«Я украинец второго сорта»

Бывший член «Правого сектора» (запрещен в России) Игорь Пирожок, известный как командир отряда националистов «Хорти» («Борзые»), получил в России четыре года колонии за экстремизм. Долгие годы он помогал националистическим группам, занимавшимся разведывательно-диверсионной деятельностью в Донбассе и на территории России. Зимой 2018 года он перебрался в Россию и занялся вербовкой сторонников. В эксклюзивном интервью «Ленте.ру» Пирожок рассказал, как в 2014 году на Украине создавались отряды самообороны, как «Правый сектор» сотрудничал с властью и какую роль играли радикалы в переделе собственности после Евромайдана.

Через три года ваш срок подойдет к концу, возможно, получится освободиться досрочно. Что думаете делать после этого?

Пирожок: Когда на Майдане стала накаляться ситуация, я пояснял всем, кого знал, а в Бердичеве и Житомирской области я знал многих, что президента Украины Виктора Януковича сбросят, начнется схватка с Россией, и тогда всякого рода радикалы распустят руки.

Объяснять местным последствия было не надо. Бердичев — город четырех культур: польской, русской, украинской и еврейской. Мы видели, что творилось. Регулярно происходили налеты на небольшие города — молодые люди на автобусах заезжали и громили все, грабили магазины. Майдановцы, антимайдановцы — неважно, кто оплатил их услуги. Когда такая банда помогает устроить рейдерский захват и лишает вас места работы, ее политические пристрастия второстепенны.

Каждый взял понятное ему направление. Про мою историю с организацией «Легион "Вервольф"» (созданная в 1990-х в России неонацистская организация —прим. «Ленты.ру») знали, поэтому было решено, что я беру под себя всех наших правых. Я и взял. Но я не был их лидером, скорее политическим советником.

Почему именно в Москву?

Я смог собрать всех ребят и лидеров, мы обсудили ситуацию. Все поняли меня правильно. Да и грело то, что в это время на Майдане правый фланг был самым сильным.

При каких обстоятельствах вы покинули Украину?

Мы перекрыли все въезды и выезды, поставили свои блокпосты. В Бердичев ведет четыре дороги, на каждой были свои люди с рациями, смотрели, следили и докладывали обстановку. Были единомышленники и в Житомире, с соседями тоже держали связь. В случае проблем в нужные места выезжало подкрепление.

Дежурили охотники, у кого было свое оружие, спортсмены, разный люд. И обязательно одна машина милиции, но только строго из местных. Руководитель районной милиции поступил мудро: он изъял все оружие у своих бойцов и запер его в арсенале, чтобы не ушло куда ни попадя. Настроение было у всех разное. Много было горячих голов с обеих сторон.

Чем занимались потом?

В марте 2014 года пошел слух, что в город едут антимайдановцы, потом — что майдановцы. Звонили из Житомира, рассказали, что на трех автобусах, вроде «титушки» (обобщенное название народных дружинников, активистов, боевиков, выступавших на стороне властей во время событий Евромайдана —прим. «Ленты.ру»). Разведка донесла, что у них есть списки магазинов и предпринимателей, у кого есть чем поживиться. Хотели грабеж устроить.

Мы укрепили баррикады и тех на автобусах притормозили. Там уже и вся оборона города подошла — предприниматели наши, охотники с оружием, машина полиции подъехала. Случилась заварушка. Мы применили физическую силу, для острастки пришлось открыть огонь — постреляли в воздух.

А как утрясли-то?

С милицией мы только с местной вели дела, чужакам проезда не давали. Сотрудники Службы безопасности Украины (СБУ) до определенного времени все попрятались.

Какова была цель встречи?

С ним проблем не было. Они в то время тоже самооборону поддерживали. Им был нужен порядок, чтоб все оставалось как прежде. Хаос никому, кроме политиков, не нужен был.

Почему?

События в Крыму в то время интересовали нас меньше всего. Вы поймите, у нас же специфический регион. Тут исторически так сложилось, что вся интеллигенция говорит на русском и польском, а остальные — на украинском.

В какой-то момент пути «Хорти» и «Правого сектора» разошлись. Что случилось?

Конечно, резко негативно! Я об этом публично высказывался в интернете, мои мысли по этому поводу можно найти и сегодня. Я резко осудил одесские события.

