Запертые ворота

Два дня между морем и горами — Каспием и Кавказом. И впечатления — немного «между».

Название города Дербент переводится как «запертые ворота». Сначала они захлопывались перед врагами: кто только не посягал на эту землю — персы, арабы, хазары, скифы, гунны, турки, монголы, османы и прочие — все-таки единственное место, где можно обойти горы по равнине. А теперь горожане и рады бы распахнуть ворота перед ставшими уже своими россиянами — но никто не едет. Почти при полном отсутствии туристов в разгар сезона невозможно поверить, когда находишься там. Но это не выглядит странным, когда читаешь новости.

Первое, что я сделала, когда вернулась из Дербента, — открыла поисковик и стала просматривать в сети заголовки новостей со словом «Дагестан». «В Дагестане застрелили полицейского», «Организатору убийства главы района Дагестана дали 15 лет колонии», «У жителей Дагестана начали выкупать оружие», «Около дагестанского села обезвредили бомбу». И это только за последние две недели. Перед отлетом в Москву наш сопровождающий — добродушный и веселый Али — сказал: «Спасибо, что приехали. Несмотря на все это».

Повод пригласить журналистов из Москвы в пресс-тур в Дербент был почти торжественным. Во-первых, город вовсю готовится отметить 2000-летие. Во-вторых, в нем нашелся объект петровской эпохи — землянка, в которой царь останавливался в 1722 году во время Персидского похода. Мы отправились посмотреть.

В аэропорту Махачкалы группу столичных журналистов и ученых-историков из Санкт-Петербурга встречает Магомет. Не слишком разговорчивый, но приветливый, он сразу энергично подхватывает чью-то дорожную сумку и идет к небольшому микроавтобусу.

Два часа езды до Дербента. Пейзаж за окном почти не меняется. С одной стороны море, с другой — горы. Возле сёл на обочине трассы местные жители продают вареную кукурузу из алюминиевых кастрюль, ближе к городу — кованые ворота и ковры. «Экзотичненько», — усмехается кто-то в машине.

У въезда в Дербентский район вооруженный блокпост.

— Надо сфотографировать, – переговариваются позади меня историки.

— Не надо, — обрывает их один из журналистов, имени которого я еще не знала. — Вдруг они нервные. Это вам не заграница.

Дагестан в сознании россиян — не самая мирная земля. Ежедневные сводки новостей в большинстве случаев не меняют уже сложившийся образ региона. Захват заложников в Кизляре в 1996 году, так называемый «ваххабитский мятеж» в 1999-м, еще некоторые события крепко отпечатались в памяти, хотя лет прошло немало.

В самом Дербенте мы не увидели ни одного деревянного дома, только каменные. Они выглядели бы совсем средневеково, если бы не яркие вывески магазинов и салонов услуг.

Проезжаем мимо мечети, рядом незавершенная стройка.

— Общежития для будущих фанатиков, — нахмурившись, говорит один из наших спутников, из местных. — Сперва обучают основам ислама, заставляют до абсурда следовать предписаниям, а потом надевают на них рюкзак с бомбой — и вперед.

Я сразу вспоминаю книгу Марины Ахмедовой «Дневник смертницы», но вслух об этом не говорю.

— Это на самом деле так?

Молчание. И я понимаю, что одними финансами, привлечением инвесторов, рекламой, подготовкой кадров, улучшением отелей и пляжей имидж республики не восстановить. Нужно больше времени.

Нас сразу везут к объекту, который стал поводом для поездки. Над предполагаемым местом петровской землянки высится более позднее сооружение — колоннада 1848 года постройки. На колоннаде когда-то была табличка «Место первого отдохновения Великого Петра».

Хорошо сохранившийся небольшой павильон. Внутри пустое пространство над «землянкой» оцеплено полосатой лентой. Снаружи все плотно залеплено жилой застройкой.

В советские годы сооружение превратили в обычный дом. 80 лет здесь жили местные бедняки — по сути, незаконно, но никто не выгонял. Последняя обосновавшаяся в доме семья, как и все предыдущие, ничего не знала об исторической ценности павильона. «А потом пришла группа "Сумма", и на них свалилось 3,5 миллиона рублей, — весело говорит наш куратор из Москвы Женя. — Сейчас, насколько я знаю, они купили неплохую квартиру в Махачкале».

