«Горбачев был умнее Ельцина»

Ровно 30 лет назад, 25 декабря 1991 года, Михаил Горбачев покинул пост президента СССР и подписал указ о передаче президенту России Борису Ельцину «ядерного чемоданчика». Вечером того же дня советский флаг над Кремлем заменили на российский триколор. СССР оставалось существовать один день. О том, какие политические перемены захлестнули нашу страну 30 лет назад, «Ленте.ру» рассказал секретарь ЦК КПСС в 1991 году, доктор исторических наук, профессор Владимир Калашников.

«Лента.ру»:Многие люди, работавшие с Михаилом Горбачевым, считают его главной ошибкой отъезд в отпуск в августе 1991 года. История нашей страны пошла бы другим путем, останься он тогда в Москве?

Калашников:Если бы Горбачев был в Москве, то [председатель КГБ Владимир] Крючков не решился бы на создание ГКЧП (члены Государственного комитета по чрезвычайной ситуации, в который входили ключевые силовики СССР, попытались в августе 1991 года захватить власть, но после того, как на защиту Белого дома встал Борис Ельцин и его сторонники, отступили— прим. «Ленты.ру»). А если бы решился обсудить такой вариант, то его инициативу не поддержал бы [вице-президент СССР Геннадий] Янаев, что лишало акцию смысла. На прямой военный переворот не согласился бы [министр обороны СССР Дмитрий] Язов. Он, как и многие другие участники событий, надеялся, что Горби в обычной манере даст ту или иную санкцию на то, чтобы кто-то сделал за него грязную работу. Подписание в августе нового варианта Союзного договора само по себе не давало гарантию сохранения Союзного государства, однако возможность оставалась. Сам факт введения ЧП и еще более нелепая процедура его реализации нанесли тяжелейший удар по сторонникам сохранения СССР, сделав эту возможность минимальной.

Если бы члены ГКЧП вместо того, чтобы показывать «танцующих лебедей», объяснили народу, что [президент РСФСР] Ельцин вынудил Горбачева согласиться на проект, который противоречил итогам мартовского референдума (о сохранении СССР —прим. «Ленты.ру») уже своим названием «Договор о Союзе Суверенных Государств», исход этой акции получился бы иным. Судьбу страны решили несколько тысяч москвичей, которые вышли к Белому дому, полагая, что они защищают демократию против путчистов. Вся страна, включая Прибалтику, молчала, и провинция думала, что ГКЧП победил, пока не увидела днем злосчастную пресс-конференцию с трясущимися руками Янаева.

Почему так и не был подписан Союзный договор, хотя попытки, по воспоминаниям участников событий, велись вплоть до декабря 1991 года?

Осенью 1991-го Ельцин не хотел никакого Союзного государства, поскольку ему внушили, что Россия, богатая нефтью и газом, в одиночку легко преодолеет экономический кризис и никого кормить не будет. В этом аргументе была доля правды, но только доля. Однако Ельцин не хотел, чтобы его считали разрушителем СССР, и разыгрывал спектакль с целью переложить ответственность на [украинского лидера Леонида] Кравчука: «Вот Украина не захотела подписывать новый договор, а без Украины он никому не нужен». После лукавого референдума на Украине с вопросом о поддержке Акта о независимости, который трактовался как способ достигнуть выгодного для Украины нового Союзного договора, Ельцин организовал Беловежскую встречу.

Отмечу, что никто из трех беловежских «зубров» не имел никакого юридического права объявить СССР несуществующим. Беловежские соглашения более всего противоречили интересам именно России. Если уж Ельцин решил ломать Союзное государство, то выход республик должен был проходить на основании Союзного закона о выходе, принятого весной 1990 года. Как минимум такая процедура обеспечила бы правовое возвращение Крыма в состав России, гарантировала бы устойчивую связь России с Калининградом, взаиморасчеты, которые бы оказались в пользу России и исключили все дальнейшие претензии к ней, а также подписание четких договоров, которые исключали членство бывших союзных республик в военных союзах, направленных против других республик. Договор о выходе открывал пути решения многих других проблем, включая Приднестровье, Южную Осетию и так далее. Многие проблемы современной России родом из Беловежской Пущи.

В последний день своего пребывания на посту президента СССР Горбачев сказал народному депутату, профессору Анатолию Денисову: «Наверное, я поторопился сложить с себя обязанности генерального секретаря. Сейчас партия мне даже очень пригодилась бы».

