, сформированный в 1950-60-х годах как важнейшее средство войны против США и их союзников по НАТО с характерными задачами, подразумевавшими в первую очередь операции против объектов ядерных сил противника и его штабов на европейском театре военных действий, на практике занимался совсем другим. Реальная война повернулась иной стороной. Спецназ был одним из главных инструментов советского командования в Афганистане — где вряд ли можно было найти базу ядерных сил НАТО. Но там в изобилии водились цели, которым в следующие три десятилетия предстояло стать основными: бандформирования, их базы, пути снабжения, лагеря и прочие объекты, характерные для локальных войн. Юг, от Афганистана до Кавказа — главное направление для частей спецназначения, и новое командование ССО также затачивалось в первую очередь под локальные конфликты.

Сменивший Николая Макарова на посту начальника Генштаба Валерий Герасимов в 2013 году открыто заявил о заимствовании зарубежного опыта: «Изучив практику формирования, подготовки и применения сил специальных операций ведущих государств мира, руководство Минобороны России также приступило к их созданию… Создано соответствующее командование, которое занимается плановой работой и выполняет мероприятия плана подготовки Вооруженных сил… Уже разработан комплект руководящих документов, определяющих направления развития, способы подготовки и применения этих сил».

Как утверждает WSJ со ссылкой на источники в госдепартаменте США, начальник Генштаба Николай Макаров побывал в США в 2012 году, посетив штаб-квартиру командования сил специальных операций США во Флориде.

По имеющимся данным, офицеры российских сил спецопераций знакомились на практике с организацией соответствующих структур в Италии, Франции, Германии, КНР и ряде других стран. Считается, что наибольшее влияние оказал французский и немецкий опыт. Информацию о современном состоянии ССО в перечисленных странах на русском языке можно найти, в частности, в недавно вышедшей книге «Между миром и войной: Силы специальных операций», изданной российским Центром анализа стратегий и технологий (ЦАСТ). Общее для всех перечисленных стран-лидеров НАТО — отдельное межвидовое командование ССО в непосредственном подчинении высшему руководству вооруженных сил. Соответствующие управления были сформированы с 1980-х по начало 2000-х годов, вскоре этому примеру последовала и Россия.

О слепом копировании зарубежного опыта говорить не приходится. Несмотря на общее сходство задач и целей ССО в разных странах мира, в России есть свои особенности. В частности, в задачи российских ССО входит противодействие спецподразделениям противника, что не принято в западной доктрине.

По мнению, высказанному в статье Military Innovation Under Authoritarian Government — the Case of Russian Special Operations Forces старшего научного сотрудника Научно-исследовательского института Министерства обороны Норвегии Тора Букволла, перевод которой (часть 1, часть 2) также выполнен ЦАСТ, западный взгляд состоит в том, что силы спецопераций теряют свои преимущества, если используются против сил, сходных по структуре и подготовке. В рамках этой доктрины силы общего назначения зачастую обладают значительным преимуществом в огневой мощи и поэтому более подходят для противодействия ССО противника, чем собственные формирования специального назначения.

Важное с политической точки зрения новшество российской доктрины — официально и публично провозглашенная возможность применения ССО за границами РФ. «Мы создали Силы специальных операций и готовим их к применению не только на территории страны, но и за ее пределами. Ход их боевой подготовки непрерывно отслеживается дежурной сменой Центра (оперативного управления Вооруженными силами России —прим. «Ленты.ру»)», — говорил начальник Генерального штаба Валерий Герасимов на встрече со своим китайским коллегой в марте 2013 года. Разумеется, советские и российские силы спецназначения применялись за рубежом и раньше, но, в отличие от западных стран, официально это никогда не комментировалось.

Первая публичная демонстрация нового облика российского спецназа — крымский кризис в феврале-марте 2014 года, где ССО обеспечили скрытное начало операции Вооруженных сил России по блокированию украинских военных объектов на полуострове. Оперативное и бескровное взятие под контроль важнейших военных объектов и выборочное блокирование систем связи обусловило успех операции в целом. К этому же периоду относятся и первые публичные фото бойцов российских ССО, в частности в аэропорту Бельбек под Севастополем.

Хотя применение в Крыму российских вооруженных сил и было официально признано, действия спецназа в той кампании не комментировались. Впервые об этом заговорили в связи со спасательной операцией после того, как турецкими истребителями был сбит российский бомбардировщик Су-24 в северной части провинции Латакия. Спасать пришлось не только экипаж Су-24 (пилот самолета подполковник Пешков был убит боевиками при приземлении), но и экипаж задействованного в спасательной операции подбитого вертолета Ми-8, а также находившихся на борту российских морских пехотинцев (один из них, матрос Александр Позынич, погиб). Операция проводилась во взаимодействии с силами спецназа сирийской армии и местными проправительственными формированиями.

