«Я была потрясена, увидев их за решеткой»

В Москве по подозрению в торговле детьми от суррогатных матерей арестованы врачи — репродуктологи, акушеры и эмбриологи Тарас Ашитков, Юлиана Иванова, Лилия Панаиоти. Кроме медиков, в СИЗО также помещены сотрудники «Европейского центра суррогатного материнства» и «Росюрконсалтинга». Уголовное дело возбуждено после смерти новорожденного на съемной квартире в Одинцовском районе Подмосковья. Как стало известно, в деле фигурируют программы суррогатного материнства, проводившиеся с 2014 года. Следователи подозревают, что иностранные заказчики приезжали в Россию, чтобы стать родителями не кровных, а генетически чужих детей. Насколько реалистичны предъявленные врачам обвинения и что думают об этом их коллеги — в материале «Ленты.ру».

Катерина Цыбатова, биолог-эмбриолог:

(...) В России суррогатное материнство разрешено законом и имеет четкие показания. По закону иностранные граждане также могут воспользоваться в России программами суррогатного материнства. Например, пациентка из Швеции или Китая, у которой удалена матка, но есть мечта стать матерью, может приехать в Россию и получить желанного и генетически своего ребенка благодаря суррогатной матери. Это очень дорого, но абсолютно легально.

Эмбриологи в клиниках ВРТ [вспомогательных репродуктивных технологий] работают с яйцеклетками, сперматозоидами и эмбрионами и, как правило,необщаются с пациентами,невникают (и не должны вникать) в тонкости юридического сопровождения процедур. Эмбриолог оплодотворяет яйцеклетки в чашке Петри [лабораторный сосуд] или вводит сперматозоид в яйцеклетку с помощью микроманипулятора, проводит биопсию эмбриона, замораживает и размораживает эмбрионы и яйцеклетки. Это очень ответственная работа, требующая высокой квалификации. Задача эмбриолога — получить жизнеспособный, хороший эмбрион, перенос которого в полость матки приведет к наступлению беременности, которая завершится рождением здорового ребенка. При этом ответственность эмбриолога заканчивается после переноса эмбриона в полость женской матки. Эмбриолог не отвечает за токсикозы беременных, семейные ссоры, осложнения родов, а также за поведение ребенка в детском саду.

Репродуктолог в клинике ВРТ консультирует бесплодную пару, подбирает оптимальный вид лечения — и да, если у женщины нет яичников, он может предложить донорскую яйцеклетку, а если нет матки — программу суррогатного материнства. Задача репродуктолога — наступление беременности, в результате которой рождается здоровый ребенок. При этом ответственность репродуктолога также не распространяется на условия проживания ребенка после его рождения, например, на покупку его матерью некачественного пюре или встречу с агрессивной собакой.

И еще один важный момент: клиники ВРТ, как правило, сами не подбирают и не обследуют суррогатных матерей, для этого есть агентства суррогатного материнства. То есть если к репродуктологу в клинику ВРТ приходит условная пациентка без матки, то агентство, с которым у клиники заключен договор, подбирает суррогатную мать. Репродуктолог консультирует пару, эмбриолог получает эмбрионы, далее эмбрионы переносят в полость матки суррогатной матери, ребенок рождается, и его передают биологическим родителям.

Юридическое сопровождение программы суррогатного материнства берет на себя агентство. В чем же виноваты эмбриолог Тарас Ашитков и репродуктолог Юлиана Иванова? Как пишут новостные издания, «в январе 2020 года в квартире в Одинцовском районе нашли четырех младенцев, один из которых был мертвым. Причиной смерти мальчика стал синдром внезапной детской смерти. Следствие заявило, что всех четверых детей родили суррогатные матери для иностранцев; те оформляли документы для вывоза младенцев за рубеж». То есть в результате программ суррогатного материнства, которыми воспользовались иностранные пациенты, родились дети. Родители собирались их забрать. Один из детей погиб в результате синдрома спонтанной младенческой смертности. Это, конечно, трагедия, но, к сожалению, такой синдром существует. И — та-дам! Арестовывают человека, который создал эмбрион, перенос которого привел к рождению данного ребенка, и специалиста, консультировавшего бесплодную пару и осуществившего перенос данного эмбриона.

Это все равно как если бы за то, что пятилетний ребенок провалился в канализационный люк, посадили бы акушера, принявшего роды у его матери.

