Восточное притворство

Чем ближе момент подписания документов по углубленной интеграции России и Белоруссии, тем активнее западные политики контактируют с Минском. Его впервые за 20 лет посетили сразу два крупных американских чиновника, а теперь и Лукашенко засобирался в ЕС. Кроме того, из Польши поступают сообщения о создании нового международного формата, который объединит Вашингтон, Варшаву, Киев и Минск. Белорусское руководство провозглашает многовекторную внешнюю политику, но его позиция по союзу с Россией становится все менее однозначной. Как наладить отношения с Западом и не потерять поддержку на Востоке — в материале «Ленты.ру».

В декабре Москва и Минск будут отмечать двадцатилетнюю годовщину подписания договора о создании Союзного государства. Документ предполагает образование единого политического, экономического, военного, таможенного, валютного, юридического, гуманитарного и культурного пространства. Кроме того, предусматривается унификация законодательства, государственной символики и валюты, а также создание единого парламента и других органов власти. До сих пор многие положения этого соглашения остались лишь на бумаге. Президенты России и Белоруссии договорились, что к юбилею подписания — 8 декабря 2019 года — страны составят и согласуют программу действий и дорожные карты для имплементации этого документа.

На фоне этих переговоров в Белоруссии приняли гостя, чей визит вызвал в России бурную реакцию. Бывший советник президента США по национальной безопасности Джон Болтон во время своего турне по Восточной Европе решил посетить Минск вслед за Кишиневом и Киевом. Беспрецедентное событие — американские чиновники такого уровня не приезжали в Белоруссию более 20 лет.

В белорусском МИД рассказали, что Болтон и Лукашенко обсуждали в основном вопросы региональной безопасности, в том числе в контексте ситуации на Украине. Глава ведомства Владимир Макей особо подчеркнул, что во время переговоров «никто никого не призывал присоединиться к чему-то или уйти от кого-то или от чего-то». По его словам, Минск не готов «стоять перед США с протянутой рукой».

Болтон сделал лишь одно заявление, которое можно трактовать через призму отношений Минска и Москвы: «Белорусский народ должен решить, хочет он оставаться суверенным или нет. Мое мнение — он все еще хочет оставаться суверенным государством». Это заявление перекликается с регулярно повторяемыми, в том числе в контексте российско-белорусской интеграции, словами Александра Лукашенко о неприкосновенности и святости суверенитета страны.

Российская сторона на самом высшем уровне неоднократно подчеркивала, что проект Союзного государства не предполагает поглощения Белоруссии, так что подобные заявления от Минска и уж тем более от Вашингтона воспринимаются как укол Москве, особенно когда государственная «Белтелерадиокомпания» после заявления Болтона браво декларирует: «Джон Болтон привезет из Беларуси в Штаты уверенность, что наше государство суверенитетом и национальными интересами не торгует».

Значение визита, который для Вашингтона носил явно ознакомительный характер, переоценивать не стоит. Сам Болтон назвал его по большей части безрезультатным, а пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков отметил: «Говорить о тесном взаимодействии Беларуси и США, нам кажется, в настоящий момент не приходится». Как долго будет сохраняться такая ситуация — вопрос открытый, ведь следующий пункт назначения болтоновского турне, кажется, говорит об обратном, хотя в России остался практически незамеченным.

Речь идет о его визите в Варшаву, в ходе которого состоялась встреча глав Советов безопасности четырех государств: США, Польши, Украины и — внезапно — Белоруссии. Совместные переговоры представителей двух членов НАТО и стремящейся в альянс Украины никого не удивляют, но присутствие на них госсекретаря белорусского Совбеза Станислава Зася, который с января 2020 года должен возглавить ОДКБ, вызывает вопросы.

Болтон после встречи заявил, что все ее участники «разделяют опасения по поводу стабильности в регионе и стремятся к укреплению суверенитета и безопасности своих наций». На сайте Бюро национальной безопасности (БНБ) Польши немногословно отмечается, что встреча была посвящена вопросам безопасности в Центральной и Восточной Европе, способам обеспечения стабильности в регионе и сохранению «суверенитета, безопасности и территориальной целостности государств». Все четыре участника встречи договорились о продолжении переговоров в аналогичном формате.

А вот представитель Белоруссии Зась в разговорах с журналистами разоткровенничался. По его словам, на встрече в Варшаве обсуждался вооруженный конфликт в Донбассе, эффективность «нормандского формата» и возможность присоединения к нему Вашингтона. При этом участником международных переговоров по Донбассу среди собравшихся в Польше стран является только Украина, но никак не Белоруссия.

Примечательны заявления Зася и тем, что идею о включении США в «нормандский формат» активно продвигает официальный Киев. Москва на правах участника минских переговоров отстаивает прямо противоположную позицию. При этом стратегический партнер Москвы — Минск — в этом вопросе поддерживает Киев, о чем свидетельствуют заявления Лукашенко и Макея.

