«Это риски для конкретных людей»

Правозащитная организация «Солдатские матери Санкт-Петербурга» объявила о прекращении работы с военнослужащими. В организации говорят, что это произошло после принятия ФСБ перечня сведений, за сбор и распространение которых может наступить уголовная ответственность. «Лента.ру» узнала у председателя организации Оксаны Парамоновой, почему они решились на такой шаг, и выяснила, что документ ФСБ — это только часть настоящей проблемы.

30 сентября 2021 года Федеральная служба безопасности (ФСБ) России опубликовала приказ об утверждении перечня сведений в области военной и военно-технической деятельности Российской Федерации, за сбор и распространение которых может грозить ответственность. Документ включает 60 пунктов, затрагивающих деятельность вооруженных сил и Роскосмоса.

Согласно перечню, против безопасности России могут быть использованы сведения о закупках товаров, работ, услуг для нужд войск, воинских формирований и органов, в том числе сведения о единственных поставщиках товаров, работ, услуг; о соблюдении законности и морально-психологическом климате в войсках, воинских формированиях и органах; сведения о деятельности войск, воинских формирований и органов, имеющие ограничения для публикации в средствах массовой информации; сведения о ходе и результатах рассмотрения сообщений о преступлениях и предварительного расследования, которые производятся следователями органов федеральной службы безопасности и военных следственных органов и т. д.

Как отмечается в заявлении на официальном сайте «Солдатских матерей Санкт-Петербурга», принятый перечень накладывает серьезные ограничения на работу организации.

«На протяжении 30 лет мы работаем в сфере защиты прав призывников и военнослужащих, всеми силами стараемся делать армию гуманнее, помогая военнослужащим в решении их проблем, порой слишком серьезных, ценой которых может быть человеческая жизнь. Государство выбрало иной путь дальнейшего развития, а общество оказалось запугано и вынуждено приспосабливаться, ища легкие пути», — сообщается в тексте.

Возможны ли с вашей стороны переговоры с властями, какой-то компромисс, который позволит продолжить работу?

Парамонова:Приказ [ФСБ] создает достаточно серьезные риски для конкретных людей, которые взаимодействуют с организацией, занимаются данной темой. Для нас это очень серьезный фактор. Мы прекращаем вести часть работы, связанной с помощью военнослужащим, но продолжим принимать обращения. Будем предлагать конкретные инструменты, методические пособия, позволяющие людям самим выстроить какую-то линию защиты себя и своих сыновей. Это именно то, что наша организация делала в самом начале своего существования. В силу разных обстоятельств, а не только означенного приказа, мы вынуждены вернуться к этому.

Предполагаете или уверены в этом?

Они касаются состояния законности в вооруженных силах. Это то, что мы мониторили на основании обращений людей, и на что пытались влиять через разные каналы. Кроме того, пункты, касающиеся морально-психологического состояния военнослужащих, состояния их здоровья. С этим мы также работали в ежедневном режиме, принимая обращения из армии и в ряде случаев предавая их гласности с целью повлиять на улучшение ситуации.

Еще один частый повод для обращений в нашу организацию — социально-бытовые условия прохождения службы. Наши действия чаще всего состояли в том, чтобы направить в надзорные структуры обращения от родителей военнослужащих, например, по поводу рваной формы или берцев плохого качества, питания, соблюдения санитарных норм и так далее.

В вас присутствует обида на людей?

Естественно, поскольку они влияют на общее состояние законности в войсках.

Почему сформировался тренд на закрытие армии от общества?

Не знаю. Но считаю, что каждая организация в сегодняшней ситуации исходит не только из внешних факторов, но и из оценки внутренних рисков. На нашу организацию в этом году было оказано давление со стороны разных структур. Мы понимаем, что в сложившихся условиях нерационально и неправильно создавать дополнительные риски для людей. Очень важно сохранить кадры, тех, кто за много лет стали экспертами в этой теме.

Возможно, в других форматах они смогут продолжить работу с данной проблемой и не попадут под уголовное дело с последующим «заездом» куда-нибудь лет на пять.

В вашем заявлении указано, что в 2021 году впервые за семь лет в армии выросло число проявлений неуставных отношений. Насколько же все плохо?

Скажу так: организация занимается достаточно сложной деятельностью, не всегда правильно оцениваемой и принимаемой обществом, часто искаженной в головах представителей различных структур. Повторюсь, давление оказывалось всегда. А в текущем году произошло несколько событий, о которых я говорить не буду. Они стали для нас сигналами о том, что за деятельностью организации наблюдают, а конкретные люди попали в поле интереса со стороны органов. Принимая решение о приостановке работы, мы все это, конечно, учитывали.

