Нация на костях

По традиции в конце ноября Украина почтила память жертв голодомора. В этот день страна погружается в глубокий траур: государственные флаги приспущены, развлекательные мероприятия отменены, люди выходят на улицу и зажигают поминальные свечи. Десятилетиями украинские историки и политики убеждают своих граждан в том, что голод 1930-х годов был сознательным и циничным актом уничтожения национальной интеллигенции и крестьянства. О том, что эта трагедия затронула не только Украину, но и миллионы советских граждан в других республиках, исследователи умалчивают. Какие цели преследуют украинские власти, искажая исторические факты, и кто получает от этого выгоду — выясняла «Лента.ру».

Национализация и мифологизация истории были выбраны основным инструментом конструирования украинской идентичности с конца XIX века. Достаточно вспомнить Михаила Грушевского с его концепцией, согласно которой Украина является прямой наследницей Киевской Руси. В постсоветский период тренд на мифологизацию истории только укрепился. При поддержке государства украинские ученые создавали свою национальную версию истории, прежде всего пытаясь отделить ее не только от советского, но и от имперского прошлого.

Современная Россия в этой концепции стала наследницей Советского Союза и Российской империи — «колонизаторов» Украины, уничтожавших ее самобытность, мешавших ей двигаться на Запад с его демократией и экономическими свободами. Киев быстро и органично вошел в роль жертвы коммунистического режима. С помощью этого современные власти могли полностью отмежеваться от спорных решений советской эпохи, например, от политики коренизации — насильственной украинизации элит. И, что самое важное, найти виновного в сегодняшних проблемах страны.

Главной трагедией украинского народа в советский период был выбран не период Второй мировой войны и немецкой оккупации, а голод 1930-х годов. По разным оценкам, в тот период в СССР погибли от 3,5 миллиона до 10 миллионов человек. Но в независимой Украине эти трагические события стали рассматривать как намеренный геноцид, прежде всего против крестьянства и интеллигенции, и назвали голодомором.

Согласно выводам Института российской истории РАН, голод стал следствием непродуманной политики насильственной коллективизации на всей территории СССР. При этом материалы переписей 1926 и 1937 годов свидетельствуют о том, что некоторые республики Союза пострадали от этого бедствия куда сильнее, чем Украинская ССР. Так, население Украины уменьшилось на 20,5 процента, Казахстана — на 30,9, убыль населения в российском Поволжье составила 23 процента.

Однако историки новой Украины предпочли игнорировать эти данные и присвоить себе общую беду. Голодомор начал широко обсуждаться в стране в конце 1980-х годов на волне нарастающей критики коммунистического строя. Эта тема сыграла большую роль в легитимизации выхода Украины из состава СССР и активно использовалась в пропагандистских целях. В частности, перед референдумом о независимости по телевидению крутили документальный фильм о голоде 1930-х, созданный на общественные деньги.

Огромную роль в формировании представлений о голодоморе как о намеренном уничтожении украинцев сыграла украинская диаспора за рубежом. Стараниями организации «Американцы в защиту прав человека на Украине» в 1985 году в США была создана парламентская комиссия по исследованию обстоятельств голода в 1930-х. В 1988 году «Всемирный конгресс свободных украинцев» добился создания международной юридической комиссии, которая признала политику коллективизации, раскулачивание и голод действиями советской власти, направленными на геноцид украинцев и подавление украинского национализма. Кроме того, украинские организации спонсировали проведение мемориальных выставок и акций в городах и селах, наиболее пострадавших от голода.

Постепенно к распространению информации о голодоморе подключились и внутриукраинские общественные организации. Среди них были движение «Рух», Союз писателей Украины и многие другие. При содействии общества «Мемориал» в регионах Украины проходили конференции на тему тех событий, где не только рассказывали о голоде, но и собирали воспоминания, опрашивая непосредственных свидетелей событий. На основе этих данных в 1991 году выпустили книгу «33-й. Голод. Народная книга-мемориал».

Для первого президента Украины Леонида Кравчука крайне важно было укрепиться на своем посту, и на волне национализма проще всего это было сделать через отрицание советского наследия. К тому же это помогало отвлечь население от серьезных экономических проблем. Тема голодомора пришлась очень кстати.

Кравчук поддержал увековечивание событий 1930-х годов на государственном уровне. В 1993-м он издал указ «О мероприятиях в связи с 60-летием Голодомора на Украине», министерство иностранных дел проводило активную работу по введению информации о голоде в календарь памятных дат ЮНЕСКО. В том же 1993-м президент принял участие в международной конференции, посвященной голодомору, где прямо заявил, что голод был напрямую инициирован Москвой с целью геноцида украинцев.