Вскоре после восточноевропейского турне Болтон был уволен, но на политику США в регионе это вряд ли повлияло. Четырехсторонняя встреча в Варшаве не прошла даром: менее чем через месяц после нее президенты США и Польши Дональд Трамп и Анджей Дуда подписали в Нью-Йорке совместную декларацию о расширении сотрудничества в сфере обороны, которое предполагает отправку в Польшу дополнительно около тысячи американских военных.

На фоне таких громких новостей мало кто заметил состоявшуюся в то же время встречу главы польского БНБ Павла Солоха и занявшего место Болтона Роберта О’Брайена, в ходе которой они обсудили прошедшие ранее в Варшаве четырехсторонние консультации. В сообщении БНБ та встреча описывается как старт нового международного формата Quadu («Четверка»), инициаторами создания которого выступают Варшава и Вашингтон. Подобная коалиция напрашивается на определенные исторические аналогии.

В 2005 году президент России Владимир Путин назвал распад СССР крупнейшей геополитической катастрофой прошлого века. Логику этого высказывания он объяснил просто: в результате тех событий русские стали самым крупным разделенным европейским народом, десятки миллионов соотечественников проснулись гражданами совсем других государств.

С этими словами вряд ли согласятся поляки, ведь им появление государственных границ между русскими, украинцами и белорусами дало возможность склонить симпатии последних в свою сторону. Вот и «главный поляк Евросоюза», бывший польский премьер-министр, а ныне глава Евросовета Дональд Туск этим летом «громко и ясно» заявил: «Распад СССР стал благом для грузин, поляков, украинцев и всей Центральной и Восточной Европы».

Эти слова идеально вписываются в формировавшуюся на протяжении столетий концепцию восточной политики Польши, которая ощущает себя последним форпостом Европы, призванным нести свет западной цивилизации на дикий Восток. Впервые Польша попыталась воплотить свои амбициозные мечты о новой Речи Посполитой еще в начале XX века, сразу после распада Российской империи. Тогда Варшава устроила резню на территории современных Белоруссии и Литвы, где другие империалисты, но уже из Вильнюса, при содействии большевиков попытались воскресить Великое княжество Литовское в виде Литовско-Белорусской ССР. Ее упразднили после визита Сталина, тогда еще члена Реввоенсовета. Литва и Польша продолжили локальную битву за отдельные территории; в Белоруссии создали союзную республику.

Очевидно, что Варшава не отказалась от имперских устремлений. Польский эмигрант Юлиуш Мирошевский в 1974 году опубликовал ставшую классикой польской политической мысли статью «Польский комплекс России и территория УЛБ», в которой писал: «Умерли ли в нас империалистические тенденции, является ли исторический русский "польский комплекс" безосновательным? Не думаю. Много ныне живущих поляков мечтает не только о польском Львове и Вильнюсе, а даже о польском Минске и Киеве. Многие считают идеалом независимую Польшу в федерации с Литвой, Украиной и Беларусью, иными словами, альтернативой русскому империализму может быть только польский империализм, и всегда было так».

Но, учитывая прошлый печальный опыт, в 1990-е годы Польша вела осторожную политику, чтобы не сорвать вывод российский войск и спокойно вступить в НАТО, а спустя пять лет — и в ЕС. В 2004 году, сразу после получения вожделенного статуса в обоих альянсах, министр иностранных дел Радослав Сикорский предложил на суд организации проект восточной политики Евросоюза. Спустя пять лет из этого проекта родится программа «Восточное партнерство», призванная выстроить диалог между ЕС и странами бывшего СССР. Примечательно, что на заре формата поляки пытались подключить к нему и Калининградскую область, но Москва эту инициативу предсказуемо не одобрила.

Именно Польша стала главным лоббистом евроинтеграции Украины, Молдавии, Грузии и других стран постсоветского пространства. В отличие от Турции, которая проводила аналогичную политику на руинах бывшего СССР в Закавказье и Средней Азии, у Польши было существенное преимущество — реальное членство в Евросоюзе. Параллельно Варшава начала независимую от ЕС политику экспансии, главным орудием которого стала «карта поляка» — документ, подтверждающий принадлежность иностранных граждан к польской нации. Изначально получить эту карту могли только жители бывшего СССР, и обращались за ней, как правило, белорусы и украинцы. С каждым годом число счастливых обладателей этого документа растет. В настоящий момент им обеспечены уже 130 тысяч граждан Белоруссии.

Хотя «Восточное партнерство» по сути польская инициатива, реализуется она все-таки под контролем Брюсселя, который предпочитает вести более аккуратную политику в отношении России. И это отсутствие солидарности, постоянное сдерживание очень злит Варшаву. Неудивительно, что Польша все чаще смотрит на США, которые не боятся ссориться с Россией при распространении своего влияния в Восточной Европе.

После вступления Польши в ЕС тональность ее диалога с Белоруссией резко изменилась. Ранее это были скорее добрососедские отношения, но с 2004 года Варшава открыто критикует пророссийский режим Лукашенко за нарушение прав человека, в том числе и польского меньшинства. Движение Белоруссии на Запад блокировалось ее союзническими отношениями с Россией. Для того чтобы ситуация изменилась, требовалась политическая воля белорусского руководства.

