Джеймс Бонд с Востока

История знает не так много разведчиков-нелегалов, чья работа помогла решить исход не только одного сражения, но и всей войны. Один из них, безусловно, Эли Коэн. Сотрудник израильской разведки сумел войти в доверие к сирийскому руководству, подружился с военной верхушкой и годами передавал на родину самые охраняемые секреты. «Лента.ру» рассказывает историю Коэна, самого знаменитого разведчика-сиониста, заплатившего жизнью за победу своей родины в Шестидневной войне.

«Когда завыла сирена, я со всех ног бросился к самолету. Успел подняться в воздух, но меня почти сразу подбили собственные зенитчики. Я с трудом приземлился, но тут появились израильские штурмовики, они уничтожили взлетно-посадочные полосы, а затем и самолеты. Сбить их не удалось», — вспоминает утро 5 июня 1967 года отставной летчик ВВС Иордании.

В тот день израильским ВВС удалось превентивным ударом по Египту, Сирии и Иордании уничтожить сотни самолетов, ликвидировав преимущество стран арабской коалиции в воздухе. За последующие пять дней Израиль впечатлил мир убедительной победой над превосходящими силами арабов. В стремительной Шестидневной войне человеческие потери Израиля были в десять раз меньше, чем у его противников, а территория страны увеличилась в несколько раз. Но этот триумф был бы невозможен без многолетней кропотливой работы шпионской сети Эли Коэна.

Будущий герой израильской разведки родился тогда, когда ни «Моссада», ни самого еврейского государства еще не существовало: в 1924 году. В религиозной семье сирийских евреев, помимо маленького Эли, было еще семеро детей. Как и сотни тысяч их соплеменников по всему арабскому миру, его родители верили в Землю Обетованную и не преминули репатриироваться в Израиль вскоре после того, как Бен-Гурион провозгласил его создание.

25-летний Эли не поехал вслед за семьей, а остался в Египте. Но вовсе не из-за привязанности к стране, где родился и вырос. Он с ранних лет был сторонником сионистских идей — а молодому еврейскому государству, находящемуся в состоянии войны со всем арабским миром, были очень нужны свои люди в Египте. Коэн остался в Александрии еще на шесть лет: координировал работу еврейских подпольщиков, получая указания от израильской разведки.

Когда его сеть накрыли спецслужбы, ему удалось убедить египтян в своей невиновности — он якобы просто сдавал жилплощадь знакомым евреям, не зная, какую работу они вели. Он уехал в Израиль и в 1955 году, окончив разведшколу, вернулся в Египет. Но Коэн сразу же попал под наблюдение спецслужб и никакой пользы принести не успел — после Суэцкого кризиса отношения двух стран окончательно испортились, и большинство евреев покинули Египет. На этот раз никакого резона оставаться не было — разведчик отправился на историческую родину.

Коэн хотел продолжить работу на внешнюю разведку. Но тамошние кадровики решили, что молодой человек слишком безрассуден, а также «засвечен» египетскими спецслужбами, и не взяли его в «Моссад». Тогда он устроился бухгалтером в универмаг, в 1959 году женился на иракской еврейке Наде и завел детей.

Разведка, впрочем, не забыла о его заслугах и достоинствах. Мужчина в совершенстве владел английским, французским и арабским языками, к тому же обладал фотографической памятью — такими кадрами не разбрасываются. Военные разведчики вышли на него и предложили ответственное задание. Говорят, из-за семьи будущий шпион колебался перед тем, как принять это предложение, но все же был счастлив предоставленной возможности, потому что работа в магазине его угнетала. Так или иначе, в 1960 году он начал курс тренировок в качестве агента «Моссада».

Примерно девять месяцев его готовили к миссии: учили слежке и уходу от нее, шифрованию и работе со сложной радиотехникой. Его фотографической памяти нашли применение: учили запоминать всевозможные модели танков, гаубиц и самолетов, а знание языков пригодилось для изучения сирийского диалекта арабского.

Коэну предстояло забыть свое имя и стать другим человеком. Сирийский арабский потребовался шпиону не просто так. Попрощавшись с женой и детьми, он вылетел в Аргентину — где с XIX века обосновалась большая арабская община.

