«Родители не пускали меня в школу два года»

В памяти многих людей первый звонок ассоциируется скорее не с учебой, а с праздником — новым этапом жизни. Родители в этот день пытаются сделать так, чтобы их дети выглядели наряднее всех, а сами дети, зачастую относятся к походу в школу как к веселому приключению. «Лента.ру» собрала воспоминания о первом звонке людей, которые пошли в школу в разные периоды советской и российской истории.

Я в школу пошла поздно, мне уже десять лет было. Это было в селе Ломовец Липецкой области. Родители меня два года в школу не пускали — ждали, пока подрастут Валя с Андреем, это мои младшие сестра и брат. Они хотели, чтобы мы в один класс ходили. Доска у нас была черная, блестела, как лаком покрытая. Занимались в доме, где раньше поп жил. Церковь у него отняли под склад, а сам он уехал куда-то с семьей, а может, и сослали его, не знаю. Ну а дом — хороший был, кирпичный, не то что наши мазанки. Я и не помню теперь, была у нас линейка, как сейчас, или нет. Но мы не сразу в класс пошли, а стояли во дворе, слушали песни по радио. Тогда везде радио висело — и у школы, и у сельсовета. Набилось нас в класс человек тридцать — и четвертый тут класс, и третий, и второй, и мы с ними сидим. Мы на первой лавке, старшие подальше.

Учительница как зашла — старшие сзади шепчут: телушка пришла, телушка! Мы в хохот. Жакетка у ней была из телячьей шкуры, белая в рыжих пятнах. Нам смешно это показалось, ума-то нету. Тогда все бедно жили, откуда другую-то ей было взять? А мы не понимали. Всю дорогу она ходила в этой телячьей жакетке, до самой смерти. И все ученики так и дразнили ее телушкой. А она хорошая была женщина, добрая.

В первый класс я пошла в деревне Старая Копь Красноярского края, когда мне уже было восемь лет. Тогда в школу идти не принуждали, а носить мне было нечего. Вот только к восьми годам в школу и собрали меня. На всех были одни сапоги большого размера, бродни мы их называли, и сумка холщовая, сами шили себе. Сложно в подробностях вспомнить, каким было первое сентября, запомнила, что холодно было. Я к голландке (облицованная кафелем или изразцами печь —прим. «Ленты.ру») прижималась, когда все на улицу играть бегали. Писали мы свекольным соком на исписанных до нас тетрадках. Прямо между строчек писали, сейчас даже представить такое сложно. Ручек не было, были металлические перья, мы их привязывали ниткой к палочке, макали в сок и пытались буквы выводить. Наша учительница Анна Ивановна была очень строгая, учила нас до четвертого класса или до третьего.

Я была хорошисткой, но от школы особого восторга не испытывала. В деревне ж ничего не было, поэтому сложно было что-то представить. Например, история какая-нибудь — как ее запомнить-то, если не видел сам. Радио-тарелка только после войны одна на всю деревню появилась. Зубрилка я была, только зубрежкой и училась.

Родился я в Курской области, село Хорошилово, как раз в начале войны, в июле сорок первого. Линейку я не помню, а вот как в школу шли, запомнилось. Дожди тогда были, дороги водою налились. До школы — километра три. Мы встали и стоим перед лужей. Сапог не было, обувались абы как— кто в чунях, кто в лаптях. Человек восемь нас было, детворы, все в первый класс. Тогда у нас село большое было, детей было много. Девчонки давай реветь: «Опоздаем в школу, заругают!» И идет учитель, Александр Степанович, мы все его знали. Хороший был человек. Он с фронта пришел раненый, хромал, прожил после войны недолго. Зато сапоги у него были хорошие — настоящие, военные сапоги. И вот берет он нас под мышки, по два человека, и носит через эту лужу. Двоих отнес — пошел за остальными, еще двоих взял, потащил… Так пока всех не перенес. Чтоб, значит, с сухими ногами мы до школы добрались. Вот это был учитель! Любили мы его очень, все его уважали. Он у нас ничего не вел, у нас другой был учитель, а Александр Степанович у старших классов преподавал алгебру, физику, химию, черчение. Наши тоже хорошие были учителя. Но вот Александр Степанович был лучший.

