«Китай обеспечивает безопасность в регионе за счет России»

В минувшее воскресенье в Таджикистане прошли парламентские выборы, на них победила правящая партия. В апреле должны состояться досрочные выборы президента Казахстана, результаты которых тоже вряд ли станут неожиданными. Однако это не означает, что политическая ситуация в регионе находится под полным контролем правящих элит. Директор Аналитического центра Института международных исследований МГИМО, доктор политических наук Андрей Казанцев рассказал «Ленте.ру» о том, какие новые угрозы возникли в Центральной Азии в предыдущем году и что ее ждет в ближайшем будущем.

Какие бы вы выделили самые знаковые события для региона Центральной Азии за 2014 год?

Казанцев:Прежде всего, это событие, которое частично состоялось, хотя все и опасались, что оно будет значительно более масштабным, — так называемая «Проблема 2014 года». Речь идет о выводе американских войск и Международных сил содействия безопасности (англ. International Security Assistance Force; ISAF — ЩП), авторизованных ООН, из Афганистана. В связи с этим ожидалось очень серьезное осложнение ситуации в Афганистане и большие проблемы для постсоветской Центральной Азии в целом. Рассматривались даже достаточно жесткие сценарии, в частности «сценарий домино». Название ему дано по аналогии с историей Вьетнама, когда в результате ухода американских сил рухнул не только южновьетнамский режим, но и режимы в соседних государствах — Лаосе и Камбодже. Вот точно такие же драматичные сценарии последствий ухода американцев эксперты рассматривали для Центральной Азии.

К счастью, вывод войск американцев оказался частичным, небольшие воинские контингенты были все же ими оставлены, и ближайшее время полностью войска выведены не будут. Таким образом, реализация катастрофических сценариев оказалась отложена, и положение дел в Центральной Азии пока остается не столь ужасным как ожидалось, а «проблема 2014 года» оказалась перенесена на будущее.

Другое важное событие — ожидаемые многими президентские выборы в Афганистане. С ними были связаны надежды на некоторую стабилизацию ситуации в будущем. Часть экспертов предполагала, что у страны появится сильный президент, который в случае ухода американцев возьмет на себя функции поддержания определенной стабильности в стране. Ваш покорный слуга говорил, что этого не произойдет, и оказался прав. Президентские выборы в Афганистане закончились очень странно: по сути дела два основных кандидата, представляющие пуштунов и таджиков соответственно, так и не определили победителя между собой. Нынешний президент Ашраф Гани (пуштун) просто инкорпорировал кандидата номер два (Абдулла Абдулла) в систему власти, и в результате в Афганистане так и не удалось создать стабильное правительство.

И третье ключевое событие — концентрация на северных границах Афганистана значительной массы представителей центрально-азиатских экстремистских организаций, связанных с «Аль-Каидой» и с «Исламским государством». В частности, такие скопления боевиков наблюдаются на границах Таджикистана и Туркменистана. Это реальная угроза, так как прошлое региона показывает: достаточно прорыва небольшого количества боевиков, чтобы полностью дестабилизировать всю ситуацию в Центральной Азии. В частности, можно вспомнить так называемую Баткентскую войну в 1999 году, когда в результате прорыва боевиков в Ошскую область Кыргызстана в конфликт были втянуты практически все государства Центральной Азии и члены Договора о Коллективной Безопасности, включая Россию.

Ключевую для региона роль сыграли еще два события. Первое — падение цен на нефть, которое очень жестко ударило по всем странам Центральной Азии: прежде всего по Казахстану и Узбекистану, экономики которых полностью завязаны на стоимость углеводородов. Второе — война на Украине и последовавший обмен санкциями. В результате экономический эффект этой войны тяжело сказался на российской экономике. Поскольку, почти все страны ЦА тесно связаны с Россией, в том числе и через миграцию, то их экономики также страдают. Вдобавок сокращаются возможности отправки трудовых ресурсов, невостребованных в этих странах, в Россию. Плохо сказалось и падение курса рубля. Простой пример. ВВП Таджикистана на 50 процентов формируется поступлениями от трудовых мигрантов в России.

Получается, уже происходит массовое возвращение трудовых ресурсов из России в страны Центральной Азии. Как резкий рост концентрации молодого безработного населения отразится на стабильности в регионе?