Эта фраза показывает растерянность Горбачева, неспособность трезво оценить обстановку. Дело было не в том, что он поторопился сложить с себя обязанности генсека, а в том, что он позволил Ельцину в один день разгромить КПСС, подписав 23 августа разрешение «приостановить функционирование комплекса зданий ЦК КПСС на Старой площади». Примеру Москвы последовали в провинции. В Питере был захвачен Смольный. Коммунисты оценили эту позицию Горбачева как прямое предательство. До этого в КПСС и в составе ЦК было много его сторонников, но после этой акции их не осталось.

Можно ли утверждать, что без поддержки КПСС Горбачев не был способен конкурировать с Ельциным, уступал ему по многим качествам, в том числе как лидер?

Горби уступал Ельцину по своим бойцовским качествам просто потому, что был умнее. Ельцин рубил с плеча, не понимая последствий и не стесняясь в средствах. Он шел к власти с требованием «социальной справедливости», а затем своими указами осуществил самую несправедливую из приватизаций, проведенных в бывших соцстранах.

В декабре 1991 года Горби получил шанс все отыграть одним ударом: Ельцин сильно подставился незаконным Беловежским сговором. Не надо было даже посылать «Альфу», как просил [вице-президент РСФСР Александр] Руцкой. КГБ Белоруссии был готов выполнить любой приказ президента СССР, поскольку договор об СНГ был концом великой державы, поражением в холодной войне. Чекисты это прекрасно понимали и ждали команды. Но Горбачев не решился, он был психологически сломлен.

Вы разрабатывали новую программу КПСС, только-только избрались секретарем ЦК. Как отнеслись к ноябрьскому запрету партии?

Ельцин запретил КПСС, потому что видел слабость Горбачева. КПСС была структурой, которая обеспечивала единство союзных республик и социалистический вектор развития. Запрет КПСС вел к утрате того и другого. Как историк я понимал, что это означало: разрушался инструмент, который позволил исторической России единственный раз в своей истории резко сократить отставание от Запада по всем направлениям развития (экономика, наука, культура, оборонка). Конечно, испытывал горечь и обиду за страну, за народ, который не смог понять, что происходило в стране.

В ноябре было ясно, что Горбачев защищать КПСС не будет, а Ельцин свой незаконный указ не отменит. Первым лицом в КПСС по факту в ноябре стал Владимир Антонович Ивашко, заместитель генсека, бывший первый секретарь ЦК КП Украины. На неформальной встрече ряда секретарей ЦК было решено, во-первых, попытаться оспорить указы Ельцина в Конституционном суде при помощи тех народных депутатов РСФСР, которые согласятся это сделать, а во-вторых, создать новую партийную структуру, которая бы позволила коммунистам как-то объединиться. Эта идея совпала с инициативой ряда видных членов ЦК КПСС. В результате в ноябре была создана Социалистическая партии трудящихся. Ее видными членами были названный вами Анатолий Денисов и Рой Медведев. Я стал разработчиком программы СПТ, взяв ряд идей, которые были положены в основу последней редакции проекта программы КПСС. Тот проект был опубликован в августе 1991 года и остался невостребованным: назначенный на октябрь новый съезд КПСС уже не состоялся…

В дальнейшем моей задачей было представлять ЦК КПСС на процессе в Конституционном суде. Ивашко был болен. Процесс носил политический характер. Среди действовавших на тот момент секретарей ЦК я был единственным историком, доктором наук, специалистом по истории КПСС и советского государства. Валентин Фалин был международником. Не жалею о затраченных усилиях. Суд над КПСС провалился.

Условия своей отставки Горбачев обсудил на встрече с Ельциным 23 декабря 1991 года. Остался ли Михаил Сергеевич хотя бы частично удовлетворен этими условиями: пенсия, дача, машина, охрана?..

Я об этом слышал только из вторых уст. И эта тема меня не интересовала.

27 декабря, когда Горбачев зашел в Кремль, Ельцин уже сидел в его кабинете. Хотел ли Борис Николаевич такими демонстративными действиями унизить поверженного соперника?

Благородным человеком Ельцин не был. Он постоянно унижал Горбачева после возвращения из Фороса. Так он мстил за слабость, допущенную осенью 1987 года, когда потерял должности первого секретаря МГК КПСС и кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС. 9 ноября Ельцин, находясь в своем кабинете на Старой площади, в состоянии депрессии нанес себе рану ножницами в область левой груди. Рана была неглубокой, Ельцина доставили в больницу и сделали перевязку. Эта акция была недостойной для мужчины. Ельцин позже ее отрицал, но обиду за свою слабость затаил. Винил во всем Горбачева. Отсюда и все последующие придирки.

