Бюджет как фетиш

Министр финансов Антон Силуанов допускает падение нефтяных котировок до 30 долларов за баррель. Сходные параметры заложены в шоковом сценарии ЦБ. «Последняя динамика нефтяных цен говорит о том, что актуальность этого сценария возросла». — признает Эльвира Набиуллина.

Обыватели с прошлого декабря выучили «правило 3600» — о минимально допустимой рублевой стоимости барреля, которая позволяет правительству сводить концы с концами. На основе нехитрых подсчетов масштабы грядущей девальвации выводят как минимум до 120 рублей за доллар. А Bank of America вообще предрекает 168 рублей за доллар. При таком курсе бюджет удастся сбалансировать несмотря на очередные нефтяные антирекорды. Не придется раздувать госдолг или, чего доброго, запускать печатный станок.

Но от двукратного (в лучшем случае) обвала национальной валюты хорошего тоже мало. Особенно — гражданам. И особенно на фоне десятипроцентного (в годовом выражении) падения реальных доходов.

А жизнь по средствам при дешевом барреле, но без девальвации все равно крайне дорого обойдется населению. Ликвидация «дыр» в казне потребует дополнительного сокращения социальных расходов, а также введения новых сборов и квазиналогов вроде платежей за капремонт и пресловутого «Платона». Они не только сами по себе съедают накопления, но и нередко раскручивают инфляцию. Тот же «Платон», даже по весьма консервативным оценкам ЦБ, прибавит к ценам 0,1-0,2 процентного пункта.

Неудивительно, что бюджетный дефицит представляется уже не таким абсолютным злом, как прежде. Кудринский монетаристский подход еще определяет действия правительства. В президентском послании сбалансированный бюджет тоже назван «важнейшим условием финансовой независимости страны». Но сторонники «количественного смягчения по-русски» постепенно избавляются от маргинального реноме. «Столыпинский клуб» во главе с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым берет на вооружение наработки Сергея Глазьева. А нобелевский лауреат Эрик Маскин советует России воспользоваться рецептами «старомодного кейнсианства» — дать средства нуждающимся и направить госсредства на поддержку экономики.

И время работает скорее на отечественных «кейнсианцев», нежели на «монетаристов». Нефтяная петля закручивается, а парламентские выборы приближаются — это не самый хороший момент, чтобы бескомпромиссно следовать заветам Кудрина.

Другое дело, что государство, живущее не по средствам, неизбежно становится слабее. По крайней мере если оно не может, как США, рефинансировать госдолг «в промышленных масштабах». Собственно, 90-е потому и были для России лихими, что доходы казны значительно уступали ее расходам.

В этом плане политические риски дефицитного бюджета намного выше, чем макроэкономические. Более того — первые усугубляют вторые. Сохраняя достаточно высокие ставки ЦБ, можно предотвратить всплеск инфляции и/или спекулятивные игры на обменном курсе с использованием денег, вбрасываемых в экономику государством. Но лишь на первых порах. Урезонивать различные группы влияния бедному государству намного сложнее, чем богатому.

В отсутствии сдерживающих факторов, подобных «бюджетному правилу», аппетиты потенциальных получателей госсубсидий будут расти, а возможности отразить их напор — наоборот, падать. В таких условиях вместо оптимального использования человеческого капитала — в чем видит главную выгоду применения кейнсианских методов тот же Маскин — гораздо вероятнее неконтролируемое увеличение дефицита бюджета. Со всеми вытекающими отсюда инфляционными и прочими неприятными последствиями.

Очевидно, что какую бы жесткую денежно-кредитную политику ни проводил ЦБ, в одиночку ему не справиться. По идее, выполнение функций главного лоббистского ограничителя должен взять на себя другой, неэкономический институт — Госдума.

Это совсем не то же самое, за что ратуют сторонники перехода к президентско-парламентской республике и формированию ответственного правительства. Партнерство Думы и кабмина при отказе от бездефицитного или даже низкодефицитного бюджета лишь усугубит положение. Грубо говоря, правительству нужен не союзник, а жесткий оппонент.

Нынешняя Дума во взаимоотношениях с кабмином предпочитает руководствоваться формулой «ни мира, ни войны». Депутаты делают выпады в адрес правительства, а потом практически единогласно одобряют его инициативы. И пока на Краснопресненской набережной рисуют бюджет по кудринским лекалам — show must go on. Охотный ряд — как, впрочем, и вся страна — ничем не рискует.

Но если менять бюджетную концепцию, то и Думе следует стать намного принципиальнее. Гипотетическая ревизия кудринского монетаристского наследия может произойти в год парламентских выборов. Стало быть, с перспективой обратного превращения из «зоны комфорта» в «место для дискуссий» столкнется уже парламент нового созыва.

Готовы ли к такому повороту те, кто впервые или далеко не впервые отправляется за депутатскими мандатами, вовсе не очевидно. Но для российской экономики эта готовность приобретает не меньшее значение, чем динамика цен на нефть.