Это прямая угроза. Мы наблюдаем рост пропаганды Исламского государства в сочетании с концентрацией боевиков в Афганистане. Они могут ворваться на территорию Центральной Азии и стать катализатором беспорядков. И в этой связи наличие огромной массы безработных в Киргизии, Таджикистане и Узбекистане ни к чему хорошему не приведет. Надо понимать, что этих молодых людей просто нечем кормить: в том же Таджикистане ситуацию с продовольственным обеспечением сдерживало только поступление денег от мигрантов из России. В Киргизии треть ВВП является поступлениями мигрантов. Может быть, этой стране поможет вступление в Евразийский экономический союз, в результате чего правила пребывания мигрантов на российской территории будут упрощены. Но вторая опора киргизской экономики — транзит товаров из Китая в Российскую Федерацию — видимо, уже снизился безвозвратно ввиду падения товарооборота между этими странами, вызванного сокращением доходов российского населения. Вдобавок, в Киргизии слабейшие во всей Центральной Азии силовые структуры, и страна фактически беззащитна перед лицом экстремистов.

Недавно к «Исламскому государству» присоединилась организация «Исламское движение Узбекистана». Каков потенциал этого события?

Это плохие новости для региона и международного сообщества в целом. Дело в том, что наступление «Исламского государства» летом 2014 года в Ираке, когда они чуть было не захватили Багдад, привело к перегруппировке всех сил религиозных экстремистов в мире. Все исламские экстремисты представляют собой некий террористический интернационал, у которого теперь появилась новая лидирующая структура, взамен выпавшей «Аль-Каиды». К сожалению, уже начали формироваться серьезные связи между группами центральноазиатских экстремистов, базирующихся в Афганистане на границе бывших советских республик, и «Исламским государством». Также ведется активная вербовочная работа со стороны ИГ на территории всего бывшего СССР, включая Россию.

В случае реализации сценария полного вывода американских сил из Афганистана, а также продолжения концентрации Россией всех своих усилий на западных границах, какая сила может сдержать натиск исламистских группировок и стать гарантом безопасности в регионе?

К сожалению, пока ни одной силы, кроме России, нет. Причем с учетом вовлеченности нашей страны в другие конфликты, совершенно непонятно какие силы мы можем уделить этому региону. Я напомню, что те силы быстрого реагирования, которые развернуты вдоль границы с Украиной, они же создавались для решения «проблемы 2014 года». То есть ресурсы, которые Россия готовила для защиты в случае реализации негативного сценария в странах Центральной Азии, оказались использованы в другом месте. Но кроме России, эту функцию никто выполнять не готов. Например, у Китая есть доктрина, что КНР вообще не использует свои ВС вне своей территории. То есть Пекин готов сотрудничать с регионом только в экономической сфере.

А как КНР планирует защищать свои активы в регионе в случае негативного сценария?

Так же, как в Афганистане, где у китайцев есть огромные инвестиции. Они просто платят деньги талибам. В Китае господствует представление, что со всеми можно договориться, просто заплатив. Получается печальная для региона картина, когда американцы уйдут из него — а они это сделают, такова их среднесрочная цель.

Центр Евгения Минченко подготовил доклад, в создании которого вы принимали ведущую роль. Там самой нестабильной страной Центральной Азии назван Таджикистан. С чем это связано? Действительно ли эта страна — самое слабое звено в безопасности региона?

Во-первых, на обстановку в Таджикистане влияет его непосредственная близость к Афганистану. Во-вторых, продолжается тяжелый конфликт между этой страной и Узбекистаном, и страна оказывается в кольце врагов. Конфликт же этот — многолетний, и связан со строительством гидроэлектростанции в Таджикистане, которая, по мнению узбекского руководства, может перехватить поливную воду. Противоречие между этими государствами даже привело к транспортной блокаде, которая частично продолжается до сих пор. Речь шла и о войне: узбеки угрожали, что в случае завершения строительства станции они применят военную силу с целью ее разрушения.

Кроме того, Таджикистан больше всех завязан на российскую экономику, поскольку сама страна полностью разрушена гражданской войной. А ситуация в России тяжелая.

В описанной вами ситуации напрашивается вопрос о роли Китая в регионе, в условиях ослабления двух других больших сил — России и США.

Первый момент, в котором нужно отдавать себе отчет, это то, что Китай обеспечивает безопасность в регионе за счет России. Руководству этой страны выгодно такое разделение труда, когда Китай усиливает контроль над центральноазиатскими экономиками, а Россия несет издержки обеспечения безопасности в регионе. Второй момент состоит в том, что сейчас мы наблюдаем резкое усиление китайской политики мягкой силы (разработанная американским политологом Джозефом Наем концепция, которая рассматривает экономические, культурные и политические связи как инструмент внешней политики, в противовес военному давлению — жесткой силе —прим. «Ленты.ру») в регионе.

