«К такому нельзя подготовиться»

По данным Минобороны, в подразделениях Вооруженных сил России, задействованных в спецоперации на Украине, воюют исключительно офицеры и контрактники. Но войска Донецкой и Луганской народных республик (ДНР и ЛНР) такого себе позволить не могут. Незадолго до начала военной операции в республиках прошла масштабная мобилизация, и вместе с опытными ветеранами в строю оказались люди, ни разу не державшие в руках автомат. Корреспондент «Ленты.ру» отправился на передовую, чтобы поговорить с новобранцами о том, какой они увидели войну в Донбассе и как она изменила их представления о жизни.

Имена и другие персональные данные собеседников изменены по их просьбе.

Олег, 24 года, Горловка

С 2015 года (тогда были подписаны вторые Минские соглашения —прим. «Ленты.ру») было понятно, что никаким миром конфликт между ДНР и ЛНР с Украиной не закончится. Поэтому я с 18 лет понимал, что и мне придется однажды оказаться на фронте. Старался к этому готовиться и физически, и психологически. Физическая подготовка уже несколько раз спасала жизнь, а психологическая…

К примеру, когда ждешь боя. Температура не меняется — ты то мерзнешь, то жутко потеешь. Ожидание — это самое страшное, с чем я столкнулся. Когда вокруг бой, уже тупо не до страха, гормоны ****** (действуют), а вот все, что этому моменту предшествует, — просто ****** (кошмар).

То, как ты относишься к противнику, — это очень индивидуальная история. У кого-то при виде настоящей войны резко пропадает вся кровожадность, появляется отношение к вражеским солдатам как к людям подневольным. У кого-то, наоборот, — ярость, исступление. У меня пока получается сохранить правильное (на мой взгляд) отношение к происходящему. В бою никого не жалею, а как он кончается, то всегда стараюсь помочь раненым и пленным. Хочется верить, что смогу так делать и дальше.

Ну а в бою — вопрос выживания. Если ты этого не сделаешь, то обязательно сделают с тобой. К счастью, еще ни разу в ближнем бою не был, так, чтобы видеть, как кого-то убил. Просто стреляю в ту сторону, откуда стреляют по мне, не знаю даже — попадал ли в кого. А если придется в рукопашной оказаться, вообще не знаю, как психика на это отреагирует, боюсь, что крыша съедет ***** (капитально).

Разумеется, такой опыт меняет всех без исключения. Для кого-то это останется травмой на всю жизнь, а кто-то, наоборот, в этом хаосе, стрессе и адреналине найдет себя.

Сложно вообще выделить какое-то одно, самое страшное воспоминание. Ждать наступления страшно. Видеть гибель сослуживцев, даже тех, кого ты узнал совсем недавно, тоже очень страшно.

А когда все закончится, вспоминать будут только героику. Но не потому что хотят соврать. Просто это невозможно хотеть сохранить в памяти.

После войны я хочу, прежде всего, ее забыть. Нам всем рано или поздно все равно придется как-то общаться, сотрудничать, взаимодействовать. Надеюсь, мы сможем это преодолеть и не будем ненавидеть друг друга — и в Донецке, и в Киеве. Постараюсь к этому приложить руку, заняться какой-то гуманитарной работой. А пока буду просто выполнять свой долг, чтобы хоть какое-то будущее для Донбасса наступило.

Станислав, 25 лет, Донецк

Как я себе это представлял, ровно так оно все и происходит, какого-то шока или разрыва ожиданий с реальностью не было. У меня уже был опыт участия в боевых действиях, я не питал никаких иллюзий по поводу того, что будет происходить. Но все равно пошел добровольцем.

Это, конечно, мои догадки, но, по-моему, довольно очевидная ***** (вещь) — разведка у них не работает. Стреляют криво, косо и вообще не туда, куда надо.

Война очень сильно меняет людей. Сейчас я гораздо жестче, грубее, чем раньше. Я поменялся, как только сюда попал. Это если говорить лично обо мне. Если о пацанах, ну, кому-то очень страшно, кому-то в меньшей степени.

Мы уже попадали в передряги, но такого момента, чтобы мне было ****** (очень сильно) страшно, я еще не испытывал. Хотя в целом страшно тут постоянно. Только дурак не боится.

Еще не знаю, что сделаю после того, как это все закончится. Наверное, поеду в Донецк, приду на кладбище к своей девушке и поплачу. Как-то так.