Свое первое сентября помню так хорошо, словно вчера это было. Мы тогда жили в маленьком городке Осинники на Кузбассе. Наверное, так мне врезался в память этот день, потому что 31 августа чуть не умерла мама. Она тогда сильно заболела, долго лежала в больнице. И в школу меня повела старшая сестра, она была уже семиклассница. Формы у нас ни у кого вообще не было, кто в чем шел. Всех привели мамы — пап на линейке почему-то почти не было. В этот день я впервые узнала, что на свете существуют детские дома: у нас в классе больше половины ребят и девочек были детдомовские. Они стояли отдельной кучкой, с воспитательницей. Одеты еще хуже нас были, и во все одинаковое. А холодно было очень, мы совсем замерзли, одежонка-то была плохонькая.

Видимо, сестра рассказала в школе, что я уже умею читать, потому что на линейке директор вдруг сказала: вы знаете, у нас есть первоклассница, которая уже умеет читать — Лидочка Гагарина (это моя девичья фамилия). Вывела меня за руку, поставила перед всей школой и дала в руки букварь. Я прочла не помню, что именно, зато помню, как все мне хлопали. Букварь этот тоже отлично помню — на его обложке была нарисована девочка с точно таким же букварем. И еще помню, что парта была мне велика, не по росту, меня из-за нее чуть видно было. И покрашена она была неровно, краска с нее облупилась местами.

В первый класс я пошла в Киргизии, в Джалал-Абаде. Из всего первого школьного дня лишь один эпизод только и помню. Мой старший брат как раз в десятый пошел, а у нас в школе была такая традиция: первоклассники и выпускники на сентябрьской линейке обменивались подарками. Дали мне эту коробку с подарком, я вцепилась в нее изо всех сил, чтоб не уронить, а сама ничего не слышу, что говорят, только одного боюсь: вдруг кто-то успеет брату вручить подарок раньше меня! Как сказали дарить — я первая кинулась, бежала так, что с размаху шлепнулась и сильно разбилась. Но подарок брату всунуть успела, а дальше уж ничего не помню. Наверное, от волнения.

В первый класс пошла не с папой и мамой, а с «нянем». И не из дома, а из геологической партии. Мои родители были оба геологи, молодые специалисты, меня везде возили с собой. Ну, в партии таких детишек много было, всех возрастов. Старшие за младшими смотрели, пока родители где-то на маршруте. А школа была в поселке Иловля, это в Волгоградской области, километров за двадцать от того места, где наша партия стояла. Так что нас возили туда на автобусе. Мне назначили «няню» — старшего мальчишку, Сашу. Он уже в пятый класс пошел. И вот Сашка все время стоял рядом со мной и за руку меня держал — охранял. Мы, геологические дети, вообще дружные были, жили одной большой семьей. Жарища в тот день стояла страшная, там вообще жарко, кругом ведь степь. А я в шерстяном платье и гольфах — еле достояла до конца линейки, хоть возле школы и росли деревья, и стояли мы в тени. Помню еще, обе коленки содраны были — это я накануне с велосипеда упала.

В школу я пошла на Байконуре, в Казахстане. Свой первый день не очень хорошо помню. Накануне сильно перенервничала, боялась проспать. В классе нас было человек двадцать. С некоторыми девочками я была уже знакома, мы вместе ходили на подготовку — было раньше такое правило. Радовалась, что мы будем в одном классе, а на линейке оказалось, что они будут учиться в параллельном — расстроилась до слез! Еще мне очень моя форма не нравилась. Не знаю почему, но мы в первый класс шли не так, как все — в коричневых форменных платьях с белыми фартучками, а в белых блузках и черных юбках. И вот у всех девочек в классе юбочки красивые, в складку, а у меня обычная прямая — мама сама ее шила. И блузка с напуском, а не как у всех приталенная. Теперь-то я понимаю, что так мама хотела недостатки моей фигуры замаскировать (я полненькая в детстве была), а тогда мне было ужасно обидно.

В первый класс я пошла в 1979 году, в Старом Осколе Белгородской области. Утро первого сентября началось с мучений: впервые в жизни на моей коротко стриженой голове мама завязывала бант. Это было больно и неприятно, да и результат получился довольно жалким. К тому же школьная форма была куплена заранее, а за лето я изрядно подросла, так что платьице оказалось короче белого фартучка. Переделывать было уже некогда, так родители и повели меня в школу. Ради такого торжественного случая папа отпросился с работы и взял с собой фотоаппарат. Тогда это была роскошь, и к нему в очередь выстроились родители с первоклассниками — фотографироваться на память.