И еще больнее то, что в результате огрехов в работе агентства суррогатного материнства или, возможно, столкновения каких-то больших интересов страдают невинные профессионалы-трудоголики, честно выполнявшие свою работу. (...)

Оригинал здесь.

Екатерина Померанцева, кандидат биологических наук, заведующая лабораторией «Генетико» (Москва):

Из обвиняемых я знакома с Тарасом и Юлианой, знакома давно и хорошо. Приглашала их на наши конференции и сама выступала с ними на одних мероприятиях, мы бывали друг у друга в гостях, много обсуждали нашу работу и в соцсетях, и в профессиональном круге. Так что я, разумеется, была потрясена, увидев их за решеткой, и желаю им скорейшего возвращения к нормальной жизни.

Для меня эта история началась в июне, когда я увидела в СМИ новость об этих детях и поделилась с коллегами своими мыслями.

А почему клиника ЭКО сама не подключила СМИ, если власти бездействовали и отказывались визы выдавать? Общественные организации?.. Как представители клиники пытались разрешить ситуацию? А то похоже, что они просто ждали, пока карантинные ограничения снимут, и старались не привлекать к себе внимания. То есть не действовали в интересах детей.

Коллеги мне справедливо указали на то, что «клиника ЭКО не сопровождает беременную женщину, этим занимаются агентства (но и у них сейчас выбор между плохим и очень плохим вариантом содержания детей)».

Тогда, наверное, мои вопросы к агентству. Но вопросы те же самые: что они сделали и почему молчали об этой неприемлемой ситуации?

Этот короткий обмен мнениями в значительной степени и определяет мою позицию.

То, что произошло с детьми, действительно плохо, неприемлемо и является нарушением их права быть в семье.

Устройством детей, рожденных суррогатными матерями, занимается агентство суррогатного материнства. Ни эмбриолог, ни репродуктолог этого не делают и не могут делать — они не являются представителями интересов детей, суррогатных мам или биологических родителей.

Поэтому именно с агентства надо спрашивать, что они сделали для того, чтобы помочь детям попасть к родителям, могли ли они сделать больше и почему не сделали больше.

Помимо этого я хочу теперь, с учетом того, как поворачивается дело, как представляют ситуацию в СМИ, высказать еще несколько соображений.

И сурмама, и врач имеют право на оплату своего труда. В некоторых странах запрещено платное сурматеринство. В России оно разрешено.

И еще одна мысль — про то, почему агентство, столкнувшись с проблемами в обеспечении передачи детей в семьи их биологических родителей, не привлекло к их решению органы опеки, государство и СМИ.

Есть вариант, что детей скрывали от внимания общественности, чтобы не привлекать внимания к сомнительным аспектам деятельности агентства. Допускаю такую возможность.

Но допускаю и другую: что при всем желании помочь детям и ожидающим их родителям никто не верил, что участие государства и СМИ будет полезно, а не вредно. И, кстати, это и сейчас непонятно.

Ранее дети были под присмотром двух нянь в квартире впятером. Где они сейчас? Сколько постоянных взрослых рядом с ними? Сколько всего детей там, где их теперь держат? Это точно улучшение условий? Где гуманитарный рейс, который поможет, несмотря на карантин, прилететь родителям за детьми? Где внимание общественности — не к смакованию идеи «продажи детей», а собственно к интересам детей?

Оригинал здесь.

Маргарита Аншина, вице-президент российской Ассоциации репродукции человека, основатель и директор Центра репродукции и генетики «ФертиМед»:

У всех на слуху арест врачей, обвиняемых в торговле людьми. Я бы хотела высказать свою позицию по данному вопросу. Сразу разъясню, что вместо слов «суррогатное материнство» я использую аббревиатуру СМ.

Ставить знак равенства между СМ и торговлей людьми абсурдно. Чтобы сделать ребенка на продажу, не надо прибегать к такому дорогому и сложному методу, как ЭКО+СМ, достаточно просто ввести сперму женщине. Этот способ используют, передавая шприцы со спермой в женские колонии (простите меня за эту подробность — как еще можно объяснить, что это легко и дешево?).

Как раз использование ЭКО+СМ доказывает, что целью данного вида деятельности является не продажа детей, а решение проблемы бесплодия у людей, которые по состоянию здоровья самостоятельно выносить и родить ребенка не могут. У каких-то женщин нет матки, у кого-то из них тяжелое заболевание, нередко онкология и т.д.

Надо отчетливо понимать, что СМ получает деньги не за ребенка, а за услугу по его вынашиванию и родам.

