«Говорят, что это песня шахидки»

В 2017 году вся Россия узнала о дуэте татарской поэтессы Айгель Гайсиной и петербургского электронного музыканта Ильи Барамии — группа выпустила клип на хитовую песню «Татарин» и выступила в эфире «Вечернего Урганта», с тех пор собрав более 56 миллионов просмотров и отметившись практически на всех крупных фестивалях страны. После дебютного альбома «1190» искусно маневрирующие между EDM, хип-хопом и даже шансоном участники АИГЕЛ запомнились слушателям мрачной тюремной лирикой, а на третьей пластинке «ЭДЕМ» нарисовали безрадостный образ небольшого российского городка. Недавно у группы также вышел резонансный клип You're Born. «Лента.ру» пообщалась с находящимися в разных городах музыкантами и узнала, что они думают о своей внезапной популярности, переезде из России и, конечно же, охватившей мир пандемии.

Но ты говорила, что можешь писать, когда в жизни нет гармонии. Такая тревожная ситуация не вдохновляет на творчество?

Илья:Это все режиссер Анджей Гавриш. Я ему послал альбом еще до выхода, и ему понравилась эта песня. Он сказал, что хочет на это что-то сочинить, и прислал сценарии, штук шесть. И вот последний прямо срезонировал. Предыдущие были красивые и интересные, но не очень вязались с музыкой, а этот совпал хорошо.

Айгель:В основном мы не придумываем визуалы. Кто-то приходит к нам с идеей, и мы говорим либо «да, кайф, давайте придумаем, как это сделать», либо объясняем, что нам не нравится. Но Анджей — такой человек, что у него все сценарии были офигительные. Но в случае с You're Born все совпало мистическим образом с ситуацией.

Как вся эта ситуация повлияет на музыку в России?

Как на вашей деятельности отразилась пандемия?

Айгель:У нас просто есть музыка для каждого сегмента очень разных людей, которые нас слушают. Для тех, кто любит что-то сложное, у нас есть трек из последнего альбома «Оно выделяло тепло». На него вышел клип — он был не особо просматриваемый, но вызвал большой отклик. Что касается широкой публики, которая вообще о нас почти ничего не знает, то для них мы — это «Татарин», конечно.

Илья:В общем мы отучили людей. Когда они приходят к нам на выступление, они не ждут, что будет «Татарин» и все остальное. Они слушают концерт.

Айгель:Ну да. На концерт именно наши слушатели приходят. Случайные люди, которым нужен только «Татарин», приходили в первый год — там была очень разношерстная публика, совсем безумные сочетания.

В последнем альбоме вы рисуете этакий портрет мрачного небольшого российского городка. Почему появился именно этот образ?

Айгель:Моменты, когда меня узнают, для меня всегда стресс. Слава богу, это происходит не так часто, чтобы я совсем ушла со сцены. Для меня это какая-то тяжелая тема. Мне до сих пор не очень все это нравится. Но меня радует то состояние, в котором мы пребываем: это все-таки не попса-попса, а андеграунд, про который знают чуть больше людей. Есть какая-то свобода. Но еще раздражает чувство, что ты с кем-то общаешься, ты его не знаешь, а он тебя знает. И состояние какое-то получается, что вы в неравных условиях. Но если бы ты была Димой Биланом, ты бы просто была параноиком, потому что про тебя точно все знают. Но все равно то, что у нас есть свобода, то, что мы можем делать то, что хотим, и мы не заложники каких-то там ожиданий и не находимся в плену своих слушателей, это классно. Илья, мне не хочется быть еще более популярными (смеется).

Илья:От тебя это не очень зависит. Лично я как работал, так и работаю. Это интересный для меня проект, и интересно, как он развивается и что будет дальше. У нас прямо много планов странных, которые неизвестно к чему приведут. У нас будет татарский альбом, например. Скоро выйдет клип, который тоже очень неоднозначный (речь об опубликованном 10 апреля видео на песню «Две недели» —прим. «Ленты.ру»).

Илья, ты говорил, что даешь сыну слушать песни АИГЕЛ, а Айгель в одном из интервью упоминала, что наоборот не показывает дочери ваше творчество. Вы пытаетесь детей как-то ограждать от искусства, до которого они не доросли?

Айгель:Вообще планов насчет языка никогда нет. Просто когда слушаешь трек, начинаешь думать, какой язык туда ляжет. А так чтобы выполнить план по английским песням, то такого нет. На английском мы никогда не планировали песни писать, потому что, во-первых, мы достаточно текстоцентричная группа, и хочется, чтобы в России нас понимали. Во-вторых, на английском я ничего особенно классного не напишу, потому что глубина знания языка не позволяет сделать что-то такое, что войдет в историю английской литературы. Я стараюсь делать то, что я умею делать классно. На английском я могу писать простые ненавязчивые тексты, если мне не хочется перекрывать музыку. В You’re Born музыка крутая, и мне хотелось, чтобы я не встала и не заслонила ее.

