«Радушно — это не про Россию»

«Лента.ру» продолжает рассказ о студентах из ближнего зарубежья, которые уезжают учиться в Россию. Значительную их часть составляют выходцы из Средней Азии, для которых российский диплом — заветная мечта. Однако далеко не все мечтают остаться в стране после обучения. Например, как выяснилось из разговоров со студентами из Казахстана, многие рассматривают Россию как «трамплин» для переезда в Европу. Уроженцы других среднеазиатских стран, например, Узбекистана, Киргизии или Таджикистана, не так сильно ориентированы на Запад. Они предпочитают жить и работать в своей стране, но родина не заботится об их профессиональном развитии. В этом материале студенты из среднеазиатских республик рассказывают, с какими трудностями они сталкиваются дома и почему все же возвращаются туда, получив диплом.

Сейчас в России получают образование около 26 тысяч граждан Узбекистана — примерно 10 процентов от общего числа студентов-иностранцев. Многие из них не собираются возвращаться на родину, ведь долгие годы власть всячески давала им понять, что молодых специалистов с подготовкой международного уровня в Узбекистане не ждут.

До 2016 года, пока в республике действовал режим первого президента Ислама Каримова, выпускники иностранных вузов не могли рассчитывать на получение хорошей работы на родине — их дипломы просто не признавались. Для трудоустройства по специальности им требовалось пройти курсы переподготовки, которые представляли собой изучение трудов Каримова, узбекского языка и истории.

Чтобы окончательно отбить у детей всякое желание ехать за границу, в школах и колледжах показывали фильмы, где в ярких красках расписывались «мытарства, голод и лишения учащихся вне пределов Узбекистана». Кроме того, с детьми проводили разъяснительную работу в спецотделе МВД. Но даже это не помогало. «Мы здесь говорим, что если поедешь в Россию, то останешься ни с чем, а вернувшиеся из России пара ребят, хвастаясь дорогими телефонами в руках и модными одеждами, сводят наши разговоры на нет. И дети предпочитают слушать их, а не нас», — жаловались представители учебных заведений. Так что власти пошли на крайние меры: в 2013 году Совет безопасности, Генпрокуратура и Министерство внутренних дел республики ввели запрет для учащихся на пересечение границы.

При этом вузы Узбекистана не могли похвастаться качеством образования. Между ними нет конкуренции, им нет смысла бороться за абитуриентов, которые имеют право подать документы лишь в один университет. В итоге их выпускники могли искать работу только в родной стране, поскольку за рубежом уровень их подготовки не считался достаточным.

Положение студентов изменилось к лучшему после смерти Каримова. В Узбекистане началось развенчание культа личности, была пересмотрена и образовательная политика, в том числе и в отношении обучающихся за рубежом студентов. Одним из первых шагов новых властей стало изменение правил признания дипломов иностранных вузов — теперь выпускникам учебных заведений, занимающих первую тысячу позиций в рейтингах международно признанных организаций, не придется проходить дополнительные испытания.

После этой «оттепели» образовательная миграция из Узбекистана начала потихоньку набирать обороты. Пока отток кадров незначителен — согласно последним исследованиям, 70 процентов узбекской молодежи ни при каких обстоятельствах не намерены покидать страну. Но при этом большинство из них пожаловались на проблемы с работой, а это значит, что поток будет только расти, и прежде всего — в соседнюю Россию. Вернутся молодые специалисты назад или нет — зависит от того, какой курс выберут власти Узбекистана.

Жавохир получил степень бакалавра в Ташкентском государственном институте востоковедения и поступил в магистратуру НИУ ВШЭ в Москве ради того, чтобы вернуться домой и работать на благо родной страны. По его словам, выпускники этого университета занимают высокие государственные посты в Узбекистане, поэтому он не сомневается в том, что сможет найти работу. Жавохир хочет устроиться в МИД своей страны и заниматься развитием отношений Ташкента и Москвы. Он очень тепло отзывается о России, хотя некоторые вещи здесь его удивляют. «У вас много возможностей в стране, но почему-то много недовольных», — говорит молодой человек.

Изменения в Узбекистане не только дали возможность на реализацию своих амбиций таким специалистам, как Жавохир, но и открыли дорогу домой для тех, кто никогда не планировал возвращаться. «Я вернулся в Узбекистан после смерти диктатора Каримова, когда увидел, что в стране начались перемены», — рассказывает другой собеседник Али.

