Латышские крестоносцы

Сейчас Латвия известна своей лояльностью к разного рода неонацистским движениям, однако так было не всегда. Самую известную организацию последовательных сторонников гитлеризма — «Перконкрустс» — запрещали и подвергали гонениям не только власти Латвии, но и Третьего рейха. Однако именно главному врагу — Советскому Союзу —они обязаны своей нынешней славой. «Лента.ру» разбиралась в истории латышских «крестоносцев».

В начале 1930 годов нацистские и фашистские идеи получили большое распространение в Европе. «Законодательницами моды» в этом плане, понятно, выступали Италия и Германия. Но и в других странах нашлось немало поклонников идеи о превосходстве одного человека над другим, якобы заложенном самой природой. Отыскались такие и в Латвии, где помимо латышей проживали русские, поляки, немцы и евреи.

Главным поклонником идей фашизма и нацизма в Латвии стал человек по имени Густав Целминьш. В 1918-1919 годах он воевал за независимость отечества, получил орден Лачплесиса и затем начал успешную политическую карьеру — сначала в МИДе новорожденной республики, а через несколько лет перешел в Минфин. Но и там Целминьш не задержался.

Оба раза он покинул высокие государственные структуры не по своей воле. Целминьш не скрывал своих нацистских взглядов, считал порядки в современной Латвии совершенно неправильными и предлагал радикально все переустроить. Зачастую его высказывания противоречили имиджу статусного государственного чиновника. Например, бунтарь во всеуслышание заявлял, что в латышской Латвии вопроса о меньшинствах не будет… «Мы безоговорочно отказываемся от буржуазно-либеральных предрассудков по национальному вопросу, отказываемся от исторических, гуманистических или других ограничений. Мы считаем, что единственным местом в мире, где могут жить латыши, является Латвия».

Советская пропаганда любила рисовать типичных фашистов безмозглыми и агрессивными уличными погромщиками. Целминьш в этот стереотип явно не вписывался: в 1929 году защитил в Латвийском университете кандидатскую диссертацию по филологии и философии, умел работать с толпой, доходчиво объясняя смысл своих идей, со вкусом подбирая аргументы. Ну а простые лозунги вроде «во всем виноваты инородцы» во все времена и в любых странах быстро набирали популярность.

Целминьш имел все задатки, чтобы стать местечковым фюрером, и своими бескомпромиссными выступлениями собрал достаточно сторонников для организации собственной политической силы — нацистской.

В 1932 году в Риге появилось объединение латышского народа «Огненный крест» («Угунскрустс»). Это название обозначало свастику — получилась отсылка одновременно и к зарубежным единомышленникам, и к старинным традициям латышей и индоевропейских народов, где свастика была одним из элементов украшения и сакральным символом. Что интересно, в числе врагов латышского народа члены «Угункрустса» называли и немцев, которые тогда еще проживали в Латвии в немалом количестве.

«Немцы открыто, как принято у всех арийцев, говорят, что над латышским большинством должно править немецкое меньшинство и что они должны достичь этого даже с оружием в руках, — писала газета "Угункрустса". — Тут у нас открытый противник, против которого нам когда-то придется поднять оружие…».

Новая организация долго не прожила. Латвия тогда была буржуазно-либеральной республикой, и власти не испытывали симпатии к разжигателям межнациональной розни. Из-за призывов Целминьша устроить в стране национальную революцию «Угункрустс» официально запретили в 1933 году.

Однако Целминьш не расстроился — он с самого начала предполагал, что оказавшееся во власти «врагов, жидов, и торгашей» государство станет ему препятствовать. Густав почти сразу воссоздал свою организацию под новым названием «Громовой крест» («Перконкрустс» — отсылка к богу грома древних латышей Перконсу). В ее рядах быстро набралось около пяти тысяч человек — даже по нынешним меркам это достаточно крупная организация. Опознавательным знаком националистов были серые рубашки и береты.

