Moody's «Левиафана»

Россия получила очередной «мусорный» рейтинг и не получила еще одного «Оскара». Кто-то сетует на пристрастность судейства — соответственно, агентства Moody's или американской киноакадемии. Кто-то, наоборот, усмехаясь, говорит, что мол, так все и должно быть.

«Множества» тех, кто печалится о недооцененности российских долговых бумаг, или, о недооцененности «Левиафана», практически не пересекаются. «Ура-патриоты» обижены на Moody's и рукоплещут заокеанским киноакадемикам. «Ультра-либералы» — наоборот.

Оба эти подхода строятся, если совсем уж огрубить, на двух прямо противоположных тезисах. Первый — о России сейчас плохо могут говорить только враги. Moody's руководствуется не объективной оценкой ситуации, а выполняет политический заказ. А Андрей Звягинцев занимается очернительством. И присуждение его фильму «Оскара», по факту, означало бы еще одну, культурную, санкцию.

Второй тезис — Россия в глубоком кризисе, который не ограничивается одной лишь экономикой и охватывает все стороны жизни. И чем раньше она признает это — тем лучше для нее самой и для всего мира.

Не вдаваясь в то, насколько эти позиции оправданы в принципе, отметим их противоречивость в данном случае. Если Россия безнадежна и не способна дать миру ничего, кроме проблем — глупо фильму, сделанному здесь, претендовать на «Оскар». Вообще, глупо на что-либо претендовать.

С другой стороны, если «мусорный» рейтинг — не более, чем вражеские происки, то зачем обращать на него внимание? Собака лает, караван идет, а «Искандеры» по-прежнему смеются. И тем более странно с замиранием сердца ждать, не присудят ли главную мировую кинопремию «очернительскому» «Левиафану». Хотя еще одна широко обсуждаемая кино-новинка — «50 оттенков серого» — вроде как про американскую богему, а не про поборников российского «интеллектуального суверенитета».

Пожалуй, главное объяснение такого парадокса — неспособность/нежелание противостоять американской «мягкой силе», свойственные «ура-патриотам» в не меньшей степени, чем «ультра-либералам». Два наших сюжета имеют прямое отношение к двум атрибутам глобального влияния США — финансам и киноиндустрии.

Вердикт рейтингового агентства со штаб-квартирой на Уолл-Стрит — лакмусовая бумажка для инвесторов всех стран, способная стать приговором или, наоборот, счастливым билетом для любого эмитента ценных бумаг. В свою очередь, «знак кинокачества», ежегодно выдаваемый в Лос-Анджелесе, гарантирует внимание прокатчиков и очень приличные сборы по всему миру.

И раз «Левиафан» не удостоился «Оскара», — значит, фильм и, правда, не ахти, как бы ни восхищались им «ультра-либералы». А коль скоро Moody's понизил рейтинг до спекулятивного — значит, российская экономика действительно вошла в преддефолтное пике, как бы ни пытались убедить в обратном «ура-патриоты».

Как говорилось в одном политтехнологическом, и тоже американском, блокбастере, «по телевизору сказали». Этой «мягкой силе» мы отвечаем лишь (с поправкой на воинственную риторику) «твердой слабостью».

Мы помним, что лучшая защита — нападение. И не преминули воспользоваться Днем защитника Отечества для демонстрации своих арсеналов. Но при этом забываем, что в современном мире (и пример США тому наглядное подтверждение) финансовые и гуманитарные технологии — не менее важные и эффективные союзники, чем армия и флот.

Между тем, даже адепты «Русского мира» из числа деятелей культуры и медийных персон готовы обсуждать возможность ограничения на выезд для своих менее благонадежных коллег по цеху. Дескать, пусть «русофобы» дома сидят. Или — иная вариация, лишь на первый взгляд, менее одиозная — нельзя отстаивать интересы «Русского мира», сидя в лондонах, парижах и прочих нью-йорках.

Оставим за скобками юридическую неопределенность термина «русофоб» и риски, в случае его широкого использования, вернуться во времена борьбы с космополитизмом. Будем надеяться, что до такого не дойдет. Но это, увы, не слишком сильно умаляет масштабы бедствия.

Культурная самоизоляция, установление каких бы то ни было ограничений для гуманитарного обмена (вне зависимости от того, сколь благими намерениями они обусловлены) — губительнее любых санкций. Ограничения, налагаемые Западом, призваны превратить Россию в парию. Но ровно это произойдет, если американские и европейские ученые, художники, музыканты, литераторы лишатся возможности общаться с теми, кого причисляют к российскому «креативному классу». Даже если последние, мягко говоря, критично настроены по отношению к власти, кто еще сейчас, перефразируя Бориса Пастернака, весь мир заставит плакать над красотой земли своей? Никто не сможет убедить западную общественность в том, что «варварская и агрессивная Россия» — всего лишь очередной пропагандистский штамп. И даже многомиллиардные бюджеты Russia Today положение не спасут.

Тем более, что параллельно происходит добровольно-принудительное экономическое обособление «Русского мира». И опять же вовсе не только из-за санкций. Федеральная налоговая служба пытается пересмотреть норму, позволяющую гражданину, который менее 183 дней находится на территории Российской федерации, не считаться налоговым резидентом. Фискальное ведомство таким образом надеется вывести на «чистую воду» тех, кто пытается избежать деофшоризации. Забывая, что люди «скрывают» активы в офшорах вовсе не из патологической жадности, а из опасений за безопасность своей семьи. Слишком уж легко базы данных различных российских госучреждений оказываются в распоряжении «третьих лиц», чьи благие намерения отнюдь не очевидны.

Пока подобное имеет место быть — новация ФНС рискует привести не столько к тотальной репатриации капиталов, сколько к окончательной и бесповоротной эмиграции их обладателей. Отечественная экономика не досчитается энного количества тех, кто способен создавать новое (бизнесы, рабочие места, продукты и услуги), а не проедать бюджетные деньги и не выжимать последние соки из того, что было создано предыдущими поколениями.

В итоге государству придется наращивать антикризисные расходы, спасать неэффективные предприятия, затыкать «дыры» в банковских балансах, дотировать тарифы монополий и компенсировать малозащищенным слоям населения издержки, вызванные скачками инфляции. «Левиафан» будет расти. И, одновременно, дряхлеть из-за непомерных бюджетных трат.
Moody’s обозначил такую перспективу снижением рейтинга. А решением киноакадемиков мировой гегемон показал, что и в культурном плане «чудо-рыба» не представляет для него серьезной угрозы. Не пора ли отказаться от шагов, которые только убеждают «геополитических оппонентов» в их правоте?