Действительно, объектом заинтересовались только компания «Группа "Сумма"» и благотворительный фонд ПЕРИ, хотя городские ученые, историки, музейные работники стучались в разные двери в течение шести лет.

Али Ибрагимов, директор Дербентского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, подтверждает слова Жени: «Каждый себе здесь будочки понастроил, 50 квадратов, 100 квадратов. Жили нахалкетом, как в Махачкале говорят, а по-русски — незаконно. Начали смотреть: человек, к примеру, занял 200 квадратов, а у него в документах написано 50. Пришлось огромные средства, по нашим меркам, выделить, чтобы их выселить — добровольно, с радостью, с халалом. Им дали такие деньги, на которые они в центре города могут купить нормальный дом или квартиру. Все остались довольны».

И добавляет:

— Петра Великого в Дербенте уважают. Мы его называем Белый царь. Вообще-то, мы и Путина так называем.

Колоннаду начнут реставрировать в сентябре, затем здесь построят полноценный музей Петра I с пушками, памятником и музейной экспозицией. Открытие намечено на следующий год, когда Дербент будет отмечать 2000-летие.

— Появление музея привлечет туристов в город? — спрашивают журналисты у Али. Тот неприятно морщится.

— Дербент постоянно жил в войнах — Ирак, Турция, другие. Последние 200 лет — в составе России — здесь спокойно. Подобный памятник — один из фундаментов… Не для нас, мы уже разобрались, чего мы хотим. Для будущих поколений, чтобы они понимали, что Москва, Россия, русские — не чужой нам народ, это наша часть, как и мы их часть.

И... тише и нехотя:

— Мы сейчас не о туристах больше думаем.

После экскурсии по павильону слышу в сторонке беседу ученых-историков, прилетевших из Петербурга:

— Что-то здесь есть, но насколько это связано с Петром — другой вопрос.

— Какая разница, была землянка или нет? В любом случае, это историческое сооружение XIX века, и нужно с ним что-то сделать.

— Такой древний город, что объекты петровской эпохи — последнее, что можно раскапывать.

В гостинице на берегу моря, где мы остановились, почти никого нет. «Туристы не приезжают после распада Союза, после чеченских войн», — привычно поясняет Али.

Второй экскурсионный объект находится на вершине Дербентского холма. Я выхожу из машины, и у меня на пару секунд перехватывает дыхание. Крепость «Нарын-Кала». Массивные каменные стены смотрят свысока, как старик на детей.

За высокими стенами не видно современных городских построек, практически ничего не напоминает о нынешнем времени. Здесь пропадает связь с реальностью. Монументальные водохранилища VI-IX веков, древние каменные бани VII века, подземная тюрьма XII-XIV веков. И редкие посетители, которые будто проезжали мимо и решили заглянуть от безделья.

«Нарын-Кала» — одна из самых крупных сохранившихся на сегодняшний день цитаделей мира. Стенам и башням около полутора тысяч лет. Говорят, на нее ушло больше материала, чем на строительство пирамиды Хеопса. В это верится.

Затем нас везут в небольшую горную деревеньку над Дербентом. Местные дети по очереди качаются на самодельном турнике. От фотоаппарата разбегаются в разные стороны. «Дикие», — улыбаясь, пожимает плечами фотограф из местных.

Эта деревня — словно еще один замороженный фрагмент древних времен. Женщины в цветных платках, мужчин мы не видели. Традиционное хозяйство, телеги, ослы на привязи. Хлеб пекут в тонуре. Пресную воду местные жители каждый день таскают из родников.

С деревенского холма вид на Дербент и на Каспийское море, размытое, немного в дымке. В этот момент как-то сразу априори прощаешь всех, кто в то или иное время посягал на эту землю.

В новостях звучат названия Буйнакска, Хасавюрта, Махачкалы. Дербент встречается реже, но встречается. Но мои «запертые ворота» — это не то, что я вижу в новостях. Мой Дербент — воин, веками защищавший единственный проход между Каспием и Кавказом, гостеприимные местные жители, которые все время пьют чай, старые каменные здания с пестрыми современными вывесками, самый острый перец, который я когда-либо пробовала, удивительная «Нарын-Кала», приветливое море в дымке и завораживающие горы. Море и горы. Как размеренное спокойствие и острые конфликты. Дербент — где-то «между».

Айгуль Хабибуллина