Местных чиновников так легко провести не удалось: в конце 1933 года Рижский окружной суд приступил к рассмотрению вопроса о запрете «Перконкрустса». Еще до вынесения решения членам организации запретили выпускать собственную газету и носить серую униформу. Тех, кто отказывался повиноваться, арестовывали. В ответ радикалы провели нашумевшую «пижамную вечеринку». Они собрались в рижском кафе «Конгресс» в крайне странных одеяниях: одни были облачены в дамские пижамы, другие — в домашние халаты. Это была попытка надавить на жалость: смотрите, мол, как к нам придираются власти, не дают даже в кафе посидеть в любимой одежде!

Не помогло. 30 января 1934 года суд постановил запретить «Перконкрустс». Тогда организация стала работать на нелегальной основе и 21 апреля показала свою силу.

Сотни последователей «Громового креста» вышли на улицы Риги, расклеивая на стенах листовки экстремистского содержания и кислотой выжигая на дверях и заборах свои лозунги. В тот раз полиции удалось задержать более ста человек. Однако это не заставило их единомышленников затаиться. На следующий же день десятки перконкрустовцев собрались в Риге на улице Бривибас и выкрикивали свои лозунги.

Этот демарш выглядел как жест отчаянья, ведь все понимали, что, начав наступление на крестоносцев, власти рано или поздно их дожмут. Но 15 мая 1934 года в Латвии произошел переворот — премьер-министр Карлис Ульманис, опираясь на армию, распустил парламент и начал править авторитарно. У националистов появилась надежда, что теперь уж им предоставят право голоса и большие возможности.

Однако и Ульманис не пожелал опираться на людей из «Перконкрустса» — запрет в отношении организации оставался в силе, и их продолжили сажать в тюрьмы уже вместе с коммунистами. Более того, репрессии, наконец, коснулись и самого Целминьша, которому дали три года тюрьмы за «антигосударственную деятельность». В тексте приговора указывалось, что Целминьша наказывают «за членство в незаконной организации, занимающейся подстрекательством с целью свержения Латвийского правительства и захвата государственной власти».

На какое-то время разгромленный «Перконкрустс» затих и притаился.

Тем не менее у Целминьша оставалось в Латвии достаточно сторонников, в том числе и среди респектабельных членов общества. Веяния времени породили моду на сильную руку, а Карлис Ульманис считался мягкотелым диктатором. И, кстати, так оно и оказалось — в 1940-м Ульманис без единого выстрела сдал Латвийскую Республику Сталину и безропотно отправился в ссылку, из которой уже не вернулся.

Что касается Целминьша, то он, выйдя на свободу в 1937-м, покинул Латвию, побывал в Италии, жил и работал в Швейцарии, пока его оттуда не депортировали за пропаганду нацистских идей. Затем он перебрался в Румынию, потом в Финляндию, где в составе финской армии воевал с Советами в Финскую кампанию. В 1940 году Целминьш осел в Германии, где окончил Кенигсбергскую школу абвера и получил скромное звание зондерфюрера.

Тем временем многие оставшиеся на родине члены «Перконкрустса» вошли в состав подпольных организаций, таких как «Страж отечества», КОЛА, «Латвийский национальный легион», готовившихся к борьбе с коммунистами. Они активно налаживали связи со спецслужбами гитлеровской Германии — немцы рассматривались как единственная надежда на избавление родины от большевистского ига. Когда летом 1941-го немцы заняли Латвию, у них здесь нашлось немало добровольных помощников.

Целминьш тут же вернулся на родину и, пользуясь тем, что немцы рассматривали его в качестве авторитетного эксперта по стране, развил бурную деятельность. Сначала он обосновался в городе Кулдига, где занялся гонениями на местных евреев — он всецело поддерживал идею, что от них необходимо очистить всю Европу. Он же распорядился расстрелять сотрудников Кулдигской больницы за оказание медицинской помощи раненым советским солдатам.

В июле 1941 года Целминьш перебрался в Ригу и объявил о восстановлении «Перконкрустса». Он рассчитывал, что его организация станет для немцев равноправным партнером в деле обустройства оккупированной Латвии. Но подобную самодеятельность администрация Третьего рейха не оценила: немцы тогда ощущали себя на вершине могущества и ни в каких союзниках на завоеванных землях не нуждались.