От чего же они там зеленеют?

Айгель:Я интересовалась подобной музыкой, но я слушала пачками кучу всякого, даже названия не скажу. Я любила всегда что-то нишевое, странное и максимально непонятное. Илья удивлялся, что это вообще такое и откуда. Он, который все слушал, он ничего из этого не слышал. Во времена, когда еще музыку на дисках друг другу перекидывали, у меня копились очень странные записи. И «Елочные игрушки» каким-то таким же способом у меня оказались.

Айгель раньше говорила о желании переехать из России. Какие мысли сейчас у вас обоих по этому поводу?

Айгель:Вообще не совпал. Я же собиралась делать аудиоспектакль. Но я и сама писала электронную музыку, как умела, во FruityLoops тыкала и сочиняла. И сотрудничала с какими-то продюсерами, с которыми в интернете знакомилась. То есть у меня был опыт музыкального сотрудничества, когда я пишу песни, а мне помогают, музыку придумывают. Но с Ильей у меня был конкретный план — не песни писать, а аудиоспектакль. Но в итоге получились песни, причем в таком жанре, в котором даже я вообще не представляла, что способна работать. Получилось что-то совершенно удивительное для всех. Потому что Илья хотел, чтобы я делала рэпчик, а я не умею делать рэпчик так, как его делают нормальные люди, поэтому когда он услышал мои первые попытки, то сказал: «Блин, что это такое?»

А с какими самыми безумными интерпретациями своих треков вы сталкивались?

Илья:По текстам я понял, что там все хорошо и грамотно сделано, не придраться. Дальше уже, конечно, интересовала форма, в которую это можно облечь, которая будет свежей, новой и отзовется в слушателях. Да, поначалу приходилось преодолевать какое-то сопротивление, потому что это был слишком странный материал на слишком странную тему, и мы поэтому долго не могли найти издателя. В итоге мы издали альбом сами.

Илья, а тебя почему заинтересовали мрачные и связанные с тюремной тематикой тексты, которые прислала Айгель? Или тебя больше интересовала форма, а не смысловая составляющая?

Айгель:У нас в последнем альбоме есть песня «Только не земля» про то, как в самолете летит девушка мимо бога. И кто-то в комментариях у нас в группе написал, что это песня шахидки. И если читаешь текст, держа в уме, что это песня шахидки, там все сходится, хотя я про это не писала. И из-за того, что этот образ шахидки достаточно сильный и страшный, для меня это была очень неожиданная интерпретация, потому что она прямо ложится. Бывает и так, что люди какой-то бред несут, а тут логически все совпадает. Это было жуткое впечатление.

Результат вашего сотрудничества в итоге совпал с твоими ожиданиями?

Айгель:Я патриот, я не могу уехать из России, потому что я люблю свою страну, как бы пафосно это ни звучало. Не хочу уезжать, даже несмотря на то, что было бы классно воспитывать ребенка в какой-нибудь стране с офигенным образованием, свободной обстановкой и хорошим климатом. Просто нет, не хочу уезжать. Единственное — я хочу уехать из Набережных Челнов, потому что долго тут проторчала, с 2013 года, и только сейчас думаю: «Да сколько можно?» Каждый день хочу уехать в новый город. Наверное, Москва или Питер, потому что в Питере Илья, и будет классно с ним что-то вместе делать, но в Питере дети зеленые. Илья вот говорит, что у него зеленый ребенок, а я не хочу, чтобы мой ребенок тоже был зеленый (смеется).

Айгель, ты не раз говорила, что изначально захотела сотрудничать с Ильей, потому что тебя заинтересовало то, что он делал в составе проекта «Елочные игрушки». Насколько ты вообще была погружена в электронную музыку до появления группы АИГЕЛ?

Айгель:Я не знаю, от влажности.

Илья:Надо обязательно ребенка вывозить надолго на юг, чтобы он был нормального цвета.

Айгель:Вот у Ильи ребенок летом в Анапе живет и там становится ребенком цвета ребенка. Просто есть какой-то стереотип про Питер, хотя я, как ни приеду, там солнышко. Но мне все-таки ближе Москва — она вся такая азиатская, похожая на меня.

Илья:Сейчас все-таки границы открыты — ты едешь куда хочешь. Почему обязательно надо навсегда уезжать? Нравится тебе там-то — взял и поехал. Мой дом — это моя студия. Сейчас я перевез ее в квартиру. Соседи все разъехались по дачам, поэтому я могу фигачить новый материал, чем и занимаюсь.