На пересадку до Буэнос-Айреса в Цюрихе заходил уже не Эли Коэн, а Камиль Амин Таабет, успешный бизнесмен сирийского происхождения, чьи родители оставили ему крупное наследство. За считаные месяцы шпион выучил испанский на таком уровне, что собеседники охотно верили — он живет в Латинской Америке уже более 15 лет.

Начальство с самого начала поражалось его способности вживаться в роль — и на этот раз она проявилась в полной мере. Щедрый, приятный в общении, горячо любящий родную Сирию Таабет регулярно закатывал вечеринки у себя дома. Всего за год он обзавелся прочными связями в высшем обществе арабской диаспоры. Его знали, любили и уважали предприниматели, дипломаты, журналисты и— что самое важное — сирийские военные, которые часто приезжали в Аргентину к своим друзьям и родственникам.

Очень скоро молодой миллионер крепко сдружился с Амином аль-Хафезом, отставным офицером и членом панарабистской партии «Баас», тогда — военным атташе Сирии в Аргентине. А в марте 1963 года баасисты устроили в стране военный переворот, и аль-Хафез находился в первых рядах революционеров.

Взяв власть, соратники аль-Хафеза выбрали его президентом. К тому времени его молодой друг-миллионер уже больше года жил в Дамаске — ему помогли пробраться через границу американские платные информаторы. Таабет присутствовал на съездах партии, стенографировал выступления и слушал кулуарные беседы. По удачному стечению обстоятельств в столице он снял квартиру напротив президентского гостевого дворца и генерального штаба армии.

Просто глядя в окно, израильский шпион видел, кто посещает высшие военные и политические ведомства Сирии, в каких комнатах проходят и как долго длятся совещания высшего уровня. Но этим его знания о происходящем не ограничивались: умело используя репутацию, созданную в Аргентине, Коэн наработал десятки новых контактов.

Он снова собирал у себя дома вечеринки и подолгу болтал с подвыпившими офицерами сирийского Генштаба. В кратчайшие сроки Коэн заслужил доверие сирийской верхушки и даже стал советником министра обороны — впрочем, сейчас арабы этот факт отрицают.

Сирийцы, казалось, и предположить не могли, что доверенное лицо президента, полковник сил безопасности страны и всеобщий любимец — на самом деле еврей-сионист, готовый на все ради победы над арабами. Благодаря своим талантам, Камиль Амин Таабет сумел увидеть, запомнить и сфотографировать десятки военных объектов и узнать множество государственных секретов.

Каждый день с помощью портативного радиопередатчика он передавал в Израиль шифрованные сообщения, отправлял письма, написанные невидимыми чернилами, а ответные указания получал разными способами, в том числе по радио под видом «песен по заявкам слушателей».

Согласно официальным данным, Коэн внес неоценимый вклад в укрепление безопасности Израиля. Сотни его сообщений три года обеспечивали разведку информацией, порой необходимой для выживания еврейского государства.

Так, в 1964 году он передал руководству информацию о планах изменить русло реки Иордан. Арабы собирались повернуть ее течение, лишив Израиль более трети всей питьевой воды,но вовремя полученные данные позволили израильским ВВС обнаружить и разбомбить технику, которую планировалось для этого использовать.

Благодаря информации Коэна Израиль узнавал чуть ли не раньше большинства сирийских генералов о том, сколько и какой военной техники поставит в страну Советский Союз, где она хранится и для чего предназначена. Разведчик также доложил в Тель-Авив о местонахождении Франца Радемахера, нацистского преступника, о пребывании которого в Сирии он узнал случайно — вскоре Радемахера настигла расплата.

Но, пожалуй, самым значимым итогом деятельности Коэна стали деревья на Голанских высотах — небольшой, но критически важной для Израиля территории. С этих высот неприятель мог обстреливать значительную часть страны и быстро развернуть наступление. Друг военных и политиков, патриотичный и харизматичный Камиль Амин Таабет посещал многие военные объекты — ему довелось побывать и на артиллерийских позициях на плато Голан. Увидев, как изнывают от жары дозорные, он предложил высадить вокруг бункеров раскидистые эвкалипты — это, по его словам, не только создавало бы тень, но помогло бы скрыть входы в бункеры от глаз вражеских пилотов.