Целминьшу пришлось проглотить горькую пилюлю: его организацию в который раз уже официально запретили. Перконкрустовцам пришлось существовать под чужими «крышами»: многие вступили в ряды созданной немцами вспомогательной полиции, занимавшейся арестами врагов рейха и расстрелами евреев, а также борьбой с советскими партизанами — не только в самой Латвии, но и в соседней Белоруссии. Целминьш с февраля 1942-го возглавлял «Главный комитет по организации латышских добровольцев», занимавшийся вербовкой.

Но чем дальше, тем больше он разочаровывался в гитлеровской Германии, убедившись, что для Берлина Латвия — не более чем источник дешевых ресурсов. Целминьш начал понемногу саботировать получаемые им приказы и стал даже публиковать антинемецкие статьи в подпольной газете «Свободная Латвия». Это обошлось ему сначала понижением в должности, а в 1944 году привело его за решетку и в концлагерь Флоссенбюрг, где он, впрочем, содержался в довольно комфортных условиях.

Лидеру латвийских нацистов повезло: к 1945 году он оказался в лагере Дахау и, когда туда пришли американцы, представился «жертвой нацизма». Через несколько лет Целминьш переехал в США, в Техас, где работал военным инструктором в университете, библиотекарем, а потом и директором программы иностранных языков для служащих ВВС. В итоге он и вовсе переквалифицировался в советолога, выступал на телевидении с лекциями об СССР, трудился в «Центре русских исследований» при Университете Святой Марии в Сан-Антонио, где получил звание профессора. Умер он в 1968 году.

Казалось бы, Целминьша и его ненужную организацию ждало скорое забвение. Однако этого не произошло. И, как ни странно, память о «Перконкрустсе» увековечил кинематограф СССР — страны, которую латвийский нацист на дух не выносил. В 1981 году на экраны вышел телесериал «Долгая дорога в дюнах», снискавший бешеную популярность во всем Союзе. Эту киноленту, равно как и знаменитых «Цыгана» и «17 мгновений весны», смотрели всей семьей, в часы показов улицы советских городов пустели.

Авторы сериала замахнулись на эпическое полотно, изображавшее жизнь в Латвии в 1930-1970 годах. Одним из главных героев был молодой фабрикант Рихард Лосберг, который сотрудничал с организацией «Гром и крест» (прозрачный намек на «Перконкрустс»). Он же осуществлял связь между военно-промышленными кругами довоенной Латвии и немецкими нацистами, а в 1941 году вернулся на родину вместе с германской оккупационной армией. Самое удивительное в том, что Рихард был изображен авторами неплохим человеком. Его даже пощадили — Лосберг успел отступить с немцами и дожил в ФРГ в сытости и богатстве до преклонных лет.

Сериал «Долгая дорога в дюнах» пользуется популярностью в Латвии и теперь — его регулярно показывают по местному телевидению. Немало людей, посмотревших его, решили узнать о прототипах главных героев и заинтересовались историей своей страны. В 1990-х годах, когда архивы открылись, некоторые латвийцы серьезно увлеклись изучением идейного наследия Целминьша. Тогда у него появились новые последователи, попытавшиеся воссоздать «Перконкрустс». Поскольку в официальной регистрации им отказали, современным перконкрустовцам, как и их предшественникам, пришлось действовать нелегально.

Наиболее громкое деяние современных перконкрустовцев — попытка подрыва в ночь на 7 июня 1998 года советского памятника «Освободителям Риги». Особую драматичность событию придала гибель двоих подрывников, не успевших отбежать.

Позже сторонник «Громового креста» Игорс Шишкинс, отсидевший срок за экстремистские призывы, сумел зарегистрировать организацию «Центр Густава Целминьша». Ее немногочисленные участники регулярно выступают с призывами провести «деоккупацию Латвии», причем выступают не только против русских и России, но и против диктата ЕС.

Последний по времени громкий скандал с участием Шишкинса случился 18 ноября 2018 года. С тремя единомышленниками он явился на праздничное мероприятие по случаю Дня независимости Латвии, размахивая флагами со свастикой. Рижский суд завел было дело, но позже не нашел состава административного правонарушения. В современной Латвии к нацистской символике относятся снисходительнее, чем во времена Целминьша.

Владимир Веретенников