Алфавитный беспорядок

Недавно президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев снова поднял тему перехода национального алфавита на латиницу. По его словам, он несколько затянется, так как проводить его нужно без спешки. Процесс этот начал в 2017 году первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, пообещав, что к 2025 году республика перейдет на латинский алфавит. Переход на латиницу подается властями как очередной этап модернизации гуманитарной сферы, призванный окончательно порвать с наследием советских властей. Однако интересно, что те самые власти и начали первые эксперименты со среднеазиатскими алфавитами, к тому же в схожих целях. Подробнее — в материале «Ленты.ру».

Первые попытки латинизации алфавитов для коренных или малочисленных народов проводились еще в конце XIX века в Российской империи. Например, такой проект разработал азербайджанский просветитель Фатали Ахундов. Но приступить к реализации не успели. «Зеленый свет» лингвистическим преобразованиям дали уже большевики.

Уже в первые годы после революции советская власть взяла курс на снижение роли русского языка как единого общегосударственного и так называемую политику коренизации — «взращивание» национального самосознания и новой культурной элиты, усиление роли национальной литературы и местных языков в молодых национальных республиках. Это делалось ради того, чтобы избавиться от наследия царизма, создававшего как раз единое культурно-языковое пространство.

Такая политика требовала и создания общей письменной нормы для всех языков, чтобы упростить коммуникацию между советскими народами. Выбор пал на латинскую графику — в начале 1920-х руководство СССР все еще верило в неизбежность мировой пролетарской революции, так что лингвистические проекты задумывались с заделом на великое будущее. На латиницу планировали перевести даже русский язык.

Еще одна причина насаждения латиницы именно в Средней Азии заключалась в попытке отгородить мусульманские народы (а латинизировались преимущественно их алфавиты) от религии. Это подрывало позиции арабской письменности и связанного с ее распространением мусульманского духовенства. Кроме того, союзный центр пропагандировал удобство использования латинского алфавита в типографском деле и в процессе обучения. В условиях Средней Азии, где многие этнические узбеки, таджики и киргизы проживали в соседнем Афганистане, было также крайне важно провести культурную границу между советской и несоветской частями этих народов.

Идеи реформирования письменности нашли живой отклик у местных элит. Для них это была возможность укрепить свою власть в недавно образованных автономных республиках. Языковая реформа способствовала созданию более четких контуров национальных идентичностей, легитимировала впервые прочерченные границы. Кроме того, в среде местных коммунистов и национальной интеллигенции принятие латинской письменности явственно воспринималось как тренд на европеизацию и модернизацию.

Впрочем, энтузиазм на местах не стоит переоценивать. Решения принимались наверху, просто конкретно в этом случае настроения союзных и республиканских элит совпали. Первым полем для экспериментов с латинской графикой выбрали Кавказ в 1922-1923 годах. Практика показала себя успешной, и опыт начали распространять на Среднюю Азию. С 1927 года латиницу сделали обязательной для чиновников. Особое внимание уделяли развитию типографского дела — печати книг и газет, набранных латинским шрифтом. Полного отказа от арабской письменности планировали добиться к 1930 году.

В туркменской, киргизской и таджикской автономиях латинизация практически не встретила сопротивления. Воспротивились нововведению в Казахстане и Узбекистане, где сформировалась более развитая на тот момент литературная традиция, основанная на арабской графике. «Я против латинизации как меры, навязываемой русификаторами, то есть по существу меры дальнейшей колонизации края, только колонизации "красной"», — говорил нарком просвещения КазАССР Смагул Садвокасов. Однако бунта не произошло: сторонники арабского письма оказались раздроблены между группами, каждая из которых считала свой диалект литературной нормой.

Процесс пошел довольно бодро. У советской власти уже был опыт перевода на латиницу как языков народов Кавказа, так и введения латинской графики в тюркоязычных автономиях РСФСР, таких как Татарстан. Казалось бы, цели успешно достигнуты, перевод школ на латиницу серьезно упростил получение образования. Однако переход на латиницу был, прежде всего, политическим решением. И когда конъюнктура поменялась, все эти процессы оказались свернуты.

К середине 1930-х власти молодых союзных республик бодро рапортовали об успешном введении латинских алфавитов и росте грамотности. Однако для союзного центра концепция давным-давно поменялась. Идея мировой революции ушла вместе с Лениным, Сталин же взялся за построение социализма в одной стране. И без языковых средств тут, разумеется, было не обойтись.

В 1936 году в Москве приступили к разработке плана перевода всех тюркских алфавитов на кириллицу. Объяснение выдвинули следующее: мол, прошлая языковая реформа не выполнила своей главной задачи по унификации всех алфавитов, а вот с кириллицей дело пойдет лучше. Параллельно партийное руководство всячески подчеркивало важную роль русского языка в культурных и образовательных процессах.

