Фаллическая революция

Движение киберфеминисток зародилось в начале 1990-х годов. Его участницы видели свою задачу в свободном самовыражении на просторах интернета ради создания нового виртуального мира, свободного от сексуальных и гендерных стереотипов. «Лента.ру» рассказывает, почему это не удалось и что такое вообще современный интернет-феминизм.

«Мы — современные вагины, позитивистки, противницы здравого смысла, не ограниченные ничем, освобожденные, не прощающие. Мы видим искусство своей вагиной, мы создаем искусство своей вагиной. Мы верим в наслаждение, безумие, святость и поэзию. Мы — вирус нового мирового беспорядка, разрывающий символизм изнутри, саботажники Папочкиного Мэйнфрейма. Клитор — прямой путь к матрице. Мы — VNS Matrix, уничтожительницы морального кодекса, наемницы слизи, идущие на алтарь унижения, прощупывающие внутренний храм. Мы говорим на языках, внедряясь, разрушая, рассеивая, искажая дискурс. Мы — вагины будущего».

Это манифест художественного коллектива VNS Matrix, первых киберфеминисток. Он был написан в 1991 году, на волне подъема киберкультуры, когда глобальная сеть только входила в публичное пространство.

Киберфеминистки видели в новых технологиях средство для борьбы с половым и сексуальным разделением. Они понимали, что культуры, возникающие в сети, носят отпечаток гендерных стереотипов, однако верили, что интернет станет орудием освобождения женщины. Сеть рассматривалась ими как пространство для не ограниченной ничем дискуссии, они призывали не бояться технологий, а создавать «альянс» с ними, исследуя возможности «коэволюции» женщин и машин.

На состоявшейся в 1997 году первой киберфеминистской конференции («Первый киберфеминистский интернационал») решили не выносить четкого определения этому понятию. Вместо этого приняли «100 антитез», список того, чем киберфеминизм не является. Например, это не постмодерн, не модное заявление, не пикник, не медийная утка, не фантастика и «не про скучные игрушки для скучных мальчишек».

Киберфеминистки выпускали диски с мультимедийными произведениями искусства, использовали язык VRML, предназначенный для отражения векторной трехмерной графики в сети, для создания виртуальных миров, построенных за пределами культурной патриархии. Даже делали компьютерные игры.

Например, в игре All New Gen «кибершлюхи» и «анархокибетеррористки» взламывали базу данных Папочкиного Мэйнфрейма, воплощения техно-индустриального комплекса, дабы посеять семена нового мирового беспорядка и покончить с властью фаллоса. Вначале игрока спрашивали о его поле и единственным правильным ответом был «никакой». Потом разворачивалась совершенно сюрреалистичная борьба с Папочкиным Мейнфреймом и его прислужниками. Игроку помогали «шлюхи-мутанты».

Киберфеминизм в 90-е годы был по-хорошему безумным движением, которое пыталось перевернуть представление о женщине в виртуальном мире и дать ей возможность для безграничного самовыражения. Не то чтобы это не удалось — просто в последние десять лет интернет уже не отдельное виртуальное пространство, он соединился с материальным миром, став его продолжением и вместив в себя все предрассудки и ограничения реальной жизни. Анонимность же, которую киберфеминистки считали основным залогом своего успеха, служит отличным прикрытием для тех, кто сеет в интернете семена мизогинии.

Американка Сэйди Плант, одна из идеологов киберфеминизма, писала в начале 1990-х годов: «Киберпространство находится за пределами власти мужчины — виртуальная реальность уничтожает его идентичность, оцифровка раскладывает его душу по полочкам, и на пике его машинной эрекции мужчина сталкивается с системой, которую он построил для своей защиты, и обнаруживает, что она женственная и опасная».

Оптимизм Плант был явно преждевременным. В реальности киберпространство оказалось абсолютно мачистским. Женщины-персонажи компьютерных игр раскачивают гигантскими грудями и одеваются в доспехи, которые не прикрывают практически ничего. В некоторых играх, таких как Grand Theft Auto, есть возможность убить проститутку на заднем сиденье автомобиля сразу после того, как ее услугами воспользовался главный герой.

