«Кто же наши враги?»

После нескольких переносов в российский прокат все-таки выходит спродюсированный Люком Бессоном фильм Томаса Винтерберга «Курск» — история трагедии с одноименной подлодкой, которая придерживается жанра фильма-катастрофы. В том смысле, что подлинной катастрофой в нем подается провал спасательной операции.

«Теперь все, что нам остается, это понять, кто же наши враги», — меланхолично замечает адмирал Грузинский (Петер Симонишек), давая старт учениям Северного флота 12 августа 2000 года. И в самом деле, кажется, никто тут не готов ни с кем всерьез враждовать. Ни заправляющий турбинным залом подводной лодки «Курск» капитан Михаил Аверин (Маттиас Шонартс), которого дома ждет беременная вторым ребенком жена Таня (Леа Сейду). Ни его друг и сослуживец Павел Сонин (Маттиас Швайгхефер) — он в свою очередь женился перед самым выходом в море; чтобы купить продукты и шампанское на свадьбу, сидящие без зарплаты несколько месяцев моряки закладывают в ломбард свои офицерские часы. Ни другие парни с «Курска» — бравые, находчивые, разные и так или иначе слишком живые, чтобы всерьез думать о враге или о войне.

Для трагедии и гибели 118 человек, впрочем, никакой враг русскому флоту и не понадобится. Уже на 26 минуте фильма «Курск» вышедшую на учения подлодку сотрясает взрыв учебной торпеды из-за утечки компонентов топлива (имена персонажей в фильме вымышлены, но в остальном картина придерживается официальной версии случившегося) — а затем детонируют, убив при этом большую часть экипажа и отправив раскуроченную субмарину на дно, и другие торпеды. Следующие же полтора часа хронометража режиссер Томас Винтерберг посвятит последствиям собственно катастрофы. Вот выжившие моряки во главе с пытающимся сохранять здравость ума в экстремальных обстоятельствах Авериным следуют протоколу: запечатывают отсек, включают помпу для откачки воды, ищут картриджи для нее и пригодные для употребления продукты — и раз в час стучат молотком по крышке люка, надеясь привлечь внимание спасателей. Вот в Видяево узнают о том, что с лодкой что-то случилось, родные подводников — и не могут найти себе место. Вот уже через минуты после трагедии о ней узнают иностранные военные — и коммодор Дэвид Рассел (Колин Ферт) тут же связывается с российской стороной, чтобы предложить помощь в спасательной операции.

От этой помощи отечественное командование, как наверное, не нужно напоминать, будет настойчиво отказываться — и мучительно медленно, растерянно, а главное, безуспешно пытаться обойтись собственными силами — пока не станет слишком поздно. А еще — врать родственникам, путаться в высказываниях, выдвигать взаимоисключающие и абсурдно неправдоподобные версии случившегося. Все это, то есть провал спасательной операции — во многом вызванный нежеланием адмиралов и политиков признавать хоть какие-то проблемы (особенно на международном уровне) — вместе с обреченной борьбой моряков за выживание и становится ядром фильма Томаса Винтерберга. Парадокс в том, что датский режиссер при этом ухитряется удерживать «Курск» в рамках жанра фильма-катастрофы, заодно (можно заметить, что вслед за недавним сериалом «Чернобыль», но конечно, никакой связи между двумя этими одновременно снимавшимися проектами быть не могло) переставляя в нем привычные акценты — с самой трагедии, которая случается уже в начале фильма, на чудовищное на нее реагирование.

Интересно, что Винтерберг, вполне способный на радикальные формальные жесты (его карьеру в 1990-х запустило участие в манифесте Ларса фон Триера «Догма» и снятое по его канонам жесткое в своей антибуржуазности «Торжество»), здесь обходится вовсе без них. Ему оказывается достаточно свободного владения жанровыми инструментами — и да, мастерства манипуляции чувствами зрителей (стоит, правда, оговориться, что манипулятивно по своей природе любое рассчитывающее на массовую аудиторию кино — вот только авторы далеко не каждого фильма при этом действительно знают, что делают; Винтерберг знает) — чтобы генерировать и неожиданный в свете предрешенности судьбы героев саспенс, и вполне мощные эмоции. Самой очевидной из которых, кроме сочувствия и уважения к самим членам экипажа «Курска», становится праведный гнев в адрес тех, кто допустил трагедию и тех, кто препятствовал нормальному, человечному ее разрешению.

Винтерберг и его продюсеры («Курск» снят на европейские деньги компанией Люка Бессона EuropaCorp.) при этом вообще-то избегают прямых политических высказываний — в их фильме, например, не появляется и даже не упоминается Владимир Путин. Виновником здесь, как и в том же «Чернобыле», выводится скорее сама унаследованная большими российскими начальниками от Советского Союза картина мира, в которой сохранность секретных документов на утонувшей подлодке от иностранных глаз оказывается важнее человеческих жизней, а недоверие к другим странам — сильнее здравого смысла. С точки зрения кинематографа «Курск», может быть, и не стремится открывать новые горизонты и искать новые языки, предпочитая вместо этого грамотную работу с приемами давно знакомыми — но качество фильма, бывает, определяется не только его новизной и оригинальностью, но и социальной важностью и уместностью. Так что в ситуации, когда официальная российская история о «Курске» почти не вспоминает, а российское кино предпочитает парадные и победные интонации и темы, фильм Винтерберга и Бессона, пусть и не великий, выполняет безусловно благую работу.

«Курск» выходит в российский прокат 27 июня

Денис Рузаев