«Дело Ругина» в профессиональном медицинском сообществе вызвало новую волну разговоров о том, что врачи — жертвы сложившейся системы. Ей практически невозможно противостоять, когда гонка за показателями, оглядка на корпоративную этику преобладают над здравым смыслом. Единственный способ оставаться человеком в гнилой системе (а заодно обезопасить себя от внимания следственных органов) — становиться бюрократом. Нет нужных по стандарту лекарств — запись в карте пациента о дефиците рекомендованного лечения и докладная начальству. Нет оборудования — записка в администрацию и так далее.
Студенты одного из медицинских образовательных учреждений Смоленска летом побывали на практике в местном геронтологическом центре «Вишенки». Реалии дома престарелых, где с постояльцами обращаются как с животными, ребята вспоминают с ужасом. Старшие коллеги, когда студенты описывали интернатовские нравы, пожимали плечами: так везде. Однако будущие врачи пока еще не разучились считать, что это — ненормально. Написали открытое письмо в независимый профсоюз медицинских работников «Альянс врачей». Цель — помощь старикам и самим сотрудникам центра. Ведь это так важно — оставаться людьми несмотря ни на что. «Лента.ру» записала рассказ одного из студентов. Поскольку ребятам может грозить отчисление за активную гражданскую позицию — их имен мы не называем.
Лучше умереть, чем тутМесто летней практики студенты обычно не выбирают, по крайней мере, на первых курсах. Нас просто распределили в геронтологический центр. Работали там две недели. Задачи: ставить уколы, мерить давление, менять подгузники, мыть полы. В общем — быть на подхвате во всем. «Вишенки» — это огромный загородный комплекс. Практически в лесу стоят 8-9 этажные корпуса. Обитатели — люди от 50 лет и старше. В первый день на инструктаже нас предупредили, что жильцов нужно называть именно постояльцы, а не пациенты.
Все они распределены по принципу: кто еще двигается, тот на более низких этажах. Неходячие — на самом верху. Самочувствие у всех разное. У кого-то деменция, кто-то вполне адекватен, кто-то после инсульта пытается встать. Желание как-то улучшить свое состояние есть у многих жильцов. По идее им нужна помощь реабилитолога, многим не помешал бы психолог. Но таких специалистов в этом центре нет, либо их очень мало.
Большинство постояльцев живут в общих четырехместных палатах. Есть немного одноместных комнат. Как в них попадают — не знаю. Возможно за доплату какую-то. В одноместную палату родственники могут купить постояльцу телевизор, холодильник. В общих палатах жильцы просто лежат. Месяцами — точно. А может, и годами.
Некоторые комнаты даже проветрить нельзя. Окна есть. Но они заклеены даже летом. Телевизор в отделении есть в общих холлах. Но если человек не ходячий, то как он туда доберется?
День у стариков проходит однообразно. Утром просыпаются. Завтрак. Возможно, кому-то измерят давление. Но не факт. Часто записи в журналах о давлении делались просто так. Возможно, кому-то дадут инсулин. Но тоже не факт. Ко мне была прикреплена пациентка, которой по идее нужно было ежедневно ставить уколы. Но препарат нам выдали только к концу двухнедельной практики. Хочется надеяться, что укол ей ставил кто-то еще. Но мы там постоянно крутились эти дни и заметили бы это. Возможно, сахар у нее не прыгал, поэтому в инсулине она не нуждалась. Я конечно хочу на это надеяться, но...
Моральная атмосфера удручающая. Часто постояльцы отказывались есть. А одно из наших заданий было — помощь в кормлении лежачих. И тогда мы хитрили, уговаривали: «Ну почему вы отказываетесь? Нас будут ругать. Вам нас совсем не жалко?» Только одна женщина на наш «шантаж» не поддавалась и шептала: «Я лучше умру, чем буду тут находиться».
Сотрудники в центре — разные. Есть те, кто старается все по совести сделать. Была буфетчица, очень хорошая. Она знала, что одна из постоялиц ела исключительно супы. Конечно, старалась побольше в ее тарелку «наловить» картошки. Но сами понимаете — одним больничным супом не наешься. Поэтому чтобы хоть немного сытнее было, буфетчица в тарелку этой бабушки дополнительно размалывала котлету.
Немало перегоревших работников, которым уже все равно. Однажды мы сделали постояльцу перевязку ноги. Чуть позже пришли санитары и увезли его мыться. Как оказалось, мыли прямо в этой повязке. Почему бинты не сняли — не знаю. Может, лень. Привезли назад. Прямо на эти мокрые бинты натянули носок, накрыли одеялом и ушли. Потом пришла родственница, обнаружила это все, разозлилась. Увидела перед собой людей в белых халатах, то есть нас, практикантов. И выдала по полной программе, что думает о здравоохранении и о врачах.