Надежды киберфеминисток на виртуальную реальность тоже не оправдались. Шлемы, позволяющие погрузиться в иной мир с головой, все популярнее, но, как и всякая новая технология, виртуальная реальность используется прежде всего для просмотра порно. Поскольку делать такие видео достаточно накладно, этим в основном занимаются крупные порностудии, и их продукт, конечно, предназначен главным образом для мужчины, которого ублажают несколько гурий, полностью подчиняясь его желаниям.

Интересно, что все это не только поддерживает патриархальные взгляды, устоявшиеся в обществе. Сами женщины, играющие за сексуализованного персонажа с огромными грудями, в откровенной одежде, гораздо охотнее воспринимают мифы о том, что изнасилованная сама виновата в произошедшем.

Исследователи из Стэнфордского университета провели эксперимент. Женщине предлагали надеть шлем виртуальной реальности и посмотреть в зеркало, в котором отражалось ее виртуальное тело. Одетые более откровенно были склонны подтверждать патриархальные воззрения на жизнь.

Геймеры возмущаются редкими попытками игровых компаний как-то исправить ситуацию, прекратить сексуализацию и объективизацию женских персонажей, утверждая, что все это — происки феминисток, которые пытаются сделать их жизнь хуже. Но, как показывают исследования, внешний вид аватара пользователя действительно влияет на то, как он (или она) себя воспринимает.

Киберфеминизм так и остался утопическим арт-проектом, заявившим о себе в 90-х годах прошлого века и канувшим в Лету. Хотя у киберфеминисток есть последователи, о них почти ничего не слышно, и они уж точно не смогут изменить интернет. Другое дело — современное движение за права женщин в сети.

Нынешняя волна киберфеминизма сосредоточена на том, что общество — это патриархальная система, где мужчины в любом случае всеми возможными способами подавляют женщин. Например, во время онлайновой акции #EndFathersDay ее участницы призывали прекратить праздновать День отца, но не предлагали отменить День матери. Сторонницы таких движений воспринимают мужчину априори негативно, видя в нем злобное мизогинистичное создание и причину всего насилия, творимого в отношении женщины. В сущности, они предлагают заменить патриархат матриархатом, и ни о каком равенстве полов здесь говорить не приходится.

Можно вспомнить инцидент с Мэттом Тейлором — ученым, который успешно посадил зонд Rosetta на ядро кометы. Он появился перед камерами в рубашке с полуобнаженными девушками, после чего в сети развернулась целая кампания по его травле. Несмотря на его огромный вклад в науку, феминистки увидели лишь оскорбительную рубашку. Это характеризует их поведение в сети: вместо того, чтобы бороться за изменение общественных институтов, они кидаются на конкретного человека, зачастую не имеющего в виду ничего плохого, и всячески его унижают.

Неверно и их утверждение о том, что лишь женщины страдают от домашнего насилия. Согласно данным американского исследования The National Crime Victimization Survey, за последние годы 38 процентов насильственных актов было направлено против мужчин. То же самое можно сказать и о сексуальном насилии. Исследование Центров по контролю и профилактики заболеваний США показывает, что более пяти миллионов мужчин подвергались такому насилию со стороны женщин.

Подобное поведение феминисток зачастую отвращает от движения его потенциальных участниц. В 2013 году в сети возникла группа «Женщины против феминизма». Ее участницы считают, что движение превратилось в борьбу за женское превосходство и в травлю мужчин.

Кроме того, зачастую феминистки продвигают в интернете идею о том, что западный феминизм — единственный путь освобождения от мужского гнета, не принимая во внимание религиозные и культурные различия людей. Далеко не всегда женщина страдает, делая выбор в пользу домашнего хозяйства и воспитания детей, и чувствует, что мужчина таким образом ее эксплуатирует. Но у современных феминисток есть четкий идеал: эмансипированная женщина должна обязательно одеваться так, как им кажется правильным, и обязательно работать, достигая карьерных высот.

В сущности, левое мировоззрение, которым вроде бы должны руководствоваться феминистки, говорит о том, что каждый имеет право делать то, что ему нравится, пока это не вступает в конфликт с интересами других членов социума. Травля и стремление к превосходству над мужчинами — определенно не решение реально существующей проблемы патриархального общества. Такие действия лишь привносят в интернет и мир в целом еще больше ненависти и непонимания.

Михаил Карпов