Рой Медведев как-то назвал 1991 год — 1917-м наоборот. Вы не находите общие черты у Николая II и Горбачева? Ведь, если судить по мемуарам современников, Михаила Сергеевича в решающий момент покинули практически все соратники, как и последнего императора. Более того, важную роль в обоих случаях сыграла армия, вернее, высший генералитет…

Рой Александрович прав в том смысле, что в ноябре — декабре 1991 года по отношению к октябрю 1917-го победила контрреволюция: в октябре 1917 года Россия ушла с пути капиталистического развития, а в 1991-м она вернулась на этот путь. Что касается Николая и Михаила, то всякие параллели в истории условны, поскольку каждая ситуация уникальна. Царя военачальники покинули потому, что 28 февраля он послал с фронта войска давить восстание рабочих и солдат Петрограда и Москвы, а также моряков Балтфлота. Это означало начало крупномасштабной гражданской войны внутри страны в условиях войны с Германией. Военачальники просили царя уступить и передать трон сыну.

Ситуация с Горбачевым была иной: против него ни армия, ни страна не восставали. Активно действовала только часть интеллигенции, в основном так называемой «творческой». Они хотели жить как на Западе и умело убеждали всех, что так будут жить все. Военные покинули Горбачева потому, что он постоянно делал их ответственными за принимаемые им решения (Тбилиси, Баку, Вильнюс и тому подобное). Но и это бы президенту простили, если бы видели в нем сильную личность, готовую защитить Конституцию СССР и спасти Союзное государство. Даже в декабре армия была бы готова защитить Союз, но приказа не поступило.

От участников событий 1991 года нередко приходится слышать о риске гражданской войны в тот период. Она действительно могла начаться?

В России такого риска не было. А в республиках кровавые эпизоды гражданской войны, замешенные на национальной розни, начались уже в 1988-м. В условиях СССР их гасили или ограничивали, а потом везде было по-разному (Карабах, Осетия, Абхазия, Приднестровье).

В стране становится все больше людей, которые не могут судить о событиях 1991 года, основываясь на личных воспоминаниях. На ваш взгляд, сильно ли мифологизировались эти события за прошедшие 30 лет?

На мой взгляд, старшее поколение помнит и судит о них на основании своего личного опыта. У каждого он разный. Молодежь мало интересуется историей своей страны. Многие просто не знают, что происходило в том году. Тем не менее, судя по опросам, проведенным за прошедшие тридцать лет, половина граждан России всегда сожалела о распаде СССР.

Против распада Союза ССР в 1991 году выступали многие представители демократических сил, желавшие масштабных преобразований. Например, митинг за сохранение СССР проводила Демократическая партия России, а ее лидер Николай Травкин говорил примерно так: «Мы не допустим возврата к коммунистической тирании, но и не хотим дробления сильной державы на полтора десятка слабых стран». Что в момент спуска флага СССР с флагштока Кремля и заявления Горбачева об отставке 25 декабря 1991 года почувствовали лично вы?

Вы наверняка знаете, что термин «демократы» сейчас многие люди произносят несколько по-иному, в негативном смысле. И на то есть серьезные основания. Демократия как политическая система имеет четкое социально-экономическое измерение. Уровень социального расслоения после 1991 года вырос минимум в пять раз. Таким образом, по этому критерию получается, что реальной демократии было в пять раз больше при «коммунистической тирании», с которой боролся Травкин, тоже бывший член КПСС. Мой отец был беспартийным, он не хотел вступать в КПСС. И я всегда спрашиваю этих «бывших»: ребята, вы чего вступали в эту «преступную организацию», зачем поддерживали «коммунистическую тиранию»?

Заявление Горбачева слушал с мыслью: «Мы все виноваты». Я — родом из СССР, можно сказать, типичный «совок»: пионер, комсомолец, в армии вступил в КПСС. В 1990 году был выбран коммунистами вузов Ленинграда делегатом XXVIII съезда, на съезде был избран членом ЦК, членом Программной комиссии, а через год — секретарем ЦК. Уверен, что Россия «беременна» социализмом. Он в генной памяти народа, который всегда отрицал частную собственность на землю.

Простым москвичам больше всего запомнились из конца 1991 — начала 1992 годов продуктовые наборы, присланные из западных стран в виде гуманитарной помощи. А с чем ассоциируется тот исторический период у вас?

Продуктовых наборов в 1991 году я в Питере не видел. Вот в 1992-м их помню. Как-то раз жена Анатолия Алексеевича Денисова передала моей дочке красивую пачку, там было четыре батончика типа «Баунти». Свое унизительное материальное положение в 1992 году помню хорошо. Я был деканом, заведующим кафедрой университета, доктором наук, профессором. Подходя к прилавку продуктового магазина, думал, сколько граммов сыра или колбасы купить: 300 или 400. Народ вокруг жил очень бедно. А магазины были забиты товарами.