На дне «Океана»

«Лента.ру» продолжает цикл публикаций о гениальных аферистах Советского Союза — людях, которые под страхом смертной казни умудрялись делать миллионные состояния на глазах у власти. В предыдущей статье мы рассказывали, как в 80-е фигуранты «хлопкового дела» похитили астрономические 10 миллиардов рублей. Эпоха дефицита открывала широкие возможности для аферистов, способных соединить спрос и предложение с наибольшей выгодой для себя. Так и поступали фигуранты «рыбного дела», раскинувшие свои сети по всему СССР. Всевозможные деликатесы вроде осетрины или черной икры продавались из-под прилавка через сеть магазинов «Океан», либо контрабандой отправлялись за рубеж. При этом икру прятали в банки из-под дешевой кильки или сельди. Но однажды одна из таких банок случайно попала на прилавок...

Своим созданием сеть советских рыбных магазинов «Океан» обязана министру рыбного хозяйства Александру Ишкову. Выходец из обычной рабочей семьи, свою карьеру в рыбном деле он начал в 1930 году. Когда Ишкову едва исполнилось 25 лет, молодой человек занял пост заведующего орготделом Азово-Черноморского крайрыбаксоюза.

Карьерный рост у Александра вышел стремительным: к 1948 году Ишков стал главой Министерства рыбной промышленности СССР. Через тридцать лет слово «промышленность» в названии ведомства сменилось на «хозяйство», а возглавлял его по-прежнему Ишков.

По служебным вопросам чиновник часто выезжал за границу, и в начале 70-х очередная командировка закинула его в Испанию. Побывав в местных рыбных магазинах, Ишков был поражен обилием товаров, размещенных в напольных рефрижераторах, и удобным для покупателей способом торговли — самообслуживанием. Почему бы не сделать подобные торговые точки в СССР — мировом лидере по рыболовному промыслу?

Вскоре проект магазинов был доведен до сведения советского руководства. А чтобы ответственные лица смогли не на словах, а на деле убедиться в рентабельности предприятия, Ишков предложил открыть «пилотный» магазин с живописным названием «Океан» в городе Сочи. Руководству страны идея понравилась — увеличив объемы продажи рыбы, можно было хоть как-то замаскировать дефицит мясных продуктов в СССР. Кстати, именно для этого в 1976 году четверг по всему Союзу объявили рыбным днем. Это означало, что в кафе и столовых (рестораны были исключением) подавали только рыбные блюда. Да и стоил такой обед недорого: первое и второе блюда вместе с компотом обходились посетителям всего в 30 копеек.

Получив добро и финансирование, чиновник назначил ответственное лицо — своего заместителя Владимира Рытова, за которым давно закрепилось прозвище Боцман. Именно под неусыпным контролем Боцмана открывались магазины и закупалось зарубежное оборудование. Под его же кураторством внутри Министерства рыбного хозяйства возникли несколько предприятий; одно из них — «Союзрыбпромсбыт» — стало главным распорядителем морской добычи. Руководить им поручили некоему Юрию Рогову, знатному карьеристу и взяточнику.

Чутье не подвело министра Ишкова: о первом «Океане», открывшемся в Сочи 4 ноября 1972 года, говорили по всей стране; магазин стал советским чудом света. А поскольку цены в нем были весьма демократичными, туда быстро стали выстраиваться традиционные для СССР очереди.

Филиалы «Океана» активно открывались по всему СССР — в том числе в Москве и Ленинграде: к 1977 году были построены 104 магазина. По западному образцу при магазинах открывались кафе и рестораны: там можно было попробовать деликатесы, которых не было в продаже, — и они быстро становились популярными. Любопытно, что в московских «Океанах», в отличие от регионов, большим спросом пользовались рыбные полуфабрикаты — котлеты и тефтели.

В 1976 году министр Ишков добился беспрецедентной привилегии — он сумел вывести продажу рыбы и морепродуктов из-под советского Минторга: теперь ей занималось его Министерство рыбного хозяйства. А проект «Океан» между тем стал развитой сетью полного цикла — от добычи рыбы и морепродуктов до их переработки и продажи в магазинах.