К слову о языке. You’re Born — ваша первая песня на английском. Планируете ли вы еще англоязычные песни?

Илья:Я считаю, то, что мы делаем, и то, чем я занимался до этого, — это хорошая и качественная информация, правильная вещь, за которую я отвечаю перед ним. Я считаю, что у меня в квартире хороший музыкальный фон, пусть он в этом и растет.

Айгель:Раньше у меня в принципе была такая тема, что я своей музыкой с семьей не делилась. Но сейчас уже мне приходится репетировать перед дочкой, она по-любому все это слышит и наизусть знает. Мне понравилась одна точка зрения на эту тему: ребенка надо ограждать от контента, который ему не по возрасту, не потому что там какая-то похабщина или мат, а потому что есть, допустим, фильмы, которые, если слишком рано ребенку покажешь, ты просто у него их украдешь. Он бы понял его глубоко, когда дорастет, но так как в детстве посмотрел, он уже получил какое-то восприятие, и оно осталось. И ты просто украл у него классное произведение искусства, потому что тупо слишком рано его показал. Например, я любила Янку Дягилеву в 14 лет, и сейчас мне 30 с лишним, я все эти строчки знаю наизусть, но осознаю, что я тогда вообще ничего не понимала. Я прокручивала их у себя в голове и только сейчас до них дошла.

Илья:В музыке же не только текст доходит. Это эмоциональное состояние, а не просто слова.

Айгель:Моя дочь наши самые попсовые песни любит. Детектор хитов. Дети прямо чуют.

Можно сказать, что за последние три года вы привыкли к популярности?

Айгель:Да вот я сижу в этом мрачном российском городке прямо сейчас. Ну и когда постоянно летишь в самолете куда-то, начинаешь рефлексировать о вещах, на которые в обычной жизни просто нет времени. А там ты начинаешь думать о будущем, потом о настоящем, потом, когда уже все это передумал, все глубже и глубже погружаешься в прошлое с каждым полетом. Видимо, следующий альбом будет о том, что было до моего рождения, потому что я уже все додумала до этого момента. И еще когда летишь, думаешь о том, как вернешься домой, анализируешь, а какой он, этот твой дом. И рассказываешь о нем так, как я рассказала в нашем третьем альбоме.

Илья:А я в пригороде Питера живу, в Ломоносове, и это очень красивый город. Но с тематикой этой я сталкивался, я 90-е пережил, чего уж тут.

Можно ли сказать, что этой работой вам наконец удалось перебить успех вашего главного хита «Татарин»?

Илья:У нас отменилось вообще все, что возможно, и мы пребываем в небольшом шоке и не знаем, когда все это закончится. Надеемся, что хотя бы в этом году.

Айгель:У меня формально ничего не поменялось, потому что я всегда делаю музыку дома, но из-за самоизоляции у ребенка вместо школы я. И получается, что я на самом деле нифига не делаю. Илья ждет трек, а я не могу, у меня нет времени. Я стала учителем, домохозяйкой, поварихой в одном лице. У нас был шанс сделать концерт на онлайн-платформе STAY, но мы в разных городах, поэтому не получается. Один косяк с интернетом, и все посыплется. Единственное, что мы можем делать, это новый материал, когда дети спят.

«Лента.ру»: В марте у вас вышел клип You're Born, который вызвал бурный отклик из-за того, что в нем нашли параллели с нынешней политической ситуацией в России, хотя, как я понимаю, это получилось непреднамеренно. Расскажите, кому принадлежит идея клипа?

Айгель:У меня сейчас на самом деле ступор. Меня ситуация не вдохновляет ни на что. Она может вдохновлять разве что на песенки, как у Слепакова, на какие-то юмористические штуки.

Илья:Ну то есть это какая-то слишком примитивная херня, которая не вдохновляет.

Айгель:Возможно, люди в России, которые уже начали приучаться к стримингу и к тому, чтобы покупать музло, начнут беситься что-то качать, плюнут, купят, увидят, как это удобно, и научатся платить за контент. Поймут, что можно было давно это делать и всем бы было от этого хорошо, музыкантам в том числе.

Илья:Я надеюсь, что это послужит толчком к объединению людей. Все равны перед одним и тем же. Ты больше чувствуешь людей, делишься опытом и стараешься помочь. С индустрией, в принципе, ничего не произойдет. Все пройдет и восстановится.

Айгель:Люди реально перед лицом такого перестали драться из-за пустяков и попытались объединиться. Это так прикольно. Вся планета объединилась против наноразмеров штуки, которая пролетает даже сквозь маску. Вот я сейчас поняла, что это настоящая поэзия.

Беседовала Марина Погосян