«Смерть диктатору!»

Площадь древнего города Шираза охвачена едким дымом, люди разбегаются, озираясь вокруг. Несколько человек склонились над телом лежащего на земле мужчины в темных джинсах и синей майке. Он уже не дышит. Женщины рыдают, мужчины разгневаны: «Они убили его!» Так в Иране проходят протесты, уже охватившие почти всю страну. «Лента.ру» разбиралась, почему в республике начались демонстрации, кто пытается в них вмешаться и к чему это может привести.

«Смерть! Смерть! Смерть диктатору!» — такие лозунги толпы людей скандируют более чем в 20 городах Ирана. Повсюду разрушена государственная и частная инфраструктура, горят жилые дома, банки, автозаправочные станции. В Мериване пожарные машины пытаются потушить охваченный огнем многоквартирный дом — впрочем, он уже почти сгорел дотла. В Шахрияре люди тащат кричащего человека в голубых брюках. На левой голени повязан красный шарф, с него обильно течет кровь...

По данным властей, в общей сложности погибли 12 протестующих и сотрудников сил безопасности страны, 600 человек арестованы. Правозащитники из Amnesty International же насчитали как минимум 106 убитых. При этом проправительственные СМИ отмечают, что жертвой стал только один полицейский.

На фоне происходящего Корпус стражей исламской революции (КСИР — элитное подразделение иранской армии) заявил, что страна понесла большой ущерб, и пригрозил расправиться с протестующими, если волнения не прекратятся. После этого власти сообщили, что демонстранты успокаиваются и уже через пару дней все совсем утихнет.

А на следующий день протестующие стали жечь портреты аятоллы Али Хаменеи.

Поводом для протестов стало введение новых квот на бензин и резкое повышение цен. 15 ноября правительство распорядилось увеличить стоимость топлива в два раза: теперь литр стоит 15 тысяч иранских риалов (0,2 доллара). Автомобилисты могут закупать по этой цене не более 60 литров в месяц, а сверх квоты бензин продается по 30 тысяч. Правительство заявило, что доходы от повышения цен пойдут на субсидии для 18 миллионов иранских семей.

После начала протестов власти немного смягчили позицию. 18 ноября было объявлено о дополнительных выплатах самым бедным слоям населения, сильнее всего пострадавшим от повышения цен. Им пообещали выделить до 2 миллионов риалов (18 долларов) в первую неделю, дальше субсидии должны стать ежемесячными. Тем не менее на общие настроения граждан это не повлияло, и протесты продолжились.

Корни недовольства лежат глубже: в Иране уже долгие годы тяжелая экономическая ситуация. Согласно исследованиям, в 2016 году до 40 процентов жителей некоторых провинций жили за чертой бедности. Но даже тогда экономическая ситуация в стране была лучше, чем двумя годами позже.

Проблема прежде всего в нефтяном проклятии — черное золото является основой иранской экономики, поэтому любые колебания цен серьезно влияют на страну. Серьезной проблемой стало введение санкций США в мае 2018 года: Вашингтон установил полное эмбарго на экспорт иранской нефти после того, как американцы в одностороннем порядке объявили о выходе из Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД) — соглашения по иранской ядерной программе.

В результате рост ВВП Ирана в 2018 году снизился до 3,8 процента. Эксперты прогнозируют и дальнейшее снижение: к 2021 году рост ВВП может сократиться в два раза. Американские специалисты заявили, что из-за санкций Исламская Республика потеряла до 50 миллиардов долларов.

Еще одна серьезнейшая проблема страны — высокий уровень безработицы среди молодежи, который в 2019 году достиг 28 процентов. В целом иранцы испытывают большое экономическое давление из-за санкций, и для многих повышение цен стало последней каплей.

Впрочем, протесты, связанные с тяжелой экономической ситуацией, для страны не в новинку: Иран переживал подобное на рубеже 2017-2018 годов. Тогда люди вышли на улицы со схожими лозунгами, требуя разобраться с внутренними делами, а уже потом концентрироваться на внешней политике.

Похожие настроения наблюдаются и сегодня. Люди недовольны тем, что режим Хаменеи тратит деньги на спонсирование внешних кампаний и укрепление своего влияния на Ближнем Востоке; постепенно требования реформ перешли в обвинения в адрес аятоллы — его призывают подать в отставку. «Не Газе и не Ливану — я жертвую свою жизнь Ирану», — такие лозунги слышны с самого начала протестов.

Наблюдая за ухудшающейся экономической ситуацией, Вашингтон ухмылялся: «иранские марионетки» вроде «Хезболлы» страдают от сокращения финансирования. Это не преувеличение — шиитское движение действительно объявляло о начале краудфандинговой кампании — предлагало помочь исламской революции материально. За месяц удалось собрать два миллиона долларов.

Но даже такой суммы было недостаточно, чтобы распространить исламскую революцию по миру. Специалисты утверждают, что некоторые группы внутри КСИР осуществляют крупномасштабную контрабанду нефти в соседние Ирак и Сирию — тоже своеобразный способ экспорта революции. Такие заявления сложно проверить, ведь операции КСИР засекречены (особенно те, что связаны с контрабандой нефти), однако настроения людей указывают на то, что эти утверждения близки к правде.

Экспорт взглядов, ради которого Тегеран продолжает бороться против Вашингтона и насаждать своих людей в правительствах и армиях других стран, не устраивает иранцев. Им хватило своей исламской революции, произошедшей 40 лет назад, — тогда прошлый аятолла Имам Хомейни пообещал, что экономическая ситуация в стране наладится, если иранцы пойдут за ним. Теперь люди на улицах кричат, что долги пора возвращать.

Американские журналисты, освещавшие предыдущие протесты и наблюдающие за Ираном сейчас, в один голос твердят: эта революция будет последней для режима Хаменеи.