Примечательно, что если перевод на латиницу поддерживался инициативой снизу, то новая реформа была продиктована целиком и полностью желаниями союзного центра, ни о какой инициативе снизу речи не было. Хотя, конечно, публично она позиционировалась как исполнение союзными властями пожеланий местных партийных органов. В официальных документах о реформе требовали использовать именно термин «русский алфавит», а не более нейтральный «кириллица».

В итоге реформу провели очень быстро. С 1938 года изучение русского языка в школах национальных республик и автономий стало обязательным. К 1940 году кириллические алфавиты были разработаны и сразу же внедрены. Из-за скорости проведения реформы они оказались еще менее унифицированными, чем латинские, однако на этом никто не заострял внимания. Даже указы Верховных советов о введении кириллической графики в ряде республик были изданы задним числом.

Были, конечно, и позитивные моменты в этой лингвистической неразберихе. Из-за высокой скорости ее введения резко выросли расходы на образование, что позитивно сказалось на школьной системе всего среднеазиатского региона.

После распада СССР в 1991 году в ряде республик начался процесс повторной латинизации — эта графическая система воспринималась как более национальная, уже не имеющая никакой связи с метрополией и ее языком. Элитам нужно было вновь продемонстрировать стремление к модернизации, разрыву с советским прошлым и ослабить доминирующее положение русского языка и его носителей. Первыми этот процесс начали Туркмения и Узбекистан.

В Узбекистане никаких общественных обсуждений также не проводилось. Необходимость введения латинской графики объяснили стремлением к модернизации и противодействием радикальному исламу. При этом власти, разумеется, заявили о запросе широких народных масс на смену алфавита. Финансовое обеспечение реформы как раз таки взяла на себя Турция.

Однако эффект оказался весьма негативным. Для молодежи, получившей образование уже с новой латинской графикой языка, оказался недоступен огромный массив текстов, как русскоязычных, так и иностранных, переведенных в советское время на узбекскую кириллицу. Она, как и русский язык, продолжает использоваться в обиходе, однако это касается преимущественно пожилых граждан страны, получивших образование в советское время. Культурный разрыв с Россией продолжает расти.

Президент Туркмении Сапармурат Ниязов тоже не пытался делать вид, будто существует какой-то общественный запрос на языковые преобразования. На весь процесс латинизации отвели три года. Параллельно с этим специальная комиссия занималась очисткой языка от русских и других иностранных заимствований и поиском их туркменских аналогов.

Параллельно с этим проводилась «коренизация» кадров, владение туркменским стало обязательно для занятия государственных должностей. Это привело к массовой миграции русских, украинцев и белорусов, многие из которых были высококвалифицированными специалистами. Правительство рассчитывало, что их удастся заменить с помощью Турции, привлекая экспатов и воспитывая своих специалистов с помощью турецких образовательных программ. Однако здесь Анкара не проявила особого интереса, в отличие от ситуации в соседнем Узбекистане.

О планах Казахстана перейти на латиницу Нурсултан Назарбаев заявил еще в 2008 году. Переход этот постоянно откладывался и, несмотря на попытки первого президента республики форсировать его в последние годы правления, судя по всему, затянется еще на несколько лет. Но постоянство, с которым в Нур-Султане поднимают эту тему, не оставляет вариантов — переходу быть.

Казахстану приходится действовать гораздо тоньше и аккуратнее, чем соседям: в стране все еще существует довольно крупная русскоязычная община, русский остается языком межнационального общения, востребованным в среде политической элиты и бизнес-элиты. В случае Казахстана переход на латиницу это также не практический, а политический шаг. Руководство республики стремится показать, что выстроило свою независимость, и отдавать суверенитет не намерено.

***

Эксперименты большевиков с алфавитами носили исключительно утилитарный характер. В зависимости от текущих политических задач власти вводили новую графику, не обращая особого внимания на ее удобство для конкретного языка. Однако именно в послевоенный период доминирования кириллической письменности в Средней Азии на национальные языки были переведены многие произведения русской и мировой литературы.

После распада СССР смены графических языковых систем были шагами исключительно политическими — как демонстрация сепарации от советского прошлого. России с помощью «мягкой силы» сейчас крайне важно способствовать сохранению в регионе кириллических алфавитов. Культурная близость со Средней Азией важна не только в разрезе экономических и геополитических факторов.

Около 40 процентов приезжающих в Россию мигрантов — это выходцы из Средней Азии. По мере углубления культурного разрыва между молодежью российской и молодежью среднеазиатской, которая продолжит ездить сюда на заработки, социальное напряжение будет нарастать. И очень важно не допустить его перехода в стадию экстремизма.

Дмитрий Плотников