В 2013 году был анонсирован проект «шелкового пути», в котором странам Центральной Азии отведена ключевая роль. Китай будет тратить большие деньги на развитие инфраструктуры в регионе, на экономическое освоение этих пространств. Это не только сфера энергоносителей. Китай планирует вкладываться в транспорт, в другие отрасли. Это комплексный проект, который еще находится на стадии доработки, и многие детали пока не ясны, но так как китайцы все делают фундаментально, нет причин полагать, что они не реализуют поставленные задачи. Китайцы прекрасно понимают, что Россия до конца не сможет уйти из региона, как бы тяжело ни было ее положение на других направлениях. Ведь за Казахстаном начинается российская граница, не прикрытая ничем. Если Россия допустит катастрофу в Центральной Азии, то это ведь в первую очередь ударит по ней самой. И Китай этим пользуется.

А какое значение для России имеет стабильность в этом регионе? Может, проще уйти и предоставить другим странам разбираться с его проблемами?

Во-первых, через Центральную Азию проходит основной путь доставки наркотиков из Афганистана в Россию. Напомню, что Россия — первая страна в мире по потреблению афганского героина, от которого у нас высокая смертность. Рост нестабильности в ЦА — рост поставок к нам героина. Второй вопрос — миграция. Пока это только трудовые мигранты, которые работают в России. Любая нестабильность в регионе приведет к увеличению потока беженцев. Третья составляющая — исламский экстремизм. Пока деятельность именно центральноазиатских боевиков в России сводится к вербовке людей и отправке их на войну в «Исламское государство». Но если они начнут совершать теракты в России, ситуация резко изменится. Пока теракты совершались только северокавказскими силами, представьте, что к этой деятельности подключились боевики из Центральной Азии, у которых уже есть вся необходимая инфраструктура. Это и сеть «Исламского государства», и «Исламское движение Узбекистана», и «Хизб ут-Тахрир». У всех есть ячейки и в Москве, и в Подмосковье. Наркотики, беженцы и терроризм — вот объективные прямые угрозы, привязывающие Россию к безопасности в Центральной Азии, как бы тяжело ни было нам на других направлениях.

В феврале в Казахстане объявили о внеочередных выборах президента? С чем связана эта спешка?

Казахстан очень пострадал от падения цен на нефть, а экономика страны — нефтяная, как и в России. Кроме того, Казахстан — член ЕврАзЭС, и автоматически оказался вовлечен в ситуацию с санкциями. Кроме того, падает рубль, а Казахстан с Россией находится в общем рынке. Поэтому девальвация рубля неизбежно ведет к девальвации тенге. Пока казахская валюта просела меньше рубля, но потенциал девальвации еще на 50 процентов сохраняется. То есть ситуация тяжелая с негативным прогнозом.

В 2016 году в Казахстане должны были совпасть президентские и парламентские выборы. И руководство страны опасалось, что они совпадут и с девальвацией. Кроме того, на страну оказывается сильное давление из-за многовекторной политики, проводимой страной (Казахстан старается дружить и с Россией, и с Западом, и с Китаем). Таким образом, требуется консолидация власти внутри страны. Видимо, поэтому Назарбаев идет на внеочередные выборы — с целью получить мандат народа (скорее всего, он получит около 90 процентов голосов) для проведения той политики, которую он сочтет нужной.

Вопрос о потенциальном преемнике не стоит?

Видимо, он отложен, с этой целью и проводятся выборы. В Узбекистане — аналогичная ситуация. В обоих случаях пока не удается найти подходящую кандидатуру для замены их нынешним президентам.

Какой вы дадите прогноз для региона на ближайшие два-три года?

Это нарастание описанных ранее угроз исламского экстремизма и проблемы Афганистана. Идет «большая игра» между Соединенными Штатами, Россией и Китаем, которая осложняет возможность проведения многовекторной политики странами центральной Азии, вынуждая их руководителей определяться с главным покровителем. Следующий блок проблем — экономический, поскольку в России в ближайшее время экономического роста не ожидается. Также важен вопрос о здоровье президентов Казахстана и Узбекистана, поскольку стабильность в этих государствах напрямую зависит от самочувствия их лидеров. К сожалению, проблем в регионе за последний год стало только больше, причем и старые угрозы не ликвидированы, а лишь накапливаются.

Павел Щелин