Для генетических родителей стоимость их собственного ребенка включает оплату процедуры ЭКО в клинике, медицинскому учреждению — за ведение беременности и родоразрешение, гонорар СМ, агентству — за поиск СМ, сопровождение беременности и юридическую поддержку на всех этапах. Хочу подчеркнуть, что клиника никогда не участвует ни в каких в отношениях между суррогатной и генетической матерью, получая деньги только за процедуру ЭКО.

Репродуктологи и эмбриологи не имеют отношения к финансовой стороне программ суррогатного материнства. Их дело — получить беременность и здорового ребенка. Почему задержали врачей и эмбриологов?

Суррогатные матери идут на такой способ заработка от крайней нужды, когда бывает нечем кормить собственных детей. Так называемый репродуктивный туризм — дополнительный источник средств к существованию, иногда единственный, для нескольких сотен российских женщин. С другой стороны, иностранцы, покупающие услугу СМ, приезжают как раз из тех стран, где СМ запрещено.

Бесконечные попытки запретить СМ в России со стороны разного рода чиновников и клерикалов, бесстыдно спекулирующих на негативном восприятии таких явлений, как торговля детьми вообще и на органы — в частности, направлены на их политический пиар.

Если они этого добьются, то и россиянам надо будет искать своего родительского счастья за рубежом. Поэтому необходимо защищать интересы пациентов, врачей и главное — детей, которые рискуют остаться без родителей!

Я хочу добавить к написанному, что самое узкое место в законодательстве о СМ — это то, что в справке о рождении ребенка указывается имя суррогатной, а не генетической матери. Если бы это положение в законодательстве было изменено, 95 процентов проблем, связанных с СМ, отпало бы. Это уже сделано в Казахстане, Белоруссии, Грузии и других странах. Исчезла бы криминальная почва для этого варианта ВРТ [вспомогательных репродуктивных технологий].

Оригинал здесь

Ольга Зиновьева, управляющий партнер адвокатской группы «Онегин», член комиссии по этике и праву Российской ассоциации репродукции человека:

После ознакомления с копией постановления о возбуждении уголовного дела стала яснее фабула обвинения (пока — только факты, выводы — в конце).

Первый эпизод: ЭКО в марте 2014 года, рождение ребенка в декабре 2014 года, оформление свидетельства о рождении только через четыре месяца — в апреле 2015 года. Свидетельство оформляется на суррогатную мать и гражданина Филиппин, после чего суррогатная мать вывозит ребенка на территорию Филиппин.

Второй эпизод: январь 2016 года, рождение двух детей в октябре 2016 года, оформление свидетельств снова спустя четыре месяца — в феврале 2017 года, и снова на суррогатную мать и того же гражданина Филиппин, что и в первом эпизоде. После чего в мае 2017 года дети вывозятся суррогатной матерью на территорию Филиппин.

Третий эпизод: июль 2016 года, рождение ребенка в марте 2017 года, свидетельство оформлено на двух других граждан Филиппин. Спустя три месяца ребенок вывезен неустановленными лицами на территорию Филиппин.

Четвертый эпизод: октябрь 2016 года, рождение ребенка в июне 2017 года, оформление свидетельства на тех же граждан Филиппин, что и в третьем эпизоде. Спустя два месяца ребенок вывезен неустановленными лицами на территорию Филиппин.

Пятый эпизод: апрель 2017 года, рождение ребенка в январе 2018 года, оформление свидетельства на тех же граждан Филиппин, что и в третьем и четвертом эпизодах, спустя шесть месяцев ребенок вывезен неустановленными лицами на территорию Филиппин.

Шестой эпизод: июль 2018 года, рождение двух детей в апреле 2019 года, только через три месяца оформление свидетельств на тех же граждан Филиппин, что и в третьем, четвертом и пятом эпизодах. Через четыре месяца (в октябре 2019 года) дети вывезены неустановленными лицами на территорию Филиппин.

Седьмой эпизод: декабрь 2018 года, суррогатная мать на сроке беременности восемь месяцев пересекает границу Филиппин, где происходит рождение ребенка, далее, по мнению следствия, переданного неустановленным лицам.

Восьмой эпизод: тоже декабрь 2018 года, рождение ребенка в августе 2019 года, через месяц — оформление свидетельства на суррогатную мать и гражданина Таиланда. Далее суррогатная мать оформляет новорожденной заграничный паспорт гражданина РФ и составляет у нотариуса «соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно», после чего ребенок вывозится неустановленными лицами на территорию Таиланда.