Перелом в отношениях Минска с Европой произошел в 2014 году, после Евромайдана на Украине. Лукашенко, всерьез опасаясь повторения крымского сценария, начал активно восстанавливать отношения с коллективным Западом, воспользовавшись появившейся напряженностью в отношениях с Россией. «Я больше не последний диктатор Европы. Есть диктаторы немного хуже, чем я, не так ли? Я уже меньшее зло», — говорил он с усмешкой в 2015 году.

В первую очередь Лукашенко изменил внутреннюю политику. За пять лет белорусский национализм поменял статус с маргинальной идеологии на социально приемлемую и стал общественным движением. Ему благоволят на высшем уровне: в республике идет процесс белорусизации и снижения роли русского языка. А поскольку националисты связывают прошлое своей страны не с Россией, а с Речью Посполитой, такая политика играет на руку Польше.

Помимо Варшавы у Минска появился еще один проводник прозападных устремлений. Формально Белоруссия предпочла сохранить нейтралитет в конфликте Киева и Москвы, но заявления Лукашенко о святости территориальной целостности Украины, отказ признать Крым российским и поддержку инициатив по Донбассу, которые не приемлет Россия, можно расценить как реверансы Украине.

Еще один инструмент сближения Белоруссии с Западом — появившийся в 2015 году форум «Минский диалог». Официально он заявлен как экспертная площадка, призванная представить Белоруссию как миротворца между Россией и Европой. Однако на деле европейские и американские политики и эксперты рассуждают о «сдерживании России» и необходимости политики неприсоединения для Белоруссии.

Например, один из участников форума — работающая на правительство США аналитическая корпорация RAND — во время последнего «Минского диалога» выпустила доклад, в котором прямым текстом говорится, что Белоруссия в скором времени выйдет из союза с Россией, и лучшее, что может сделать Москва, — договориться с Западом о закреплении нейтрального статуса своего «стратегического партнера».

Такие оценки не вызывают удивления, особенно когда Минск и Вашингтон в форсированном режиме восстанавливают двухсторонние связи. Менее чем через месяц после визита Болтона в Минск Белоруссию посетил заместитель госсекретаря США по политическим вопросам Дэвид Хейл, который пообещал вернуть в республику американского посла более чем через десять лет после его отзыва.

После того как Москва стала говорить об укреплении интеграции с Минском, за движение Белоруссии в обратном направлении — на Запад — бороться, кажется, начали абсолютно все. Даже Литва, которая в последнее десятилетие практически полностью уничтожила отношения с Минском, сейчас высказывается за их восстановление с целью отвратить Белоруссию от интеграции с Россией.

Налаживая отношения с Западом, Лукашенко и Макей постоянно оговариваются, что «Минск не будет выстраивать ни с кем дружеских отношений против России». Официальная доктрина внешней политики Белоруссии — многовекторность. Однако подобная политика — удел изначально нейтральных государств, таких как Финляндия или Швейцария, а не тех, кто уже связан союзническими обязательствами.

Чем теплее отношения Минска с Западом, тем более резкие высказывания звучат в адрес Москвы. Например, по поводу нефтяного вопроса: в Белоруссии не устают заявлять, что именно нежелание Москвы идти на уступки в цене является главным препятствием в интеграционных процессах. Недавно Россию также упрекнули в сдерживании интеграции в рамках ЕАЭС. Наконец, Минск наотрез отказывается от размещения на территории республики российской военной базы.

Все эти выпады руководство республики объясняет своей честностью и намерением открыто обсуждать существующие в отношениях проблемы. Однако параллельно звучат намеки о возможном сворачивании интеграции. Макей говорит, что этот вопрос неинтересен населению страны, а позже намекает представителям националистически ориентированных СМИ, что если граждане республики поставят вопрос о нецелесообразности союза с Россией, власть их обязательно услышит.

Такие петиции, кстати, уже есть, и их поддерживают некоторые депутаты. Лукашенко же открыто говорит, что из-за риторики Москвы ему «не хочется никаких союзов». Вкупе со всеми обвинениями подобные заявления выглядят как откровенный шантаж.

В России на неоднозначные шаги Минска критически реагируют только отдельные депутаты, МИД же предпочитает сглаживать углы. Так, глава ведомства Сергей Лавров назвал отказ Белоруссии от размещения российской базы «неприятным эпизодом» и добавил, что несовпадение позиций Москвы и Минска во внешней политике «ничего не значит». Недавно назначенный послом в Белоруссии Дмитрий Мезенцев открытым текстом предлагает игнорировать визиты американских чиновников в республику и сосредоточиться на интеграции.

А Минск тем временем открыто заявляет, что политического сближения с Москвой не допустит, что его интересует исключительно экономическая интеграция. На практике это означает, что сложившаяся за последние пять лет внешняя политика Белоруссии не изменится, а Россия будет оплачивать продолжающееся движение союзника на Запад, в новую Речь Посполитую.

Алексей Грязев