Может быть, попробую сделать документальный фильм обо всем, что случилось. Длинный он, конечно, получится, но должно выйти неплохо.

Андрей, 21 год, Донецк

Когда я принял решение пойти добровольцем, то сильно осуждал своих ровесников, друзей и однокурсников, которые решили отсиживаться дома. А вот после того, что я тут увидел, осуждать их не могу. Потому что война — это ужас. Конечно, ждал, что будет легко. Хотя, мне кажется, любой солдат этого подсознательно ждет и заставляет себя в это верить. И начиналось очень хорошо. Но потом они [военнослужащие Вооруженных сил Украины] собрались, начали давать ответку, и периодически приходится очень тяжело.

Не знаю, как к нам теперь относятся украинские солдаты... В наших рядах по-разному к ним относятся. Все-таки у каждого были свои причины пойти воевать, за каждым — личная история. Некоторые изначально идут сюда, чтобы быть жестокими. Кто-то старается остаться адекватным.

Война, конечно, меняет людей. Не только психику и личность, даже банальные бытовые привычки. Я вот курить бросил (Смеется). Когда ты куришь, бегать тяжелее. А когда по тебе постоянно бьют снаряды — лучше бегать далеко и быть выносливым. Психологически тоже очень трудно. Особенно в первый раз открыть огонь. Самое страшное выделить сложно, страшно всегда.

Думаю, вернуться к мирной жизни будет очень сложно. Просто взять и быть таким же, каким ты был до войны, попросту невозможно. Хотя и очень хотелось бы. Сложно об этом говорить, стал очень немногословным, вот еще, к слову, о том, какой отпечаток накладывает война.

Сергей, 32 года, Макеевка

Никогда в жизни не думал, что окажусь на фронте. Многие парни, с которыми вместе служим, еще по гражданке интересовались военной темой, что-то читали, смотрели видео про тактику боя и характеристики оружия — это сейчас им очень помогает. А я человек сугубо мирный, мне военная тема всегда по барабану была. Но когда началось, куда деваться...

Какой я представлял войну? Не знаю, как войну из фильма (Смеется). В котором наступает такой момент, когда кругом раздаются взрывы, пальба, а потом вы совершаете подвиг или погибаете. Ну или совершаете подвиг и погибаете. В итоге я пока никаких подвигов не совершил. Да и тех, кто совершил, не знаю.

Это, наверное, главное мое наблюдение и открытие — монотонность. Что на войне страшно, я-то догадывался, несмотря на отсутствие интереса к теме...

Кстати, лично у меня от этой монотонности притупился и страх. Ну нельзя все время бояться, крыша съедет. Организм же тоже как-то регулирует весь этот процесс, психика пытается себя защитить.

И, кстати, если порефлексировать, то это самое ужасное для меня. Повторюсь, я человек сугубо мирный, гражданский. И хотел бы им остаться. Хотел бы продолжать свое дело, чему-то радоваться, о чем-то думать.

А я машина по копанию окопов и стоянию в карауле. Очень боюсь, что после войны останется во мне эта механистичность, полное ощущение себя винтиком, а не личностью.

То, что тут стреляют, что я регулярно вижу последствия обстрелов и смерть, меня не пугает. Я в Донецке жил все время с начала боевых действий в 2014 году. Привык к тому, что ты можешь пойти куда-то по делам и не вернуться. Или дома сидеть, смотреть телевизор и все равно попасть под снаряд.

Ты просто очень остро ощущаешь, что у тебя нет никакого контроля над своей жизнью и не было никогда. Ни ты, ни твоя жизнь тебе не принадлежат. Всюду царит случайность, как бы осторожен и подготовлен ты ни был, можно погибнуть. А можно уцелеть при полной безалаберности. Картина мира полностью переворачивается.

Впрочем, есть те, кому еще хуже. Я вообще не представляю, как бы я мог стать офицером. Как отдать кому-то приказ, который с огромной вероятностью будет стоить человеку жизни. Как такого человека выбрать из своих подчиненных.

Не знаю, что буду делать после войны. Да как и все, наверное, напьюсь, родных обниму, попытаюсь снова заниматься своими делами, устраиваться, крутиться. Человек ко всему может приспособиться. И к войне, и к мирной жизни после войны. Но если честно, то мысли о том, как снова жить на гражданке после всего, что здесь пережил, я стараюсь от себя гнать, тяжелые они, пока нет ответов. Нам всем тут понадобится очень много мозгоправов.