Кто платил?

Мы организовались в Бердичеве сами. Никто не приезжал и не предлагал нам некую единую программу «Правого сектора». «Хорти» следовала лозунгу «Єдина країна, единая страна!». Он отвечал принципам двуязычного народа, поэтому я его поддерживал.

«Хорти» собрались из болельщиков «Спартака». Не знаю, почему они так звались, фанатам нравилось. Потом уже к названию добавили «Правый сектор».

Если они такие маргиналы, почему же все остальные организации «Правого сектора» размахивали свастиками и использовали русофобские лозунги?

В Киеве один «Правый сектор», на остальной территории Украины — другой. Откуда изначально взялось название «Правый сектор»? Они занимали правый сектор на Майдане, не более. А потом туда пришли представители ультрас киевского «Динамо», которые тоже находятся на правом секторе стадиона.

Дмитрий Ярош — это же кум Александра Наливайченко, бывшего главы СБУ при президенте Викторе Ющенко, крестный отец его детей. Наливайченко создал организацию «Тризуб» и создал Яроша. Это маленькая маргинальная организация с хорошей крышей и эксклюзивной информацией.

Вы подчинялись штабу Яроша?

Вспомните Андрея Билецкого, лидера батальона «Азов». Посмотрите, что он говорил до Евромайдана. Единый славянский союз. Русские, белорусы и украинцы — мы славяне. Это был чистейшей воды славянофил по пропагандируемым взглядам. Как стали платить за русофобию — сразу убрали из списка русских и немного изменили риторику.

Вы и ваши сподвижники по отряду «Хорти» разделяли взгляды «Правого сектора»?

Наверное, всем бы хотелось, чтобы я сказал, что вездесущие американцы и НАТО. Но хватало желающих и среди представителей местного бизнеса, которые думали, что им это будет выгодно, поскольку для их деятельности откроется больше рынков и возможностей на Западе. Ну и при решении сложных внутренних задач автобус с радикалами лишним не будет.

Да и Янукович поддерживал националистов. Его очень впечатлили события после убийства журналиста Георгия Гонгадзе в 2000 году, которые фактически свалили Леонида Кучму с поста президента, и ему не нужны были вот такие гражданские выступления. Нужно, чтобы улица была за «Тризубом».

А вообще радикалы очень полезны для нанесения точечного удара. И неважно, кто они — ультралибералы, ультраправые или ультралевые. До того как Майдан перерос в государственный переворот, он восемь месяцев плясал. Люди приезжали, уезжали, слонялись без толку. Они бы до сих пор там плясали — бессмысленный протест.

Как вы отнеслись к трагедии, случившейся в Доме профсоюзов в Одессе?

В мае из Киева поступило сообщение c просьбой собраться всем областным представителям «Правого сектора» в Житомире. Я приехал туда с моими пацанами, от Яроша прикатил начальник его службы безопасности. На встречу в здание пошли наши делегаты — 18 человек с области, а я остался на улице.

Как в 2014-м относились вы и ваши товарищи по самообороне к событиям в Крыму и в Донбассе?

Ну я же не руководитель. Стоял на улице с друзьями, а в здании неожиданно началась стрельба. Оказалось, они приехали, чтобы предъявить претензию — мол, кто вы такие, какое право имеете называться «Правым сектором», мы вам благословения на то не давали. Видимо, наши пояснили, что оно им не требуется, и те взялись за оружие.

Какую позицию занимал криминалитет в той ситуации?

Поставить над нами свою крышу. Они на микроавтобусах приехали, может, хотели вывезти делегатов и подержать в заложниках. Их же все тогда боялись, никто не возникал против. Но тут не срослось. Мы перекрыли выходы, сказали, что живыми не выпустим. Милиция с нами встала. Переругивались, грозили друг другу. Потом приехал губернатор Житомирской области и вступил в переговоры. В итоге утрясли.

Как в то время складывались отношения с силовиками?

Договорились, что они отпускают людей и сдают оружие. Милиция их задержала. Ну, как задержала — увезли в отдел, а уже оттуда они сами спокойно уехали. Буквально через несколько дней на меня напали и избили битами. Может, и убили бы, но я неплохо сопротивлялся. Пока лежал в больнице, напали на дом, была перестрелка. Но без потерь. После этого я покинул ряды «Хорти».

