Нескромный вопрос

Иран снова стал постоянной темой в новостях — и в связи с событиями в соседней Сирии, и в связи с ядерной программой страны. Но кроме большой политики, суровых аятолл и персидской экзотики в одной из самых демонизируемых западной пропагандой стран Ближнего Востока существует и настоящая индустрия моды. «Лента.ру» изучила, как работает и живет иранский fashion-бизнес.

Ничто не может помешать солнцу идти по небу, бамбуку расти, а женщине кокетничать, гласит восточная мудрость. Из нее прямо следует, что какой бы режим ни стоял на дворе, а мода все равно будет существовать. Иран в этом смысле — не исключение: модельеры там творят даже в жестких рамках исламских традиций и законов.

Весной 1979 года после массовых забастовок и выступлений населения против шаха Пехлеви режим в Иране сменился с прозападно-либерального на теократический. Монархия превратилась в Исламскую Республику во главе с религиозным лидером — аятоллой Хомейни. Населению пришлось жить в соответствии с законами ислама, что автоматически отменило, скажем, открытые для публики обоего пола модные дефиле с участием женщин-моделей и вольности в дамской одежде вообще.

Более 35 лет идеологической изоляции, впрочем, не убили творческую энергию иранцев. Они снимают авторское кино (например, Джафар Панахи в этом году получил «Золотого медведя» за фильм, снятый на видеорегистратор), ведут диссидентские блоги, шьют модную одежду и позируют фотографам. Но делают все это в обход законов.

Например, тегеранское модельное агентство Behpooshi было основано семь лет назад, но большую часть этого времени работало подпольно. Только пару лет назад его владелец обратился в офис нынешнего религиозного лидера страны — аятоллы Али Хоменеи — с запросом, существует ли в природе какой-нибудь акт исламского права, запрещающий деятельность модной и модельной индустрии. Оказалось, такового нет. Чиновникам Исламской Республики нельзя отказать в последовательности: признав этот факт, они организовали рабочую группу по регулированию модной индустрии. Благодаря чему, хоть и с ограничениями, в Иране теперь можно проводить модные показы — если бренд зарегистрирован и его владелец собрал пакет определенных документов. Существует даже Неделя моды в Тегеране, которая в этом году состоялась впервые — показы были организованы на престижной площадке Sam Centre. Зрители проходят на нее исключительно по приглашениям, на женские показы мужчинам доступ закрыт, но это уже кое-что.

Иранские модели — правда, исключительно мужчины — добиваются карьерных успехов и в Европе. Например, Дана Машалахпур недавно стал лицом марки Dorsa, производителя аксессуаров из кожи, участвовал в рекламных кампаниях Davidoff и Pal Zileri. За пределами родины свободнее чувствуют себя и независимые иранские дизайнеры. Женщина-модельер Фарназ Абдоли (Farnaz Abdoli) продвигает свой бренд Pooshema (прежде он назывался Poosh), который производит вполне секулярного вида одежду, оставаясь при этом в рамках религиозных канонов: ее жакеты похожи на те, что носят в Иране (там они называются на французский манер «манто», но с европейскими манто ничего общего не имеют). Показ марки Абдоли прошел на Неделе моды в Ванкувере, ее вещи популярны в интернете и их покупают не только мусульманки.

Живущая в Иране коллега Абдоли — Ануше Ассефи (Anousheh Assefi) имеет высшее дизайнерское образование — она бакалавр текстильного дизайна и магистр графического, преподаватель моды в нескольких вузах и активный пользователь соцсетей; ей принадлежит бренд Anar («гранат» на фарси), основанный в 2006 году. Ассефи, как и Абдоли, специализируется на женских традиционных костюмах с накидками и радуется, что иранки все чаще покупают иранское. По мнению дизайнера, популярность национальной одежды растет благодаря тому, что местные модельеры используют яркие и броско декорированные ткани: «Костюмы, которые носят иранки, — наше местное изобретение, их не импортируешь: сшить вещи такого качества у иностранцев все равно не получится».

Есть у иранок и свой «хипстерский» модельер — Мириам Вахидзаде (Maryam Vahidzadeh) из Шираза. Мириам получила архитектурное образование, но зодчим не стала. В 2012 году зарегистрировала свой бренд Radaa («Одеяние») и выпускает под ним вещи, отвечающие требованиям исламского дресс-кода, но не вполне традиционные: яркие, из немнущихся тканей, удобные и комфортные, во вкусе молодежи. Вахидзаде тоже находит, что в последние годы иранским модельерам стало легче работать, а клиенткам есть из чего выбрать: «Это превосходно, что мы можем творить, руководствуясь собственными эстетическими пристрастиями, а не подстраиваясь под иностранные бренды, которые основаны на совершенно других вкусах и стиле», — считает она. Мириам активно продвигает свой бренд в СМИ и Facebook, однако ни экспортировать свою одежду, ни сотрудничать с зарубежными марками, которые уже предлагали ей создать совместные коллекции, она не может: мешают иранские законы.

Российские модельеры, в свою очередь, считают, что то, что иранцу хорошо, европейцу не очень, а политические реалии и связанный с ними широкий, но кратковременный интерес публики к традиционному костюму и национальным дизайнерам далеки от истинного творчества.

«Мода — это всегда живая реакция на происходящее, коммуникация между людьми и государством, властью, — комментирует тему для «Ленты.ру» российский дизайнер Кирилл Гасилин. — В тоталитарных режимах коммуникации между государством и людьми не ведется. Язык одежды весьма скудный и лежит в одних и тех же навязанных стилевых координатах, в координатах национального костюма или серой униформы, как это было, например, в Китае при Мао Цзедуне или с женской одеждой в Иране». Когда говорят, что великие дизайнеры вдохновляются национальным костюмом, следует учитывать, что это всего один из множества источников их творчества. «Да, Ив Сен-Лоран сделал "русскую" коллекцию, но всего одну — на России его фантазия не заканчивалась», — поясняет Кирилл Гасилин, который при этом, надо заметить, недавно анонсировал свою первую мужскую коллекцию, вдохновленную мотивами мусульманской моды.

С Гасилиным согласна и модельер Светлана Тегин, глава марки Tegin. «Дизайнеры иногда реагируют на социально-политические реалии, причем не на те, которые их окружают, а на те, что их вдохновляют, где они чувствуют созвучие своему миру, — пояснила Тегин «Ленте.ру». — В то же время мне кажется правильным существовать в своем эстетическом контексте, чуть глубже, чем на поверхности новостной ленты. Я обожаю изучать традиционную женскую и мужскую одежду, в том числе мусульманскую, иногда нахожу в ней прекрасные решения. Тюрбаны, которые можно скрутить из кашемирового шарфа, или накидки, незаменимые для межсезонья, разумеется, содержат элемент этники, но в сочетании с графичными принтами и модной обувью они производят абсолютно космополитический эффект».

Вероника Гудкова