Глобус с другого боку

Если лететь в Красноярск ночью, переход из Европы в Азию пропустить невозможно. До середины пути, Урала, под самолетом мелькают большие и малые пятна света: города, дороги, да неизвестно что, сверху не разглядишь, но понятно — жизнь тут есть. А вскоре за горами начинается кромешная тьма. То самое «зеленое море тайги», которое о чем-то поет. Под крылом современного «Боинга» тайга не поет, она просто длится. Тысячи километров без единого освещенного пятнышка. И в самой ее середине стоит город Красноярск.

Город К. на реке Е., как ласково называл Красноярск писатель Евгений Попов во времена увлечения постмодернизмом, находится также в географическом центре России (считать ее с бывшими западными губерниями или без — в таком масштабе несущественно).

За Уралом понимаешь, насколько нелеп московский европоцентризм. Местечковое мировоззрение «Россия — окраина Европы» не работает уже в Перми и окончательно курьезно выглядит во Владивостоке, из которого до Японии всего час лету. А до Москвы — десять. Глобус круглый, край света на нем не отмечен; край света — в головах, и для кого-то он, как мы знаем из классиков, находится в Жмеринке.

Хоть об этом и неизвестно в Москве, но Красноярск ведет себя как подобает центру, а не провинции. Первая международная биеннале современного искусства случилась не в Москве в 2005-м, а на десять лет раньше в Красноярске. Музейная ночь — также красноярская инициатива, впервые в России красноярские музеи провели ее в 2002 году. Азиатско-Тихоокеанский музыкальный фестиваль, о котором пойдет речь ниже, — тоже регулярное мероприятие и ведет историю с 1992 года.

Полное его название — Красноярский международный музыкальный фестиваль стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Стран-участниц с каждым фестивальным годом все больше, на этот раз в Сибирь приехали 63 коллектива из 30 стран от А до Я. В географии фестиваля между Австралией и Японией расположились такие экзотические страны, как Гватемала, Фиджи и Коста-Рика. США, Канада, Камбоджа, обе Кореи и остальные участники прислали на АТФ исполнителей самого разного толка.

Если не считать поп-музыкой диджеев, которые развлекали народ на площадях, то диапазон жанров АТФ эстраду не включает. За одним, но существенным исключением: в Красноярск приехала Глория Гейнор. На площади Мира, между филармонией и музеем Ленина, старушка дала концерт. Опен-эйр-концерт звезды 70-х, чей хит I Will Survive известен уже лет сорок, полностью закрыл эстрадную нишу фестиваля.

Остальные хедлайнеры АТФ все-таки ближе к академической музыке. Например, кореянка, колоратурное сопрано Суми Чо. Недавно она участвовала в церемонии закрытия Олимпийских игр в Сочи, а в Красноярске исполняла классические оперные арии в сопровождении Академического симфонического оркестра под управлением Марка Кадина. В 1992 году Суми Чо получила «Грэмми» в номинации «Лучшая оперная запись» за оперу Штрауса «Женщина без тени» и считается самым востребованным сопрано мира.

Эпизодом АТФ стал знаменитый ориентальный балет «Красный мак», поставленный четыре года назад Владимиром Васильевым в Красноярском театре оперы и балета. Эта постановка — первый балет на советскую тему, премьера которого состоялась в Большом в 1927 году, к десятилетию советской власти. Главную партию в нем танцевала Екатерина Гельцер, а затем Галина Уланова. Постановка имела огромную популярность вплоть до того, что название «Красный мак» получали разные промтовары — от духов до конфет.

Балет дважды переделывался в зависимости от градуса отношений с Китаем и ушел со сцены в 60-х. Спустя полвека Владимир Васильев еще раз редактирует либретто. В четвертой постановке изъята тема классовой борьбы, и коварные китайские капиталисты норовят отравить русского капитана не по идейным соображениям, как в оригинале, а за отказ принять на борт контрабанду. Сам Васильев принимал участие в постановке 1949 года, когда на сцену Большого театра выходило до 400 человек; этот эпический финал выпилен в новой версии уже потому, что во всем Красноярске не наберется столько балетных, чтобы станцевать восстание китайского пролетариата.

Специально для Красноярска поставлена и «Аида», премьера которой состоялась на АТФ в том же театре оперы и балета. Эта версия «Аиды» — настоящий интернационал. Режиссер — лауреат «Золотой маски» латыш Андрейс Жагарс, музыкальный руководитель — дирижер театра Анатолий Чепурной, а ведущие партии исполняли артисты из Казахстана, Узбекистана и Монголии. Аиду исполняла сопрано Жупар Габдуллина, обладательница Гран-при международного конкурса «Искусство XXI века», ведущая солистка Государственного театра «Астана Опера».

На фестиваль съехалось множество не только академических артистов из экзотических стран, но и этнических коллективов: ансамбль народного танца из Перу, народный хор из Мексики, хореографический ансамбль из Киргизии, национальные коллективы Камбоджи и Бангладеш, танцевальный коллектив с островов Фиджи, этнический ансамбль песни и танца Китая и так далее. В этой части программы за неполную неделю АТФ можно было увидеть и услышать ту музыку, которая не раз упоминается в популярном худлите — у условных джеклондона, турхейердала, маркеса-борхеса и прочих из той же ориентальной когорты, — но с которой всерьез мало кто знаком.

Это касается, впрочем, не только музыки, но и азиатской культуры вообще, кроме тех редких вещей, которые Азия выдает на экспорт: фэншуй и гашиш, укие-э, китайский соц-арт… Восток в культуре белого человека сложен больше из фантазий и домыслов, чем из фактов и анализа. На воображаемый Восток издавна принято помещать вытесненные желания и страхи европейцев. В европеизированной части России эта оппозиция Восток-Запад куда более сурова: на Западе — свет просвещения, на Востоке, в Сибири — каторга.

К середине прошлого века немногочисленное племя «лишних людей» недружно двинулось под уклон к экзотическим восточным мудростям, руководимое популяризаторами дзен-буддизма, ламами-агитаторами и дешевыми наркотиками. Несильно это помогло: что вудстокский дауншифтер, что советский архивный дзен-буддист знали о загадочной «стране Востока» немногим больше, чем заложено в знаменитую формулу Киплинга.

Сегодняшние миграционные потоки с Востока на Запад несут с собой в первую очередь низовую культуру и, естественно, бытовую напряженность — что в Старой Европе, что в Центральной России. Мультикультурализм потерпел крах, в исторических масштабах — мгновенный. Оказалось, что цивилизационный диалог на бытовом уровне вести не легче, чем ассимилировать население колоний. Но есть синтетический путь, не раз применявшийся за время существования Российской империи, — путь синтеза разных культурных кодов в единую уникальную культуру.

Сегодня много говорится о Русском мире. Не нужно противопоставлять его Старому Свету, оставим эти контры популистам и маргиналам. Важнее то, что он тесно соприкасается с Азиатским.