Какой момент в самообороне Бердичева вы считаете наиболее сложным?

Я остался в областной политике. Был и в организации по содействию люстрации, оставался в совете при губернаторе, входил в коллегию по кадастру. Хватало дел с землей. Житомир же самая перспективная область. У нас там ресурсов... Янтаря столько, что вашей Калининградской области и не снилось! А еще гранит, щебенка, песок и самые большие в Европе запасы титана и ильменита. За них и теперь идет война.

Тогда уже атошники (АТО, антитеррористическая операция украинских сил в Донбассе, сменила в 2018 году название на Операция объединенных сил —прим. «Ленты.ру») начали суетиться пытаться что-то забрать под себя. В янтарный бизнес активно лезли все эти общественно-гражданские отделения добровольческих батальонов. Надо понимать, что «добробаты» вышли из движений. Нормальные добровольцы шли тогда служить в Вооруженные силы Украины, а добровольческие батальоны — это же бандитские военизированные формирования.

За ресурсы началась серьезная схватка. Когда я вмешался, у меня хватало сторонников. В областном совете было шесть моих депутатов, которых мы протолкнули через «Радикальную партию» Олега Ляшко. На базе самообороны в Бердичеве продолжали работать созданные нами структуры, не дававшие развернуться чужакам на нашем янтаре. Потом мы противостояли введению новых тарифов. Не пускали чиновников из Киева.

Что собой представляла самооборона Бердичева?

В 2015 году меня задержала СБУ, причем не наша, а винницкая, чему предшествовал конфликт с местным олигархом Александром Ревегой. Раньше он был депутатом от «Партии регионов», но к тому времени, как водится, находился уже в «Блоке Петра Порошенко». И вот он пообещал, что меня посадит. Поругались мы из-за земли и в целом из-за его попыток ставить своих людей у нас на должности.

Взяли меня в Житомире, причем очень нагло. Рядом со мной кинули пакет, там было две гранаты и запалы от других боезапасов. Как я понимаю, боялись, что я могу их вставить и взорвать.

Меня посадили под домашний арест. Потом выпустили погулять, а я как раз успешно провел выборы для партии Ляшко. Им я помогал, поскольку можно было с минимумом голосов провести в облсовет своих людей. Потом суд приговорил меня к трем годам, и до апелляции я спокойно гулял на свободе. Но решение в итоге оставили в силе. Я вышел из зала суда, сел в машину, уехал в Приднестровье и оттуда вылетел в Россию. Генералы СБУ и местный депутат — это серьезные противники, да и приговор неприятный.

Местные правые были не против того, что к ним вроде как прислали чужого?

Больше некуда было, а Москва мне знакома. И потом, я же в России отсидел, бояться, как думал, нечего. Но, как показало время, напрасно.

«Лента.ру»: В 2014 году вы были одним из руководителей самообороны Бердичева. От кого вы оборонялись?

Признаться, ответа на этот вопрос у меня нет. Я всегда хотел вернуться домой. Там моя семья, мой отец, кроме них у меня ничего не осталось. Полагаю, что после отбытия срока Россия депортирует меня и, скорее всего, я сяду уже в украинскую тюрьму. В отношении меня там возбудили дело за государственную измену. Хотя я никогда не был госслужащим.

Меня удивляет отношение Украины. Меня арестовали на территории России по обвинению в действиях против вашей страны. По идее, Украина должна меня защитить, тем более что в моем приговоре значительная часть обвинений сводится к созданию радикальных группировок на Украине. Но эти же группировки не являются в нашей стране, в отличие от России, запрещенными. Значит, по идее, меня надо защищать?

В общем, я не строю иллюзий, что после перемен во власти, которые обязательно произойдут на Украине в ближайшие годы, для меня что-то изменится. В силовых ведомствах на местах останутся те же люди, а у меня черная анкета. Я удобный, всегда можно на мне заработать политические баллы. Так что поживем — увидим.

Продолжение беседы с Игорем Пирожком и его рассказ о вербовке российской молодежи для создания радикальных группировок читайте на «Ленте.ру» в ближайшие дни.

Беседовал Владимир Седов