Девятый эпизод: февраль 2019 года, рождение ребенка в ноябре 2019 года (позднее обнаруженного в арендованной квартире в Одинцове), в январе 2020 года оформляется свидетельство о его рождении, где матерью указывается суррогатная мать, данные об отце отсутствуют.

Десятый эпизод: март 2019 года, рождение двух детей в октябре 2019 года, в декабре 2019 года оформлены свидетельства, где родителями детей указываются те же граждане Филиппин, что и в третьем, четвертом, пятом и шестом эпизодах. Дети помещаются под присмотр в ту же арендованную квартиру в Одинцове, что и в девятом эпизоде, где они были обнаружены.

Одиннадцатый эпизод: апрель 2019 года, рождение ребенка в начале декабря 2019 года, ребенок помещен в ту же квартиру в Одинцове, что и дети в девятом и десятом эпизодах, свидетельство о рождении ребенка не оформлено.

9 января 2020 года около 04 часов наступила смерть новорожденного из одиннадцатого эпизода. По данным судебно-медицинской экспертизы, от интоксикации, развившейся в результате двусторонней нижнедолевой бронхопневмонии.

Все эпизоды объединяют (1) использование донорских ооцитов [незрелая яйцеклетка] и спермы неустановленного лица; (2) одних и тех же фигурантов (Росюрконсалтинг и Европейский центр суррогатного материнства); (3) время от рождения до вывоза из РФ дети находятся «под присмотром нанятого лица в арендованной квартире»; (4) стоимость каждого «эпизода» — от 3,5 миллиона рублей.

В пяти эпизодах фигурируют одни и те же лица, на которых оформляются свидетельства о рождении детей (граждане Филиппин); в четырех эпизодах разрыв между рождением детей и фактическим оформлением свидетельств слишком значительный (до четырех месяцев); в трех эпизодах свидетельство оформляется на суррогатную мать, погибший ребенок вообще никак не оформлен. Восемь первых эпизодов в одной клинике — «Европейский медицинский центр», три последних цикла перемещаются в другую клинику — «Покровские ворота».

А выводы такие.

Вся история не имеет вообще никакого отношения к COVID-ограничениям — перечисленные события происходят хронологически раньше (с марта 2014 года по январь 2020 года), поэтому доводы о невозможности воссоединения детей и их родителей, увы, не выдерживают столкновения с реальностью.

Ни о каком синдроме внезапной смерти или кефалогематоме у погибшего ребенка постановление не упоминает: судя по результатам вскрытия, причиной смерти ребенка является исход двусторонней нижнедолевой бронхопневмонии, которую ребенок переносил на дому.

Многие обстоятельства, изложенные в постановлении, безусловно, требуют проверки как небесспорные. Но все они относятся к этапу, ответственность за который принимают на себя суррогатные агентства и (как видно из мотивировочной части постановления) суррогатные матери.

Дело, конечно, категорически не про врачей — если у лиц, на которых оформлялись свидетельства, отсутствует генетическая связь с детьми, то врачи, допуская такие циклы, действовали в условиях правовой неопределенности. Структура Приказа Минздрава РФ № 107н «О вспомогательных репродуктивных технологиях» такова, что позволяет толковать сочетание суррогатного материнства и донорских эмбрионов как допустимое. При этом судебная и административная практика признает такие циклы (ЭКО+СМ+полное донорство) нарушением Порядка 107н, нередко отказывая бенефициарам таких программ в признании их родительского статуса и признавая клиники виновными в грубом нарушении лицензионных требований (за нарушение Порядка). Однако действия врачей в условиях правовой неопределенности исключают всякий умысел на нарушение. Эмбриолог же вовсе не участвует в клинической работе.

Программы ЭКО, сочетающие суррогатное материнство и использование полностью донорских половых клеток, не являются лечением бесплодия — в суде их называют скрытой формой усыновления, а следствие, как мы видим, считает торговлей людьми. Это в любом случае способ получения ребенка, но никак не лечение бесплодия. Законодателю и регулятору, безусловно, этим нужно заняться до того, как этим займутся правоохранительные органы и суды.

Деятельность суррогатных агентств должна быть урегулирована — наличие прозрачных и понятных механизмов контроля за судьбой детей от рождения их суррогатной матерью до момента фактической передачи генетическим родителям позволило бы предотвратить сложившуюся ситуацию.

Оригинал здесь.

Подготовила Наталья Гранина