Он уехал из страны в начале 2010-х, хотя изначально таких планов у него было. В Узбекистане он столкнулся с неудовлетворительным качеством образования, пропагандой в учебных заведениях и всепоглощающей коррупцией — за возможность быть зачисленным в местный университет от него прямым текстом требовали взятку. Новый дом он выбрал быстро — русский язык для Али родной. Полученное здесь образование, по его словам, после возвращения в Узбекистан дает ощутимые преимущества как в быту, так и в профессиональной деятельности.

«Но самое важное — это среда, студенческая и образовательная, — говорит Али. — Я даже не мыслил о тех возможностях, которые мне предоставил мой вуз. Я научился свободе. Свободе мышления, свободе выражения и волеизъявления — это самое большое, что я получил от образования в России».

Однако есть и те, кто даже не собирается работать на благо родины после обучения в России. Ирина окончила школу уже после падения режима Каримова, но она даже не думала продолжать учебу в Узбекистане и в 2018 году поступила на филологический факультет в один из вузов Санкт-Петербурга. Изначально девушка рассматривала как вариант учебу в США, но в конечном итоге «решила начать с меньшего». Она воспринимает Россию как промежуточный этап. «Я не хочу тут жить, в России, но с российским гражданством мне будет легче как-либо взаимодействовать с миром, ибо гражданство Узбекистана — это просто ничего», — говорит она.

Проблемы в сфере высшего образования, с которыми сталкивается Узбекистан, актуальны и для других стран Средней Азии, пусть и не в таких масштабах. По словам Эрлана, выходца из киргизского города Ош, в стране «по пальцам можно пересчитать» вузы, где дают хорошее образование и нет повального взяточничества. Именно нежелание мириться с коррупцией стало для него главным мотивом пойти по стопам отца и поступить в Томск.

Еще одна проблема киргизских студентов — ограничения в выборе профессии. Правительство финансирует бюджетное обучение в первую очередь по тем специальностям, которые востребованы в стране на данный момент. Соотечественница Эрлана Лиза поначалу собиралась учиться на родине, однако в тот год власти Киргизии сделали ставку на техническое и естественно-научное направления, совсем ей не близкие. Все желающие получить образование в сфере экономических, гуманитарных или социальных наук были вынуждены пойти на платное обучение. Исключение делалось только для выпускников, набравших высшие баллы на едином школьном экзамене.

При этом качество обучения, по словам киргизских выпускников, в стране не такое высокое, чтобы вкладывать в него свои силы и средства. Айсулуу, окончив один из бишкекских университетов, пыталась поступить в Германию, но не смогла. В итоге получать степень магистра она отправилась в Россию.

«Я хотела развиваться в сфере экономики. Мне хотелось стать лучшим специалистом, поэтому я не могла оставаться в Бишкеке. Я хотела получить максимально хорошее образование, чтобы вернуться и получить хорошую работу дома», — рассказывает она. Сейчас Айсулуу учится уже в аспирантуре, но ее планы не изменились. Она по-прежнему надеется вернуться в Киргизию, где планирует организовать курсы для начинающих финансистов и помогать студентам и школьникам с выбором специальности.

Однако, несмотря на то что российское образование и пользуется в Средней Азии популярностью и уважением, многие из них все же побаиваются сюда приезжать. И одна из главных причин — распространенная в России ксенофобия.

«По поводу нетерпимости к приезжим переживают все студенты, которые учатся в России. Скольких я бы не встречала, все об этом нет-нет да говорят», — делится уроженка Таджикистана, студентка НИУ ВШЭ Алина. Об этих трудностях рассказывает и ее соотечественник Рустам Джамалов. Отучившись в хореографическом колледже в Душанбе, он продолжил обучение в Московском государственном институте культуры (МГИК), чтобы получить профессию хореографа-постановщика театра.

Обучение в России не было для него приоритетом — молодой человек ориентировался на Европу или Азию и даже целенаправленно учил китайский язык. От идеи получить образование в России отталкивало нежелание бороться с предрассудками, сложившимся здесь в отношении его соотечественников. Но решающим аргументом стало отсутствие языкового барьера — русский язык для Рустама родной. Он не пожалел о поступлении в учебное заведение на родине знаменитого русского балета, однако его опасения по поводу ксенофобии оправдались в полной мере.