Последняя смена власти произошла в 1979 году. Протесты длились целый год, люди требовали экономических реформ. Тогда ситуация в Иране действительно была хуже некуда: вечные проблемы с продовольствием, правительство занималось развитием городов, забыв о деревнях, — безземельные крестьяне вынуждены были мигрировать, однако не могли найти работу даже в крупных центрах.

Демонстранты настаивали и на отставке шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Он правил страной единолично, не прислушиваясь ни к правительству, ни тем более к народу; запретил оппозиционные партии и жестоко подавлял все протесты. Шаха не спасли ни американские советники, приведшие его к власти, ни репрессивный аппарат. Он был вынужден бежать.

Протестующие упразднили монархию и создали новую администрацию, во главе которой встал аятолла Имам Хомейни, до этого находившийся в изгнании, — именно он призывал людей изменить государственное устройство и свергнуть шаха. В 1979 году Иран был объявлен первой Исламской Республикой.

Вашингтон же, уговорив шаха бежать, попытался восстановить рычаги влияния на страну. Успеха это не принесло: иранцы не простили американским и британским спецслужбам переворот, устроенный в 1953 году. И в 1979-м, штурмуя американское посольство, иранские студенты обещали, что не позволят США снова вмешиваться в политику их страны.

40 лет спустя Тегеран продолжает держать удар. 20 ноября, на шестой день протестов, президент страны Хасан Роухани заявил, что «реакционные силы региона, сионисты и американцы» вновь попытались свергнуть правительство и вмешались в протесты, однако иранский народ победил. Напряженность в стране постепенно снижается, и президент уже поручил КСИР расследовать обстоятельства протестов.

Это уже не первый раз, когда правительство Ирана поручает провести расследование об иностранном вмешательстве. К примеру, в июле 2018 года агентам «Моссада» — политической разведки Израиля — удалось за 6,5 часа выкрасть полтонны секретных материалов, в основном касающихся ядерной программы. На основании содержавшихся там сведений Израиль посоветовал США «зарубить» СВПД. Американцы последовали совету.

Такие ситуации провоцируют новые вопросы у граждан: почему внешние враги так легко вмешиваются во внутренние дела страны? Однако все не так просто: враги режима — это не только Израиль и США, но и радикальные организации и мигранты, бежавшие из страны много лет назад и, как правило, связанные с шахским режимом.

Так, законный наследник шаха Пехлеви, принц Реза, жестко критикует аятоллу и мог непосредственно повлиять на нынешние протесты. На своей странице в Twitter он писал: «Вы должны противостоять этому режиму, он предает историю и культуру иранского народа. Он стремится лишь распространять гнев и дискриминацию». И его слова, похоже, нашли отклик: нынешние акции действительно стали самыми крупными за последние годы. Если в 2017 году сообщалось о 25 погибших, то сейчас — как минимум о 106.

В то же время у иранских протестов есть и другая сторона медали: люди выходят и на проправительственные демонстрации, отметила в разговоре с «Лентой.ру» эксперт-иранист Полина Василенко. В некоторых провинциях они вышли на улицы, чтобы поддержать аятоллу, и скандировали: «Протесты — право человека, волнения — проделки врагов».

«Аятоллу уважают не только благодаря революции, но и благодаря тому, что с 70-х годов экономическая ситуация все же улучшилась. Однако люди справедливо боятся того, что цены на продукты вырастут из-за повышения цен на нефть: страна не справляется с западными санкциями», — объяснила эксперт.

«Как и у многих иранцев, у нашей семьи есть чат в WhatsApp. Каждое утро моя бабушка встает в пять утра и желает всем хорошего дня, добавляя: "Да благословит вас бог". В чате нет сообщений уже третий день, и это съедает меня изнутри», — это одна из многих историй, которые иранцы публикуют в Twitter. Даже с VPN, привычным окошком в запрещенные (как правило, западные) сайты, населению не удавалось вернуть доступ к сети.

Власти почти повсеместно отключили интернет в первый день протестов, и только 21 ноября доступ частично восстановили. Теперь войти в сеть могут десять процентов граждан.

«Мы теперь общаемся только по телефону и через СМС, жители Тегерана даже не знают о протестах в своем городе, не говоря уже о других. В субботу я думал, что акции протеста закончились, а потом увидел горящий банк. Я даже не знаю, буду ли на связи через полчаса», — пишет один из пользователей Twitter.

Решение правительства вполне понятно: оно не хочет повторения «арабской весны» 2011 года, когда безработная молодежь по всему Ближнему Востоку вышла на протесты, а данные о них расходились по Twitter. И пусть во время нынешних демонстраций слышатся возгласы с требованиями уничтожить Хаменеи, люди все же не хотят повторения 1979-го: еще живы те, кто застал постреволюционное разорение.

«Людям хочется экономических перемен, хочется безопасности. Они скорее пытаются донести это до текущей власти, а не найти новую, тем более что очевидных альтернатив нет. Все-таки страх перед неизведанным сильнее», — считает Василенко. Эксперт добавляет, что попытки Вашингтона внести раздрай в общество скорее объединяют иранцев: в частности, они очень болезненно отреагировали на то, что США внесли КСИР в список террористических организаций.

В 2017 году, во время прошлых протестов, американский лидер Дональд Трамп писал: «Народ Ирана наконец пошел против жестокого и коррумпированного иранского режима. Все деньги (...) пошли в карманы террористов. У людей почти нет еды, в стране инфляция, нет никаких прав человека. США наблюдают!» Кажется, наблюдать придется еще какое-то время. Ведь президент Ирана считает, что «люди никогда не позволят врагам сыграть на их чувствах».

Елизавета Наумова