Сирийцы прислушались к Таабету — и на Голанских высотах появились зеленые островки прохлады. А в 1967 году именно на кроны деревьев наводили бомбовые прицелы ВВС Израиля. Высоты, с которых открывается вид на еврейское государство, до сих пор остаются спорной территорией под контролем Израиля. Знаменитый шпион, однако не дожил до момента, когда его труды увенчались триумфом победы.

На родине, которой так помогла его работа, сам Коэн за годы службы побывал всего три или четыре раза. В последний раз в конце 1964 года — как раз вовремя, чтобы застать рождение своего третьего ребенка. Он не хотел возвращаться в Сирию — командующим разведкой тогда стал Ахмад аль-Сувейдани, недоверчивый человек, не разделявший всеобщей приязни к личности Таабета. Израильтянин опасался за свою жизнь, эти опасения разделяла и мать его детей, но начальство уговорило его продолжить работу. Уезжая, он обещал жене, что это его последняя командировка, после которой он вернется в Израиль насовсем.

Но сирийцы к тому моменту уже всерьез подозревали, что в их рядах действует агент: евреи раз за разом демонстрировали подозрительно хорошие знания их военных тайн. В ноябре 1964 года по израильской территории ударила артиллерия Сирии — и ответ ВВС Израиля был на удивление точным и успешным.

«Крота» стали выслеживать с помощью новейшей радиотехники, произведенной в СССР. В обстановке строгой секретности контрразведка объявила периоды радиомолчания и начала «прочесывать» эфир. Перед самым рассветом удалось поймать шифрованный сигнал: он исходил из апартаментов напротив здания Генштаба. Четверо спецназовцев ворвались в помещение и застали Коэна врасплох — он передавал в Тель-Авив очередное сообщение.

На этот раз надежды заморочить арабам головы уже не было. Во-первых, дома у влиятельного «сирийца» — а ведь некоторые видели в нем будущего президента — обнаружили взрывчатку и шпионские приспособления, а во-вторых, его опознали давние знакомые — спецслужбы Египта.

По некоторым данным, одним из решающих аргументов в пользу слежки за Коэном стал его необъяснимый для сирийского бизнесмена интерес к нацистскому военному преступнику — он даже повторно вышел на контакт с американскими информаторами, пытаясь организовать покушение на немца.

После задержания его четыре недели жестоко пытали. Затем он предстал перед военным судом, где ему не предоставили адвоката. Коэна не удалось ни выкрасть, ни обменять — даже заступничество папы Римского не помогло уговорить арабов отпустить пленного. Что не удивительно, учитывая, какой урон нанесла сирийцам деятельность израильтянина. Его приговорили к смерти и в мае повесили на площади в Дамаске. Посмотреть на казнь сиониста собрались 10 тысяч человек.

Его тело шесть часов провисело в петле, а что с ним было после, доподлинно не известно. По одним данным, останки Коэна захоронены в безымянной могиле где-то на еврейском кладбище, по другим — спрятаны в глубоком бункере, чтобы их не выкрал «Моссад». Пока удалось вернуть лишь его часы — разведчики обнаружили их на аукционе где-то в другой стране и выкупили. В апреле появились слухи о том, что останки шпиона вывезли из Сирии российские войска — но никаких официальных подтверждений этому не последовало.

Перед смертью Эли Коэну позволили увидеться с раввином. В письме, переданном на родину, агент попросил прощения у семьи, а жену убеждал оставить утрату позади и не жить прошлым. Лучше всего — снова выйти замуж, чтобы у детей был отец. Но Надя Коэн больше не вышла замуж и не смогла забыть прошлого.

Еврейское государство тоже не забыло своего героя. Про него снимают фильмы и сериалы, в честь лучшего агента «Моссада» названы улицы в израильских городах и даже поселение на Голанских высотах, а его история вдохновила целое поколение израильтян, готовых отдать жизнь за свое государство и народ.

Степан Костецкий