Гражданин Манк

На Netflix вышел новый фильм Дэвида Финчера «Манк» — не только первая за шесть лет картина режиссера «Семи» и «Бойцовского клуба», но и первый в его карьере байопик. В центре сюжета — фигура одного из главных драматургов довоенного Голливуда Германа Манкевича и его работа над сценарием «Гражданина Кейна», который до сих пор считается, возможно, величайшим фильмом в истории кино. «Лента.ру» рассказывает о том, что «Манк» говорит о «Кейне», Голливуде и природе сценарного мастерства.

Калифорния, 1940 год. Сценарист Герман Манкевич (Гари Олдман) с трудом выбирается из машины, опираясь на костыли: месяц назад он попал в автокатастрофу и еще долго будет прикован к постели со сломанной ногой. У Манкевича и в остальном не лучший, прямо скажем, период. Если всего десятью годами ранее он писал невероятно успешные в прокате комедии братьев Маркс и Джорджа Кьюкора, попутно успевая улучшать работу других драматургов на десятках самых разных картин и проводя вечера с всемогущими боссами киностудий, то теперь из-за жесткого алкоголизма и сложного характера этот циник-острослов, кажется, испортил отношения со всей фабрикой грез разом — настолько, что вынужден соглашаться буквально на любую работу. Например, на кинодебют 24-летнего вундеркинда радио и театра — амбициозного, дерзкого, самовлюбленного эгоманьяка по имени Орсон Уэллс.

Фильм, который Манкевич напишет для Уэллса, в представлениях не особенно нуждается: «Гражданин Кейн» и по сей день регулярно возглавляет самые разнообразные списки лучших кинокартин в истории. Другое дело, что он вполне мог и никогда не увидеть свет. Во-первых, крепко пьющий, одержимый азартными играми и никогда не отличавшийся особенным уважением к дедлайнам Манкевич к 1940-м окончательно превратился в фигуру в работе крайне ненадежную — так что Уэллсу пришлось в сущности воспользоваться аварией сценариста, заперев его в доме посреди пустыни Мохаве в компании стенографистки и горничной, а главное, без единой капли алкоголя в округе. А во-вторых, вскоре слухи о работе сценариста с Уэллсом разойдутся по всему Голливуду — и достигнут в том числе Уильяма Рэндольфа Херста, скандального газетного магната, который послужит гражданину Кейну прототипом и с которым Манкевича связывает многолетняя дружба. Херст счастлив не будет — и попытается сделать все, чтобы фильм, в котором списанный с него персонаж предстает, мягко говоря, не в лучшем свете, никогда не вышел на экраны.

Истории производства фильмов, проще говоря, редко бывают настолько драматичными (тем более, когда речь идет о картине настолько значительной). «Гражданин Кейн» и конфликты, сопровождавшие его создание, потрясали воображение сторонних наблюдателей и десятки лет спустя. Так, уже в 1970-х мир кинематографа загудел от скандала, спровоцированного грандиозной и страстной (а также, как позже выяснилось, полной неточностей, преувеличений и домыслов) статьей Полин Кейл «Воспитывая Кейна» — одиозная и влиятельнейшая критикесса The New Yorker оспорила талант и вклад в фильм Уэллса, попутно превознося достижения Манкевича, по ее мнению, ответственного решительно за все достоинства «Гражданина Кейна». Манкевич к тому времени был уже двадцать лет как мертв — а вот Уэллс был жив, пусть и в немалой степени уничтожен несколькими декадами борьбы за право снимать кино (после «Кейна» он больше никогда не имел такого авторского контроля над результатом).

Сценарий «Манка», написанный в девяностых покойным отцом Дэвида Финчера Джеком, по словам самого режиссера, в своей первой версии больше всего напоминал именно экранизацию статьи Кейл. Тем характернее, что в итоге «Манк», пусть и прославляет талант своего заглавного героя, от мнимого конфликта между Манкевичем и Уэллсом отходит максимально далеко — да и было бы странно, если бы Финчер, этот знаменитый перфекционист от режиссуры, вдруг стал оспаривать гений другого перфекциониста от режиссуры Уэллса. Нет, напротив, Финчер, здесь ограничивающий себя контрастным черно-белым изображением (и это при том, что мало кто в современном американском массовом кино так выразительно, как он, умеет работать с палитрой кадра), кажется, пытается в «Манке» отдать должное не только сценаристу «Кейна», но и его постановщику — прежде всего на уровне стиля. Явно вдохновленные «Гражданином Кейном» монтажные ходы, ракурсы камеры, игра света и тени, кажется, нацелены на то, чтобы показать: найденный Уэллсом в его великом дебюте язык кино остается современным и сейчас, не устарев за 80 лет ни на йоту.

Поразительно современным на удивление оказывается и содержание, суть «Манка» — хотя, казалось бы, где мы, а где частности взаимоотношений между дельцами и талантами в довоенном Голливуде. И тем не менее: в истории создания «Гражданина Кейна» Финчеру оказывается интереснее всего драма дружбы Манкевича с Херстом (Чарльз Дэнс): болтун, гедонист и язва Манк с удовольствием посещал званые ужины в гротескном калифорнийском замке медиамагната, считавшего его любимым собеседником. По версии Финчера, кошка между двумя мужчинами пробежала, когда Херст вместе с голливудскими мейджорами с помощью пропаганды и откровенной лжи не допустил избрания в губернаторы штата писателя-социалиста Аптона Синклера (это по его роману, например, Пол Томас Андерсон снял «Нефть») — бездарный, конформистский кандидат от республиканцев вершителям голливудских судеб показался фигурой более удобной и выгодной. Центральной же сценой здесь и вовсе становится флешбэк к разговору на одном из приемов у Херста — в котором хозяин вместе со студийными боссами сначала походя и осторожно обсуждают Гитлера (звучат, например, реплики «40 миллионов немцев не могут ошибаться» и «главное для нас — не потерять такой большой рынок, как Германия»), а затем куда более многословно и гневно обрушиваются на Синклера.

О дружеском визите Херста в Берлин по личному приглашению Гитлера Финчер умалчивает — но понятно, почему история разочарования Манкевича в эксцентричном магнате показалась ему актуальной. Владельцы медиакорпораций, пытающиеся определять национальную и мировую политику. Голливудские боссы, готовые перемолоть в порошок любого творца, сколь угодно талантливым он бы ни был, стоит тому лишь позволить себе усомниться в их власти. Фашизация, подъем консервативных настроений в падком на популизм и фейк-ньюс обществе. Тотальное, всепроникающее ощущение даже не преддверия апокалипсиса, а его первых разрушительных шагов по планете. Все это вполне применимо и к 2020-му — а не только к 1940-му. Тем более вечным выглядит и внутренний конфликт, раздирающий в фильме Манкевича и, кажется, подталкивавший его к стакану и ставкам — Финчер не просто реабилитирует фигуру сценариста, но и находит за его маской бесконечно циничного, готового безжалостно высмеять все и всех на свете остряка душу идеалиста. Идеалиста, возмущенного порядком вещей настолько, чтобы всеми силами стремиться скорее свести себя в могилу. Как, впрочем, показывает «Манк», желанное забвение грозит Манкевичу еще не скоро — подлинный гений, на что бы он ни был растрачен, на «Утиный суп» или же на «Гражданина Кейна», бессмертен.

Фильм «Манк» (Mank) вышел на платформе Netflix

Денис Рузаев