Главе государства в его работе помогали националисты. В частности, «Ассоциация исследователей голода-геноцида» требовала создать парламентскую комиссию для расследования обстоятельств трагедии. Бывший диссидент Левко Лукьяненко требовал судить «причастных к организации голода» коммунистических чиновников в международном суде в Гааге. Спикер Верховной Рады Николай Жулинский также пытался провести парламентские слушания на тему голода, но ему не удалось: в парламенте Украины тогда превалировало левое большинство, многие депутаты сохранили свои посты еще с советских времен и были лояльны к СССР. Кроме того, активное продвижение темы голода встретило сопротивление и у региональных властей на юго-востоке страны, всегда занимавших пророссийскую позицию.

Разразившийся в стране социально-экономический кризис временно отодвинул тему голода на второй план. В 1993 году население куда больше заботила гиперинфляция, рост безработицы и закрытие производств, нежели вопросы истории. Впрочем, при Кравчуке эта тема окончательно закрепилась в академическом и правовом поле Украины и стала одной из основных в политике идентичности.

Второй президент Украины Леонид Кучма использовал тему голодомора достаточно осторожно, в основном в период политических противостояний с националистическими и прозападными силами. Перед парламентскими выборами 1998 года он издал указ о проведении памятных мероприятий в связи с 65-летием событий 1930-х, а также установил День памяти жертв. В 2002 году в разгар антипрезидентских акций «Восстань, Украина» Кучма также инициировал проведение памятных мероприятий и продвигал идею возвести в Киеве мемориал жертвам голодомора и политических репрессий. В итоге этот его указ не был выполнен. Год спустя, в 2003-м, сторонники Кучмы в Верховной Раде смогли перехватить инициативу у оппозиции и выступили с предложением проведения парламентских слушаний на тему голода, которые пытались организовать при Кравчуке.

На этих слушаниях вице-премьер Дмитрий Табачник назвал голодомор огромной демографической и социальной катастрофой, до сих пор отражающейся на украинском обществе, мешающей экономическому развитию и становлению демократии. Через три месяца Рада провела специальное заседание, где утвердила текст специального обращения к нации. В нем голод назывался сталинским геноцидом против украинцев и одним из крупнейших актов геноцида в истории, а также содержал призывы к мировому сообществу о признании этой исторической трактовки.

На Украине к началу 2000-х годов представление о голодоморе как о намеренном геноциде окончательно закрепилось на государственном уровне. Это не заслуга политиков — напротив, их политика памяти в тот период была достаточно непоследовательна. Дело в том, что тема уничтожения украинского народа была созвучна растущему национальному самосознанию, и там, где недорабатывало государство, инициативу подхватывало общество.

Наиболее активно использовал геноцид в политике памяти и идентичности третий президент Виктор Ющенко. Главной целью его политики было преодоление раскола в украинском обществе после политического кризиса 2004 года, который привел к «оранжевой революции». Все устремления украинского лидера в этом направлении активно поддерживали организации националистов и диаспора.

Ющенко издал новый указ об увековечивании памяти жертв голодомора. Он предполагал материальную помощь тем, кто пережил голод, организацию сбора материалов для Национальной книги памяти жертв, получение правовой оценки голода как геноцида от международного сообщества. Также планировалось выделять средства на установку памятников жертвам голода и выделение грантов занимающимся исследованием тех событий. Кроме того, был создан Институт национальной памяти.

В 2006 году Ющенко предложил законопроект, который признавал голод актом геноцида, а за его отрицание вводилась административная ответственность. Однако против принятия документа резко выступило оппозиционное большинство в парламенте во главе с Виктором Януковичем. На фоне опасений обострения отношений с Россией был принят компромиссный вариант закона, где события 1930-х признавались геноцидом, но не только украинского народа, а в целом граждан СССР, а положение о наказании за его отрицание отсутствовало.

Однако президент не собирался менять курс. В 2007 году он предложил альтернативный законопроект, уравнивающий голодомор с холокостом и вводивший уголовную ответственность за их отрицание. Несмотря на поддержку «Блока Юлии Тимошенко», законопроект вновь провалился в парламенте. Его удалось принять только после новых парламентских выборов, когда сторонники Ющенко сформировали устойчивое большинство в Раде, но в измененном варианте. Статья за отрицание геноцида появилась, но упоминаний холокоста и голодомора в ней не было.