Впрочем, вместе с финансовыми привилегиями Министерство рыбного хозяйства получило и серьезные коррупционные риски: внутри ведомства нашлось немало чиновников, склонных к аферам. При этом возможностей для них было много. Во-первых, на реализацию всегда поступало продукции больше, чем обозначалось в накладных. Причем на то были вполне объективные причины: в то время каждого рыбака обязывали взвешивать свой улов прямо на борту судна. Но сделать это точно он не мог физически — мешала качка.

Боясь обвинений в намеренном недовесе, рыбаки на всякий случай клали в ящики 1-2 килограмма лишней рыбы. Но учитывая, что каждый год в СССР добывалось порядка 70 миллионов тонн рыбы, из этих килограммов образовывался огромный излишек. Конечно, после перевеса на берегу никто не стремился отображать «лишний» улов в документах — неучтенная рыба и морепродукты просто реализовывались «налево».

Конечно, были и другие мошеннические схемы. Например, когда товарный поезд с рыбой прибывал на склад, комиссия признавала продукцию из нескольких вагонов непригодной для продажи и подлежащей списанию. На деле, как несложно догадаться, эти выводы были сфальсифицированы, а якобы пропавшая рыба шла на черный рынок. Аферисты также пользовались тем, что для выловленной продукции был установлен официально разрешенный объем, возможный к списанию, — 10 процентов (по другим данным, куда меньше — 0,1 процента).

Считалось, что этим излишком должна была стать мелкая рыбешка и различные отходы вроде костей и плавников. На деле же все это спокойно перерабатывалось в полуфабрикаты, а списывалась дорогая рыба, которую потом продавали из-под полы. Инструментом мошенников становилась даже ледовая глазурь: перед тем, как отправить замороженную рыбу на прилавок, ее обливали водой и опять отправляли в морозильную камеру. Возникший из-за этого лишний лед прибавлял товару веса.

Неплохую прибыль аферистам приносили и махинации на спецбазе №208, где по низким ценам реализовывались продукты для чиновников разного ранга. Например, обед, включавший в себя осетрину, красную и даже черную икру, обходился власть имущим (чьи доходы заметно превышали средние по стране) всего в один рубль. Но часть этих деликатесных «пайков» благодаря аферистам со спецбазы стала аккуратно списываться и реализовываться на черном рынке по рыночным, или как их тогда называли, — спекулятивным ценам.

Вообще спекуляция и контрабанда красной и черной икры занимали особое место в преступных схемах «океанщиков». Поставка этих деликатесов в магазины для продажи на развес позволяла аферистам воровать хоть понемногу, но с каждой отпущенной банки. Но особенно эффектной вышла схема с контрабандной фасовкой черной икры в жестянки из-под кильки и сельди. В таком виде их можно было без проблем переправлять в любую точку Союза для дальнейшей перефасовки и реализации на черном рынке. Либо для отправки за рубеж.

Но однажды система дала сбой. Одна из чудо-банок с килькой случайно попала на прилавок одного из московских «Океанов» — и ее купил ветеран Великой Отечественной войны. Покупатель оказался крайне принципиальным: обнаружив подлог и заподозрив неладное, он отнес «кильку» обратно в магазин и учинил там грандиозный скандал с вызовом милиционеров. Эта история быстро облетела столицу — и горожане стали совершать настоящие набеги на магазины «Океана»: они подчистую сметали с прилавков кильку, надеясь найти в банках икру.

По одной из версий, именно этот инцидент стал началом конца всей мошеннической сети. Впрочем, немаловажную роль в крахе «Океана» сыграли гендиректор сети Ефим Фельдман и директор одного из магазинов Владимир Фишман. Вовлеченные в схемы аферистов, они потеряли бдительность: во время поездки в Чехословакию Фельдман и Фишман, не скрываясь, скупали валюту и товары, которые потом планировали тайком провезти на территорию СССР.