«В первые дни учебы мне нужно было отнести документы в администрацию университета. Дождавшись своей очереди, я зашел в кабинет, но сотрудники, даже ничего не спросив меня, сказали: "Уборка у нас после двенадцати"», — рассказывает свою историю Рустам. «Мне очень долго приходилось доказывать, что я приехал не убирать танцевальные залы, а заниматься в них», — добавляет он. Юноша живет в России уже полтора года, но продолжает сталкиваться с проявлениями нетерпимости.

Алина уверена, что из-за этой проблемы число студентов из Таджикистана в России постепенно будет сокращаться: «Не выделяться из толпы и быть радушно принятым — это больше про Китай, про США и Европу. Но не про Россию. Причем про Китай в большей степени. Это еще одна причина, по которой между равными условиями на обучение в Китае и России любой здравомыслящий абитуриент выберет Китай. Мне так кажется. Сейчас многие действительно туда рвутся».

Отчасти интерес таджикской молодежи может объясняться высокими стипендиями — в китайских вузах они могут рассчитывать не только на бесплатное обучение, проживание и медстраховку, но и на ежемесячные выплаты в размере 400-600 долларов. Это значительно больше средней зарплаты в самом Таджикистане, которая, по последним данным, составляет порядка 130 долларов. Кроме того, по словам Алины, на ее родине считается очень выгодным закупать какой-то товар в Китае и затем перепродавать, а обучение в китайском вузе может помочь наладить нужные связи.

Но не все выходцы из стран Средней Азии считают образование в Китае выгодным. Жавохир утверждает, что в его родном Узбекистане российский диплом ценится выше, чем китайский. Гражданин Киргизии Эрлан указывает на экологическую ситуацию в Китае, культурные различия и языковой барьер. Кроме того, негативное отношение к восточному соседу в Киргизии объясняется еще и политикой китайской компартии в отношении этнически близких к киргизам уйгуров. Жители Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) пропадают в «лагерях перевоспитания», где мусульман пытаются отучить от «экстремистских идей», насильно заставляют петь китайский гимн и прописывать иероглифы. Под каток коммунистической машины китаизации попадают в том числе и проживающие в СУАР киргизы.

В России понимают, что отток квалифицированных кадров из стран Средней Азии необходимо использовать в своих целях: государство уже поставило перед вузами задачу увеличить долю иностранных студентов с нынешних 247,7 тысячи человек до 700 тысяч и более к 2024 году в рамках проекта «Экспорт образования». В Таджикистане и Киргизии активно работают представители российских университетов, проводя для школьников олимпиады и экзамены. Успешно сдавшие их выпускники смогут отправиться в Россию и учиться на бюджетных отделениях. Подключается к этой работе и Россотрудничество, которое проводит экзамены по русскому языку и математике. Организация предоставляет квоты на обучение для лучших выпускников.

Китайские вузы используют ту же стратегию, что и российские: их представители приезжают в страны региона, проводят агитационную работу и экзамены. По словам студентов, поступить в такие вузы легко, однако в большинстве своем — это учебные заведения второго и третьего порядка из мало кому известной китайской провинции, обучение в которых не является столь уж престижным.

Экспорт высшего образования традиционно считается одним из главных инструментов мягкой силы. Получив престижный диплом за границей, молодые люди возвращаются домой, включаются в культурную, общественную и политическую жизнь своей страны, порой невольно становясь проводниками влияния родины своих альма-матер.

Для стран Средней Азии Россия сохраняет свой исторический статус двери в мир западной цивилизации. Этому способствует география, историческая память, культурные связи и даже экономика. Несмотря на многочисленные склоки в отношениях с Москвой, страны региона сохраняют пророссийскую позицию, их жители испытывают к нашей стране по большей части теплые чувства. Такой статус-кво, вероятно, будет сохраняться, пока Россия остается лидером на образовательном рынке Средней Азии. Однако влияние Китая и западных стран растет здесь с каждым годом. Проиграет ли Москва в новой Большой игре или упрочит свои позиции в регионе, зависит не только от чиновников и дипломатов.

Алексей Грязев