Нам неловко, потому что вроде как мы должны были предусмотреть это. Но нас не предупредили, что будет банный день. Кроме того, банные дни там своеобразные. Эти помывочные мероприятия — не для всех. По крайней мере, многих лежачих они не касались. Подойдут санитары к человеку, принюхаются — вроде не сильно пахнет. И — до следующего «банного дня». Цитата от сотрудников: «в морге всех моют». Тех, кто хоть как-то мог сидеть — загружали в ванную и поливали из шланга. Мы однажды помогали доставлять постояльцев в душевые. Через несколько минут я проходил мимо этого помещения, оттуда такой визг доносился. У меня почему-то сразу ассоциация возникла — наверное так обращаются со свиньями на ферме.
Потерпел — и умерКак правило, обитатели центра ни на что не жалуются. Кто-то в силу состояния просто не может. Кто-то адаптировался к такой жизни и считает, что это все нормально. Терпение — наша национальная черта. Родственники тоже боятся — а вдруг будет еще хуже или просто старика выгонят, что потом делать? Надо будет или сиделку искать или с работы увольняться — ухаживать.
Я работал в отделении, где были практически все лежачие. У многих — пролежни. У кого-то поражения небольшие, а у кого-то просто огромные. У лежачих эти язвы легко образуются. Ведь люди постоянно в памперсах, которые сутками не меняют. По крайней мере, нам санитарки запрещали переодевать грязные подгузники до тех пор, пока каловых масс там не наберется достаточно. Сколько это «достаточно» — мы так и не узнали. Потому что нам предлагалось менять повязки на пролежнях на крестце прямо по калу. Но мы тогда самостоятельно тайком брали чистый памперс перед перевязками.
Хочется надеяться, что это просто в наше отделение попалась слишком жадная санитарка, которая патологически все берегла. А на самом деле такой задачи — сэкономить памперсы — вовсе не было. Тем более, памперсы там были. Мы сами видели кладовку, где стоят коробки с ними. Нам сказали, что их получают по какой-то благотворительной программе.
У одной пациентки, которой почти сто лет, две недели была температура 37,5 — 38. Пролежни на бедрах с двух сторон 25 на 15 сантиметров. Эта бабушка мне врезалась в память. Когда практика только начиналась, нам выдали бумажку, где были указаны ФИО пациентки, номер палаты и задание: перевязка правого бедра. Через несколько дней выяснилось, что у нее еще и левое гниет. Мы случайно об этом узнали, просто одеяло откинули. А о том, что на спине зияющая рана длиной сантиметров 20, сгнившая до самой кости, вообще стало известно только уже в конце двухнедельной стажировки.
У бабушки было два инсульта, она после них, конечно, была никакая. Но мне кажется, многое чувствовала. Вероятно, она очень страдала, но кричать не могла. После инсультов пропал голос. Когда мы ее переворачивали, обрабатывали раны, то она просто открывала рот и тихонько шипела от боли: «Ш-ш-ш».
В нормальном месте, конечно, прежде чем обрабатывать такие глубокие пролежни, следует удалить пораженные ткани. У человека даже при фурункуле температура поднимается. А когда ткани массивно гниют, то все токсины попадают внутрь организма. Нужно убрать очаг поражения. Учитывая глубину гниения — это практически хирургическая операция. В Центре такое не практиковали. Хирургов из городских больниц мы тут не видели. Обезболивающих таким пациентам никто не давал. По крайней мере, при нас.
Экономили не только памперсы. Со всеми медикаментами было не очень. Например, опрелости предлагалось лечить крахмалом, по старинке. Антисептики, хоть и были, но их при нас разводили медсестры. Концентрацию определяли на глаз и по запаху.
Нам давали по две пары медицинских перчаток на день. И никого не волновало, что мы делали во время дежурства: мыли полы, перевязывали или что-то еще. При перевязках, например, по санитарным нормам положено менять перчатки после каждого больного. Особенно если ты имеешь дело с гнойными ранами. В противном случае можно всех заразить синегнойной палочкой. А это одна из самых неприятных больничных инфекций. Очень опасная для ослабленного организма.
Первое время мы еще просили у медсестер чистые перчатки. Но нам давали понять, что такая расточительность не оправдана, мы слишком шикуем. Тогда почти все студенты стали покупать для себя перчатки самостоятельно. Мы, конечно, не обязаны были это делать. Но так было легче морально.
Однажды нас отправили подстригать ногти жильцам. А ногти у них в грибке. Ногтевая пластина желтая, толщиной, наверное, сантиметра три. И многие стесняются. Говорят: «Да не надо, пусть так будет». Начинаешь подстригать, а ноготь в труху рассыпается. По идее после каждого человека с ногтевым грибком, маникюрные ножницы и щипчики следовало бы хорошо продезинфицировать, чтобы не распространять заразы среди постояльцев. Но такие сложности были в центре не приняты. Поэтому мы просто мыли инструменты под краном водой с мылом. Надеялись, что это все же лучше, чем ничего.
Знаете, если устраивать проверки какие-то — то на первый взгляд центр — замечательный. Недавно сделан ремонт. Если бы не ужасный запах пота и мочи в отделениях на верхних этажах — вообще было бы все прекрасно. А вот когда начинаешь во все это погружаться... Впрочем, запах сшибает с ног только новичков, только с непривычки. Со временем, наверное, ко всему привыкаешь.