Местные стражи порядка были удивлены — обычно советские граждане были куда больше стеснены в средствах. Заподозрив неладное, чехословацкие милиционеры установили за туристами наблюдение и выяснили, что выменянную наличность те тайком переправляют в Германию.

Блюстители закона связались с коллегами из СССР и поведали им о своих подозрениях: так Фельдмана и Фишмана взяли на карандаш. Немногим позже выяснилось, что именно этот тандем занимался икорными подлогами — их стараниями дефицитная черная икра под видом кильки и сельди шла за границу. Туда же планировали уехать на ПМЖ и сами аферисты, но не успели: в 1978 году обоих арестовали. Между тем в курсе махинаций Фельдмана и Фишмана был и замминистра Рытов по кличке Боцман: за все темные дела, творившиеся в «Океане», он получал неплохие откаты. Ниточка тянулась на самый верх...

К расследованию «рыбного дела» приступила бригада из 120 лучших советских следователей, которых отобрали по личному приказу главы КГБ Юрия Андропова. Среди них оказался Герман Каракозов: на его долю выпало «раскалывать» подозреваемых по делу «Океана». Следователь свою работу выполнял филигранно и не жалел времени: на первый допрос обязательно приходил в генеральском мундире, чем впечатлял фигурантов, и мог часами объяснять им необходимость дачи признательных показаний. Старался Каракозов не зря и зачастую добивался успеха в своем деле. Однако его карьере пришел конец, когда он оказался в скандально известной следственной группе Иванова — Гдляна, расследовавшей «хлопковое дело» в Узбекистане.

Между тем на первых допросах Боцман, у которого при обыске в квартире нашли 300 тысяч рублей, не сильно стремился сотрудничать со следствием. Но со временем до него начала доходить плачевность его положения: в беседе с одним из сыщиков он обмолвился, что слышал — за сговорчивость ему могут скостить срок лишения свободы до 5 лет. Впрочем, на это следователь лишь усмехнулся и пояснил, что Боцману светит «вышка» — смертная казнь, на фоне которой и 20 лет тюрьмы покажутся подарком судьбы. Это окончательно сломало чиновника — и он, надеясь на смягчение приговора, стал активно сдавать и своих подельников, и их теневые схемы.

По приговору суда Рогов, Фельдман и Фишман получили по 12 лет лишения свободы. А вот Боцману не повезло: несмотря на все его старания и обличения причастных к афере, в 1980 году его все-таки приговорили к высшей мере — смертной казни через расстрел. По одной из версий, этому поспособствовали высокопоставленные покровители «рыбной мафии», у которых были свои рычаги давления на суд. Расстрелом они хотели наказать Боцмана за то, что по его вине за решеткой оказалось множество причастных к подпольной империи. Всего по «рыбному делу» обвинили около тысячи человек — все они получили от 5 до 10 лет лишения свободы.

Вступивший на тропу войны с коррупционерами, Андропов как мог обеспечил свою бригаду доступом к самым высокопоставленным фигурантам «рыбного дела» и нейтрализовал их могущественных покровителей. Глава КГБ готовил и арест самого главы Министерства рыбного хозяйства Ишкова — но за него вступился генсек СССР Леонид Брежнев, большой любитель кумовства. В итоге для разменявшего восьмой десяток Ишкова все закончилось тихим увольнением с формулировкой «на заслуженный отдых».

Кроме Москвы, рыбное дело затронуло целый ряд городов — Куйбышев, Ворошиловград (ныне Луганск), Тбилиси... Но самым резонансным стало расследование в Краснодарском крае. Масштабы местных афер оказались столь впечатляющими, что дело о них выделили в отдельное производство. Оно вошло в историю как Сочинско-краснодарское.