В марте 2016 года была подтверждена гибель в Сирии одного из офицеров ССО — Федора Журавлева. По сообщению Reuters, Журавлев погиб в ноябре 2015 года, на похоронах объявили, что он погиб в командировке на Северном Кавказе. В апреле 2016 года в боях за Пальмиру погиб старший лейтенант ССО Александр Прохоренко. По имеющейся информации, в окружении боевиков офицер, выполнявший задачи авианаводчика, вызвал на себя бомбовый удар российской авиации.

Осенью 2016 года сообщили о гибели в Сирии несколькими месяцами ранее еще одного военнослужащего ССО. В июне 2016 года выпускник рязанского училища ВДВ Сергей Печальнов получил ранение от взорвавшейся мины и скончался несколько дней спустя в московской больнице.

Подразделения ССО применяются в Сирии весьма активно, как в боевых операциях — включая разведку, наведение авиации и активные действия против сил террористов, так и в обеспечении гуманитарных операций, в том числе сопровождении конвоев с гуманитарной помощью и специалистами, направляемыми в освобожденные от террористов районы. Наконец, в декабре 2016 года телеканал «Россия-24» в рамках программы «Вести недели» продемонстрировал кадры с участием российских спецназовцев в прямых столкновениях с террористами на территории Сирии, что можно считать окончательным признанием их роли в этой кампании.

Но одной Сирией зона действия ССО за пределами РФ не ограничивается — по имеющимся данным, спецназ применяется против террористов от Северной Африки до Афганистана, а также на территории некоторых бывших советских среднеазиатских республик. Как и в Сирии, операции ССО в этих районах проводятся с использованием технических средств разведки (в первую очередь спутниковой группировки и беспилотных аппаратов) и агентурной разведки.

Кроме того, новое охлаждение отношений между Россией и Западом вернуло в число приоритетных задач подготовку к возможному противостоянию регулярным вооруженным силам противника, включая все планировавшиеся еще для советского спецназа задачи, но с характерными добавлениями. Так, помимо объектов ядерных сил, штабов, командных пунктов и важнейших инфраструктурных узлов, среди целей ССО теперь рассматривают объекты системы противоракетной обороны, объекты и части, связанные с хранением, обслуживанием и применением высокоточного оружия и ряд других объектов.

Если переводить заголовок упомянутой выше статьи в WSJ — Russian Special Forces Seen as Key to Aleppo Victory — буквально, то получается, что, по мнению ее автора, российские ССО сыграли в Алеппо ключевую роль. При всем уважении к спецназу, с таким мнением трудно согласиться. Очевидно, что российские советники и отдельные подразделения внесли большой вклад в победу, однако сводить все к спецназу нельзя. Детальная информация о ходе штурма города, скорее всего, будет раскрыта очень нескоро, но, по имеющимся отрывочным данным, можно сделать вывод о том, что весомую помощь сирийской армии и союзным ей отрядам в боях в городе оказали другие подразделения, не относящиеся к силам специальных операций. В частности, те, что располагают оборудованием и вооружением, способным прокладывать путь сквозь мешанину железобетонных конструкций и разрушать пути, используемые противником, в частности, подземные коммуникации.

Возвращаясь к действиям российского спецназа в Сирии, помимо Алеппо, можно отметить, что неоднократно силы специальных операций связывали с замеченными в стране формированиями частных военных компаний с российским участием. Вместе с тем, как представляется, это две довольно разные истории: силы спецопераций выполняют свои весьма специфические задачи, в то время как ЧВК, судя по всему, использовались в качестве линейной пехоты там, где не хватало сил собственно сирийской армии. Это, разумеется, не исключает физической маскировки отдельных подразделений ССО под формирования ЧВК — и кого угодно еще, вплоть до исламистов — однако смешивать эти сюжеты не стоит. Что касается частных военных компаний в целом, то, по имеющейся информации, российское политическое руководство оценивает эту практику достаточно негативно.

Так или иначе, события последних трех лет позволяют говорить о том, что российские силы спецопераций существуют и действуют по назначению. Восторг по этому поводу вряд ли уместен — необходимость вести войну не слишком способствует положительным эмоциям, но если такая необходимость возникает, то эффективное, быстрое и решительное использование ССО, наверное, лучший способ минимизации усилий. Там, где в начале кампании при наличии политической воли удастся обойтись отрядом спецназовцев с легким вооружением, в случае промедления потом может не хватить развернутой дивизии.

Илья Крамник