Помню свой букет — длиннющие и неудобные гладиолусы. На линейке меня, как самую высокую, поставили в задний ряд, и я не видела перед собой ничего, кроме моря чужих белых бантов. Впрочем, по сторонам я и не смотрела: боялась сломать эти самые гладиолусы. А потом пошел дождь, и мама прямо на линейке заставила меня переобуться в резиновые сапоги. Сразу же после этого нас повели в школьный спортзал, где продолжилась торжественная часть. Еще час я стояла в этих сапогах и разглядывала выкрашенный желтой и синей краской пол.

Затем нас построили по парам и повели в класс. Город тогда активно строился, и в нашем первом классе оказалось целых 42 человека. Вначале нас с моей «парой» — Андреем Варфоломеевым — посадили за первую парту, но тут же меня пересадили на предпоследнюю. И моей соседкой оказалась девочка в клетчатой красно-синей кофточке. Девочку звали Оксана. Она была заплаканная: другая одноклассница ее толкнула и обозвала, и я тут же поругалась с этой девочкой.

Еще одно для меня оказалось настоящим шоком. После урока, когда прозвенел звонок, дети кинулись в коридор, крича на разные голоса. А я росла в лесничестве, там детей почти не было, а те, что были, не были такими шумными... В общем, всю перемену я простояла столбом у стены в вестибюле. Было непонятно и страшно: чего они все так орут и куда бегут?! А на следующем уроке нас — тех, кто уже умел читать, — попросили прочесть написанное на доске, и я прочла так, как обычно читала. Учительница осталась недовольна: выяснилось, что читать нужно было по слогам. И сидеть нужно было все время со сложенными на парте руками, молча и не оглядываясь ни на кого... В общем, первый день в школе мне не понравился.

В первый класс я пошла в деревне Катынь в Смоленской области. Школа была в соседнем поселке, и до нее нужно было идти пешком около двух километров.

Астры и хризантемы мы срезали у себя в саду. На мне было коричневое школьное платье и простой белый фартук. Помню, что очень завидовала своей троюродной сестре, у которой фартук был кружевной, очень красивый. Белый воротничок и манжеты мы накануне вместе с бабушкой выгладили и она показывала мне, как их нужно правильно пришивать. Прическа была классическая — две косы с белыми бантами.

Школа наша утопала в яблоневых деревьях. Было очень много детей с букетами и все спешили на линейку.

Сначала нас завели в класс, где мы познакомились с нашей первой учительницей. Кабинет показался мне огромным и мрачным. Три ряда парт и скамеек. На стенах чьи-то портреты и доска во всю стену, под ней тоже скамейка, чтобы можно было дотянуться хотя бы до середины доски. Меня посадили за третью парту. Всем раздали буквари. После этого мы пошли на линейку, там одиннадцатиклассник пронес первоклашку с колокольчиком по школьному двору. Потом старшеклассники повели нас по школьным коридорам и кабинетам, так сказать, передавали нам свои владения. А в конце подарили нам по альбому для рисования, сшитому красным шнурком, и набору цветных карандашей. Дома меня с этим букварем фотографировали на память.

У меня не было праздничной линейки и прочих атрибутов первого звонка. Первые несколько лет мое обучение проходило в детском саду, в котором я до этого и проводил большую часть времени. На первый урок я немного опоздал и перед тем как войти в класс несколько минут смотрел в замочную скважину на первую учительницу — молодую и энергичную Юлию Владимировну. После этого открыл дверь и пошел дарить цветы женщине, с которой провел последующие четыре года начальной школы. В младшей школе, как и раньше, у нас были полдник, продленка и перерывы в игровой комнате.

Учиться поначалу было не очень интересно, потому что часть программы я знал, а рисовать закорючки в прописях я всегда считал глупым занятием. Так и продолжаю сейчас писать печатными буквами.

Я училась в Воркуте. На торжественную линейку первого сентября меня привела мама. Дул штормовой ветер, стеной лил дождь. Мои бантики приуныли, а фартучек вымок до нитки. Но все было невероятно интересным, и даже ужасная погода не могла испортить первого впечатления о школе и первой учительнице, которая понравилась мне сразу же, в отличие от одноклассников, которые были очень неразговорчивыми. Меня посадили с девочкой Машей, а Светлана Казимировна рассказала нам о планах на учебный год и провела на линейку.

После этого был первый в урок, где нам выдали буквари, и мы учили, как пишется буква «А». Больше всего мне запомнилось, что на большой перемене нас угощали сладким чаем и вкусными пирожками.