Ситуацию с «Солдатскими матерями Санкт-Петербурга» уже прокомментировал Дмитрий Песков…

«Мне неизвестно, что начинается правоприменительная практика [в связи с появлением приказа ФСБ]. Не знаю о заявлении комитета "Солдатских матерей". Это не связано с практикой. Они не говорят ни о каких конкретных ситуациях, которые возникли в связи с правоприменительной практикой».

Цитата по «Коммерсанту»

Он сказал, что нет правоприменительной практики. Так и есть. Что тут комментировать? Важно говорить не о том, что мы прекратили работу из-за списка ФСБ. Да, он стал неким катализатором.

На этом фоне все движется по пути максимального закрытия вооруженных сил от любого присутствия внешних относительно независимых структур. В большей степени нас заботило именно это, а не перечень ФСБ. Мы думали, как переформатировать свою работу.

Были ли у «Солдатских матерей» в последнее время конфликты с какими-либо структурами, которые настроили бы их против вас?

Это официальные данные, опубликованные недавно. Если быть честным, данный показатель особо никогда и не уменьшался. Собранная статистика — достаточно кривая, потому что не учитывает насильственные преступления, совершенные офицерами. По нашим данным, основная часть насильственных преступлений в армии совершается сегодня именно офицерами. Их осуждают не по статье за неуставные отношения, а за превышение должностных полномочий. Эту статью не считают. Из общей статистики невозможно вычленить, сколько преступлений офицеры совершили с применением насилия.

Мы понимаем, что качественных реформ в армии за прошедший период проведено не было. Поэтому улучшению ситуации взяться попросту неоткуда. Единственное, армия стала более закрытой, а общество — более молчаливым и терпеливым. Те случаи, из-за которых военнослужащие раньше самовольно оставляли части, рискуя подвергнуться уголовному преследованию, сегодня воспринимаются в духе «потерпи, сынок».

Мы не наблюдаем какой-то работы, которая бы качественно меняла отношения между военнослужащими. Есть только запреты: на телефоны, соцсети и так далее. Периодические всплески [внимания к теме] случаются, когда происходят трагедии. Как сейчас в Свердловской области, где за два дня погибли два солдата. А будет ли дальше расследование или нет, зависит от семьи. И это проблема! Ведь все зависит от родственников, удрученных гибелью близкого человека. А больше никто никакой ответственности не несет. Лишь оглядываются вокруг: «Никто не пришел?» — и закрывают дело. Редкая семья найдет в себе силы заняться самостоятельным расследованием. А ведь действовать надо оперативно. По прошествии времени забудутся какие-то факты, потеряются доказательства, уйдут свидетели.

Какова позиция «Комитета солдатских матерей России»?

Это не что-то неожиданное и оригинальное. Это для них обычный способ существования: если мы не можем что-то решить, значит, закрываем глаза и делаем вид, что этого нет. В военкоматах так всегда ведут себя по отношению к призывникам. Мы десять лет добивались для организации доступа к личным делам. Нам говорили: нет, это военная тайна, секретный объект…

Другое дело, как реагирует на закрытие армии общество. Мать соглашается, что ее лишают возможности посетить сына, поговорить с ним тет-а-тет.

И предавали факты огласке?

В некотором смысле, да. Но у меня нет иллюзий. Возможно, и я, прибитая страхом за сына, предпочла бы молчать. Может, он просит по телефону: «Мама, только никуда не обращайся…». Действовать или бездействовать — это их выбор.

Увы, обществу не нужна наша работа.

Можете ли назвать пункты перечня ФСБ, которые не позволяют вам работать дальше?

Мы это видим. Как бы горько это ни звучало. Конечно, мне хотелось бы, чтобы граждане выражали свое возмущение. Но такого нет. Да, есть люди, которые идут с нами до конца, помогают. Их немного, но ценностно мы близки. Незначительная активность присутствует в соцсетях. Некоторые поддерживают и сожалеют.

Проблема военной службы затрагивает многих людей. Но показателем ненужности нашей деятельности служит то молчание, которое мы сегодня наблюдаем со стороны общества.

«Лента.ру»: Почему «Солдатские матери Санкт-Петербурга» решили приостановить деятельность именно сейчас?

Перспективу обжалования мы с юристами пока не обсуждали. Возможно, подадим заявление. А переговоры… Нет, не думаю. Как бы это выглядело? Придем к ним и спросим: как нам можно работать в этих условиях? Такого мы делать не будем. Будем заниматься своей деятельностью, ни у кого не спрашивая разрешения. Как, в общем, было всегда. Если вновь возникнут проблемы, станем решать их по мере поступления.

Беседовал Дмитрий Окунев