«Никто не узнает, что вы там придумали»

В 2012 году с подачи президента Владимира Путина запущена программа повышения конкурентоспособности российских вузов. К 2020 году пять из них должны попасть в сотню лучших университетов мира. Насколько реалистичны эти планы? Привлекательна ли Россия для иностранных студентов и преподавателей и почему ректоры ведущих отечественных университетов предлагают создать собственный рейтинг? На эти и другие вопросы «Ленте.ру» ответил заместитель министра образования России Александр Повалко.

«Лента.ру»: Проект «5-100» работает уже три года. Чем похвастаетесь?

Александр Повалко: В 2015 году шесть участников проекта вошли в девять международных рейтингов. В топ-100 предметного рейтинга Times по физике — Новосибирский университет (НГУ) (86-е место) и Московский инженерно-физический институт (МИФИ) (36-е место). По социальным наукам среди наших университетов лидирует Высшая школа экономики — они в первой сотне по изучению социально-экономических систем.

Это по предметам. А как общие результаты вузов?

Мы ориентировались на три ведущих международных рейтинга. Во-первых, это Шанхайский ARWU. Китайцам надо было понять, куда направлять учиться своих студентов. Он рассчитан по формальным показателям: количество нобелевских лауреатов среди преподавателей, число статей в научных журналах и т.д.

Еще нам интересны Times Higher Education (THE) и QS. Они с самого начала создавались для того, чтобы сравнить университеты в целом. И в этих общих рейтингах мы заметно продвигаемся. Если в 2012 году только восемь университетов из проекта входили в QS, то сейчас уже 12. В рейтинге Times сегодня девять наших университетов. Лидируют Новосибирский государственный университет, Санкт-Петербургский политех и Томский политех.

То есть по отдельным предметам мы как-то лучше смотримся?

Российские университеты — наследники советской системы высшего образования, и каждый из них со своей отраслевой спецификой: инженерия, медицина, естественные или гуманитарные науки. Поэтому в общем рейтинге наш вуз может находиться в третьей сотне, а в отраслевом — на первых ролях. Российские вузы уже сейчас входят в Топ-50 предметных рейтингов THE и QS в области физики. Это очень хорошие показатели среди тысяч других вузов. Их видят и замечают.

Ну, с физикой у нас всегда было неплохо. А что с проблемными местами?

К сожалению, есть предметные рейтинги, в которые не вошел ни один российский вуз. Например, биомедицинские исследования. По этому направлению мы пока находимся на стадии догоняющего развития. И очень много еще предстоит сделать.

Но как Южному федеральному университету удалось в одном из недавних рейтингов проиграть вузам Ганы, Ботсваны и Мавритании, заняв 193 место?

Все рейтинги, кроме Шанхайского, очень субъективны. Там есть твердые показатели: доходы университета, характеристика научно-преподавательского состава, публикационная активность. Но есть и экспертные оценки. А дальше все понятно. Если среди экспертов всего десять процентов хорошо знают ваш университет, а остальные наслышаны только о конкурентах, то ясно, кто выиграет. Продвижение бренда вуза — большая и сложная работа.

Уверен, что ректор и команда ЮФУ уже проанализировали ситуацию и запланировали определенные шаги по продвижению вуза в международном академическом пространстве.

Получается, что уровень университета не сильно-то влияет на место в рейтинге? Стоит ли стремиться к первым строчкам?

Рейтинг — это попытка привести разные университеты к одной схеме оценки. Рейтинги всегда будут грешить. Их можно критиковать, ругаться на них, не принимать и говорить, что мы сейчас выдадим что-то свое. Но весь мир на них ориентируется, и мы должны понимать, что высокие места в рейтинге — это новые возможности. В том числе это возможность привлечь ресурсы. Иностранные студенты едут с деньгами, а не бесплатно.

Если мы хотим конкурировать на глобальном уровне, надо научиться себя сравнивать с другими. Вывести российские вузы в мировые рейтинги — не самоцель. Главное — повысить их конкурентоспособность.

Кто-то собирался делать свой собственный международный рейтинг?

Российский союз ректоров.

В нем наши вузы точно займут верхние позиции.

С очень высокой вероятностью. Всегда приятно показать, какие у нас достижения. Но важно, чтобы с этим согласились и другие, иначе, что мы будем делать с этим рейтингом?

Считаете, он не нужен?

Нужен. Но важно, чтобы коллеги четко понимали, зачем этот рейтинг и на кого он рассчитан.

На проект «5-100» выделено 1,6 миллиарда долларов, в разы меньше, чем в других странах. Хватит ли этого бюджета, чтобы наши вузы стали узнаваемыми?