Законодательными инициативами президент Украины не ограничивался. В 2007-2008 годах он провел крупную идеологическую кампанию, адресатами которой были не только граждане его страны, но и международное сообщество. 2008 год был объявлен Годом памяти жертв голодомора, параллельно с этим шла кампания «Украина помнит — мир признает». В ее рамках проводились крупные общенациональные мемориальные акции, такие как «Зажги свечу» и «Негасимая свеча». Монумент «Свеча памяти» был установлен на территории созданного при Ющенко музея памяти жертв голодомора. Государство продолжило финансировать исследования голода и проведение митингов, выставок, конкурсов школьных и студенческих работ.

Ющенко заводил тему голодомора практически в каждой своей международной поездке, включая выступления в Конгрессе США и Европарламенте. При МИД Украины была создана специальная рабочая группа, задачей которой стало распространение информации о голодоморе на международном уровне через украинские посольства, в чем МИДу помогала диаспора. В результате парламенты 13 стран, включая США, Канаду, Италию, Польшу и Венгрию признали голодомор геноцидом украинцев. Однако Парламентская ассамблея ОБСЕ и Европарламент отказались квалифицировать голод 1930-х как сознательное истребление.

Пришедший на смену Ющенко Янукович в 2010 году в первую очередь попытался дистанцироваться от исторической концепции своего предшественника. Он лишил официального статуса Институт национальной памяти, с разделов о голодоморе на сайтах государственных органов начали исчезать формулировки, возлагающие ответственность на Россию как наследницу СССР. На очередном заседании ПАСЕ Янукович заявил, что голод был общей трагедий советского народа, а не геноцидом украинцев. Памятные мероприятия, которые проводились в этот период, были организованы за счет общественников.

Однако в целом политика памяти в период его правления оставалась довольно пассивной. Янукович пытался лавировать между пророссийским юго-востоком и националистическим западом, что в итоге привело к Евромайдану и госперевороту. Кроме того, нельзя забывать, что четвертый президент Украины возглавлял страну всего четыре года, тогда как историческая концепция голода 1930-х годов как геноцида навязывалась жителям страны почти три десятка лет до этого, и на ней выросло не одно поколение молодых украинцев. Поэтому новые власти страны принялись эксплуатировать тему голодомора с удвоенной силой.

В президентство Петра Порошенко Украина потеряла Крым и практически лишилась Донбасса. Поэтому демонизация России как многовекового угнетателя страны вновь стала базой для формирования национальной украинской идентичности. Новаторство Порошенко в политизации темы голода 1930-х годов заключалось в том, что он начал увязывать эти события с текущей ситуацией. Он приравнял события середины XX века к войне в Донбассе и высказал идею, что Россия всегда пыталась уничтожить Украину и менялись лишь методы.

Данный курс немедленно был закреплен на законодательном уровне, и на этот раз успешно. Порошенко издал специальный указ, обязывающий украинскую академию наук изучать обстоятельства голода, а главное, заниматься поиском лиц, причастных к организации голодомора. Кроме того, он предусматривал выделение бюджетных средств на общественные инициативы, связанные с увековечиванием памяти жертв тех событий. Так же, как Кравчук и Кучма, пятый президент Украины смог объяснить текущие проблемы страны голодомором и борьбой с деструктивным наследием советской власти. Но, в отличие от своих предшественников, Порошенко имел полностью лояльный парламент и правительство.

В 2016 году Верховная Рада вновь обратилась к международному сообществу с требованием признать голод геноцидом украинцев, однако акценты в этой просьбе, опять же, были смещены в сторону текущей политической ситуации. Авторы документа называли признание геноцида помощью Украине в борьбе с «агрессией сталинских последователей из Кремля». Не гнушался Порошенко и лично просить западных лидеров встать на его сторону, и в 2017 году он получил первого союзника в лице Португалии.

Исследователь украинской политики идентичности Артемий Плеханов объяснял это курсом на интеграцию с ЕС. По его мнению, в период президентства Януковича Украина стремилась нормализовать отношения с Россией, и государственная политика памяти и идентичности была направлена на поиск общего в истории Украины и России, тогда как евроатлантические устремления привели к попыткам максимально дистанцироваться от общего прошлого.

Многолетняя эксплуатация темы голодомора помогала властям объяснить практически все кризисы в истории страны. Тяжелым советским наследием и демографическими потерями в результате геноцида оправдывали и тяжелую социально-экономическую ситуацию, и нежелание жителей юго-востока страны быть частью украинского национального проекта.

Политики успешно создали для Украины образ жертвы, которая сначала страдала от имперской власти Петербурга, а потом от имперской власти Москвы. Это позволило им отмежевать украинский национальный проект от общерусского, несмотря на всю этническую и культурно-историческую общность. Вот только в создании успешного государства плохим подспорьем видится национальная политика, которая вместо образа победителя, преодолевшего все испытания, эксплуатирует образ жертвы.

Дмитрий Плотников