Еще во время распутывания клубка рыбных махинаций в Москве выяснилось, что контрабандная икра шла за границу через сочинский «Океан». Прикрывал все нелегальные операции первый секретарь крайкома КПСС Сергей Медунов, который так же, как и Ишков, был хорошим другом Брежнева. С такой «крышей» махинаторы чувствовали себя как за каменной стеной. Как оказалось — зря: после прибытия в курортный город следственной бригады, головы полетели очень быстро. Одним из первых за решетку отправился директор местного «Океана» Арсен Пруидзе: на него указал Рытов-Боцман, раскрыв следствию всю схему получения взяток из Краснодарского края.

Своими показаниями Пруидзе потянул за собой председателя горисполкома Вячеслава Воронкова. При обыске у чиновника нашли всего лишь 10 тысяч рублей и немногочисленные золотые украшения жены. Но его словам о непричастности к «рыбному делу» все равно никто не поверил: Воронкова заковали в наручники и доставили в столичное СИЗО «Лефортово». Несмотря на то что ему предлагали сотрудничество со следствием взамен на маленький тюремный срок, он отказался давать показания против Медунова. В итоге Воронков получил 13 лет лишения свободы с конфискацией имущества.

Чекисты рассчитывали добыть компромат на первых лиц сочинской рыбной мафии через еще одного именитого арестанта — секретаря крайкома Анатолия Тараду. Тот сразу пошел на контакт, показал следователям три тайника — на кухне, в сарае и курятнике, — где в общей сумме лежало 750 тысяч рублей (позже нашлись еще вклады на предъявителя на 200 тысяч рублей). Это были не только «рыбные» деньги: Тарада ходил в покровителях у многих краснодарских цеховиков — подпольных предпринимателей.

Его, как и Воронкова, доставили в СИЗО «Лефортово». Там Тарада в первый же вечер клятвенно пообещал, что наутро даст все нужные показания и укажет имена всех, кто замешан в икорной контрабанде. Но ночь в камере Тарада не пережил — внезапно он почувствовал себя плохо, был госпитализирован и умер, несмотря на все усилия врачей. Официальная причина смерти — инсульт. Но поговаривали, что слишком сговорчивому чиновнику могли помочь замолчать навсегда. Кстати, это был не первый труп на следствии по «рыбному делу»: после одного из допросов руки на себя наложил председатель Хостинского райисполкома Сочи.

В итоге благодаря вольному и невольному молчанию фигурантов, а также вмешательству Брежнева, покровитель сочинских контрабандистов Медунов сумел избежать тюрьмы, хоть и лишился впоследствии своего поста.

Между тем во время расследования Сочинско-краснодарского дела советские следователи подвергались очень серьезному давлению со стороны заинтересованных в крахе расследования лиц. Сыщиков то и дело запугивали, пытались подкупить или подставить. К примеру, Медунов инициировал всесоюзное совещание начальников горрайорганов внутренних дел курортных городов. На нем планировалось хорошенько подпоить замгенпрокурора СССР Виктора Найденова, который отличался особой принципиальностью при расследовании «рыбного дела».

Аферисты рассчитывали, что напившийся Найденов сядет за руль, а дальнейшее будет делом техники: на посту уже были поставлены «свои» гаишники, которые должны были со скандалом задержать высокопоставленного сотрудника Генпрокуратуры. Но план не сработал: внезапно для всех Найденов уехал в Гагры и на застолье не появился. Впрочем, подковерные интриги Медунова в конце концов сделали свое дело: в 1981 году Виктора Найденова все же освободили от должности.

Любопытно, что в ходе расследования Сочинско-краснодарского дела, связанного с рыбой, вскрылось множество фактов коррупции и хищения соцсобственности в самых разных сферах жизни региона. В итоге были уволены и исключены из партии около пяти тысяч чиновников, 1,5 тысячи из которых получили реальные тюремные сроки. Одной из жертв большой краснодарской чистки стала руководительница треста ресторанов и столовых в Геленджике Берта Бородкина по прозвищу Железная Белла. К ней применили редчайшее для женщин наказание — смертную казнь через расстрел. Историю Железной Беллы читайте в следующем тексте цикла «Золотые дельцы».

Анна Комиссарова