Возможно, там не хватало сотрудников. Медсестра нам говорила, что на весь корпус на ночь был один дежурный врач. Днем — один врач на два этажа. А на каждом этаже около 70 жильцов.
Мы в этот центр шли с неким запалом. Представьте, студенты-медики, которые изучали теорию. А тут их до настоящих пациентов допускают. А когда это все увидели, весь оптимизм сразу испарился. Мы старались хоть что-то сделать для стариков. Но если посмотреть на эффективность наших манипуляций, она была очень сомнительна.
У нас некоторые девчонки выходили в коридор и плакали. Жалко было стариков. Я отдавал себе отчет, что на практике мы будем памперсы менять, что будут каловые массы, моча. Но что тут будут люди заживо гнить, а окружающие будут считать это обычной рутиной, издержками «места» — представить было сложно. Надеемся, хоть немножко помочь этим старикам. Возможно огласка сделает их жизнь чуть лучше. Хотя бы на пару месяцев.
Наталья Гранина
Комментирование разрешено только первые 24 часа.
4 +0−0 | Nikita Fetisov | 17:31:06 26/12/2018 |
такой пи*дец еще со времен СССР, а в комментах назначат виновного Вовчика. |
4 +0−0 | classglass | 11:41:34 26/12/2018 |
после путинских-хуже чем после бомбежки |
4 +0−0 | Валерий Попов | 11:33:50 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Шипели с 9го этажа. |
4 +0−0 | Олег Андреев | 10:33:29 26/12/2018 |
Жуть, но правда. И эфтаназию запрещают. Просто филиал ада. |
4 +0−0 | Лариса Ларисова | 09:09:52 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
а ты чёй о--о рвешь , побойся подобного места для своих близких и для себя в старости. |
4 +0−0 | Иван Иванян | 08:05:46 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Не жалко,можно и больше,но денег нет 15000 рэ в маленьких городах з\п,а то и меньше на еду не хватает.Это наша власть рапортует о средней 40 тыров,но это как по больнице температура.Бред и лапша на уши. |
4 +0−0 | Чищу чакры | 07:47:25 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Должен. |
4 +0−0 | ananaspie | 06:41:36 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Могу только за себя сказать, что не в ладах с семьёй и живу в другой стране уже долгое время. Максимум в гости приезжала, на данную ситуацию сорвалась и прилетела. Другие почему не доглядели сочинять не стану, может просто фиолетово |
4 +0−0 | K_ _A | 03:50:14 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Слушай дебилоид, тебе не надоело одно и то же под каждой неудобной темой гнать? |
4 +0−0 | martaaddams | 03:18:18 26/12/2018 |
Комментарий удалён. | ||
Я не собираюсь тратить время на прочтение твоего бреда. Живи в свой липовой реальности, если тебе так угодно. |
4 +0−0 | Биологический Организм | 02:42:13 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Думаю что полицаи живут к сожалению хорошо. Это победители так доживают. После гитлера надо было и кремль освободить. |
3 +0−0 | Анна Стиль | 22:18:38 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
изыди... |
3 +0−0 | Andrei Dolzhenko | 22:05:22 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Приезжай, соколик, в г. Сафоново Смоленской области, выйди на улицу и расскажи местным жителям, большинство которых живет на 10-15 тыс. в месяц, что у них провинция в нищих и продажных головах. А, вообще, в любой город на Смоленщине. Посмотрим, с головой ты своей продажной успеешь убежать или без нее унесут. Вы, зажравшиеся масквачи, кроме ненависти в провинции ничего уже не вызываете. Сколько веревочке не виться - конец будет. Всех не заткнете... |
3 +0−0 | Виктор Иванов | 21:40:02 26/12/2018 |
Читая всё это,уж лучше тогда эвтаназия по закону. Спаси меня и сохрани от подобной участи.... |
3 +0−0 | UMKA AQUARIUS | 20:18:17 26/12/2018 |
зато сколько в мире тратится триллионов на всякие танки, ракеты и прочие авианосцы |
3 +0−0 | K_ _A | 18:49:54 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Деньги этих стариков ушли на эту нелепую ракету ))) |
3 +0−0 | Суворович Маргинал | 17:06:06 26/12/2018 |
Комментарий удалён. | ||
Когда окажешься в областной больничке и из под тебя утку не вынут, вот тогда заводи про хохлов - полегчает. И персоналу, опять же, какое никакое веселье. |
3 +0−0 | Суворович Маргинал | 17:04:47 26/12/2018 |
Путинская Россия - страна боли, нищеты и отчаяния. А ещё налоги с сборы одни из самых высоких в Европе. |
3 +0−0 | Игорь Морозов | 14:09:04 26/12/2018 |
План россиянских чиновников:заставить бросить курить страну к 2050 году.Думаю к тому времени все инициаторы данной инициативы сдохнут или будут повешены. |
3 +0−0 | K_ _A | 14:07:29 26/12/2018 | ||||||
| ||||||||
Мамке своей напиши... |