Мы рассматриваем деньги проекта в каком-то смысле как софинансирование основной деятельности вуза. Университет может направлять ресурсы в те области, которые приносят конкретный и осязаемый результат: качественные и востребованные образовательные программы, научные исследования и так далее. Мы создаем условия для новых интересных проектов, способных развиваться и привлекать в вуз ресурсы.

И кто же развивается лучше других?

Московский физико-технический университет демонстрирует высокие показатели развития в области биохимии, генетики и молекулярной биологии; Томский госуниверситет — инженерные науки; Санкт-Петербургский политехнический университет — инженерные науки и математика. Высшая школа экономики — социальные науки и экономика.

А что же МГУ?

У Московского и Санкт-Петербургского университетов собственная программа развития. Они не входят в проект. Представьте себе объекты в космосе с большой массой. Они все стягивают на себя, в том числе отбирая у других. То есть, если относиться к этим вузам так же, как к остальным, у других уменьшатся шансы.

Предполагается, что постепенно к 2020 году в проекте «5-100» останется несколько вузов. Кого-то уже исключили?

Есть аутсайдеры, но никого пока не исключили. Однако мы уже дифференцируем размер субсидий университетам.

Есть какие-то изменения в университетах, которые видны не только специалистам?

Значительно вырос уровень исследований. И как следствие — за год зафиксировано двукратное увеличение количества научных статей в журналах. А еще в 2,5 раза выросло число иностранных студентов, обучающихся за деньги.

Европейцы среди них есть?

Меньше, чем из Азии, но есть. Очень много ребят из Китая, Индонезии, Вьетнама. Конечно, много из стран СНГ, но этот рынок всегда был и остается важным для нас.

Критики утверждают, что большинство журналов, где печатаются наши ученые, не вызывают большого доверия.

У нас почти в два раза выросли показатели по числу публикаций в десяти самых авторитетных мировых журналах. Там ничего невозможно купить ни за какие деньги. Хотя, к сожалению, такая проблема есть. Мы провели анализ использования подобных практик в разных странах. Для России за последние два года доля публикаций в журналах сомнительного качества не превышает пяти процентов, что существенно ниже, чем, скажем, у Индии или ЮАР. Те вузы, которые слишком увлеклись, вышли за эти рамки, — наказываем. Снижаем объем финансирования.

Год назад обсуждалось предложение печататься только в русскоязычных журналах, чтобы «не помогать врагам». Как вы к этому относитесь?

Можно и такую позицию занять. Если вы гений, можете писать хоть на стене дома. Если эти записи разберут — все равно будут цитировать. Но есть проблема. Может оказаться, что никто не придет и не прочитает. И каким бы вы ни были светилом науки, однажды стену закрасят, и никто не узнает, что вы там придумали.

Один из важных критериев любого рейтинга — количество иностранных преподавателей. Сколько удалось привлечь?

Около 200 ведущих ученых и 650 молодых научно-педагогических работников, имеющих опыт работы за рубежом. Люди к нам едут. И вовсе не за деньгами. Представьте, живет человек, допустим в США. У него с местным университетом заключен пятилетний контракт. Сколько ему нужно заплатить, чтобы он отказался от своей устоявшейся жизни и куда-то переехал? Но если им дать возможность заниматься своими проектами, предоставить для этого инфраструктуру — почему бы и нет.

Кризис как-то повлиял на работу наших вузов?

Зарплаты преподавателей внутри страны растут, но для иностранных специалистов изменения в курсах валют, конечно, ощутимы. Вузы сейчас вынуждены учитывать два фактора — конкурентная зарплата и экономика университета. Если иностранцам предложить слишком высокое вознаграждение — возможности для остальных сужаются. Такая ситуация ни одному ректору не в радость. Но было найдено эффективное решение. Сейчас внимание вузов направлено не столько на именитых ученых, чья работа требует высокой оплаты, сколько на молодых, недавно получивших научные степени и активно проявивших себя в научной деятельности. Наши вузы находят таланты и среди россиян, и среди иностранцев.

Летом был уволен американский проректор из Нижегородского университета, сейчас идут сообщения об отчислении турецких студентов. Как это скажется на репутации наших вузов?

Мы предметно разбирались по каждому случаю. Тот преподаватель из Нижнего Новгорода по-прежнему работает в вузе. Были сложности. Но это частное дело между руководством университета и профессором.

Что касается иностранных студентов, то мы информировали вузы, чтобы там действовали аккуратней. Чтобы не допускали ничего, что можно было бы истолковать как провокацию. Мы следили за ситуацией. Подавляющее большинство этих ребят продолжают учиться, как и прежде. В МИФИ около 300 студентов из Турции. Несколько человек отчислили, но исключительно из-за академической задолженности.

Беседовала Наталья Гранина