«В Киеве не хотят насилия»

Украина вновь стала полем битвы, теперь уже религиозной, хотя еще и на словах. Чем чреват острый церковный конфликт за Киев между Константинополем и Москвой? Угрожает ли это противостояние дойти до раскола мирового православия и нового кровопролития на Украине? Как на нынешнюю ситуацию повлияли события, происходившие 600 лет назад? Своим мнением об этом с «Лентой.ру» поделилась кандидат исторических наук Ирина Карацуба.

Можно ли тогда сказать, что сейчас происходит мощный тектонический сдвиг наподобие раскола внутри Русской церкви 1656 года или даже Великой схизмы 1054 года?

Ирина Карацуба:Кажется, еще Гегель говорил, что любая аналогия хромает. Различий в этих ситуациях все-таки больше, чем сходства — слишком разные эпохи мы сравниваем. Объединяет их то, что Российская Федерация в начале XXI века, подобно Великому княжеству Московскому в середине XV века, удивительным способом одновременно стремится и к самоизоляции, и претендует на роль центра истинного христианства. Но в нашей истории были и другие времена, когда Русская церковь была более открыта для общения и сотрудничества.

Не только. Там обе стороны пошли на компромисс, и теперь в Эстонии параллельно существуют две православные церкви, одна из которых замыкается на Москву, а другая — на Константинополь. На Украине это возможно?

Например, в начале и в конце XX века. Но сейчас мы действительно наблюдаем пароксизм московского XV века. Известно, что поначалу Русь была одной из митрополий константинопольского патриарха, и лишь в середине XV века Москва пошла на разрыв с ним.

Предыдущий конфликт Москвы и Константинополя из-за Эстонской православной церкви в 1996 году длился несколько месяцев, а затем был благополучно улажен. Как вы полагаете, возможен ли «эстонский вариант» в нынешней ситуации на Украине?

Там была очень сложная ситуация. После изгнания Исидора и конфликта с Константинополем митрополитом в Москве стал Иона, ставленник великого князя Василия II Темного. С этого самочинного назначения, случившегося в 1448 году, и следует отсчитывать автокефалию Русской церкви, которая потом еще почти полтора столетия оставалась непризнанной во всем православном мире.

Согласны ли вы с тем, что нынешний конфликт вокруг Украины во многом имеет политические корни, нежели религиозные? И я имею в виду не только предстоящие президентские выборы в этой стране. Не стал ли резкий разворот в политике Константинополя по украинскому вопросу следствием личной обиды патриарха Варфоломея (Архондониса) на Москву, которая в 2016 году фактически сорвала Всеправославный собор на Крите?

Учреждение патриаршества в Москве было инициативой Бориса Годунова, которому был нужен крупный внешнеполитический успех. Как писали тогда современники, церковное «устроение бысть начало гордыне его».

Дело в том, что под властью турецких султанов Константинопольский патриархат находился в отчаянном положении и вынужден был постоянно просить денег у Москвы. Когда Вселенский патриарх Иеремия II приехал в Россию, от него потребовали дать грамоту на поставление в Москве патриарха. Он сначала категорически отказался это делать, и тогда его отказались выпускать обратно. После этого целый год Иеремия II пробыл в Москве фактически под домашним арестом.

По некоторым свидетельствам, решающим аргументом для него стало то, что разгневанный Годунов пригрозил утопить константинопольского патриарха в Москве-реке. Тогда измученный Иеремия II дал эту грамоту, выразив желание самому стать первым московским патриархом. Но ему ответили, что у Кремля есть свой, более достойный кандидат. В итоге патриархом стал Иов, чья карьера началась в годы опричнины и который через несколько лет сыграет ключевую роль в избрании Бориса Годунова царем.

В том и вопрос. Не станет ли теперь там это массовым явлением? В отличие от России, по украинскому законодательству именно церковные общины являются собственниками помещений. Не будут ли они подвергаться силовому или административному давлению со стороны государства для присоединения к самостоятельной украинский церкви? Вот и Филарет недавно публично заявил, что после предоставления автокефалии УПЦ МП должна именоваться «российской церковью в Украине». Но разве это не клеймо вроде ярлыка «пятой колонны» или статуса «иностранного агента» у нас в стране?

Хороший вопрос, в самую точку. В том-то и дело, что в православной церкви нет и никогда не было единого кодекса канонического права. Эту ситуацию часто называют «войной канонов», когда одновременно действуют как древние византийские каноны, так и более поздние правила. Их никто и никогда не кодифицировал, не собирал и не устранял между ними противоречия, как это сделали католики во время Второго Ватиканского собора 1962-1965 годов. Поэтому в православном мире одни каноны признают, а другие игнорируют.

Приведу классический пример. В 13-м правиле святого Василия Великого недвусмысленно сказано, что убивающие на войне «как имеющие нечистые руки, три года удержалися от приобщения токмо Святых Таин». То есть воина, уничтожающего на поле битвы своего врага, три года положено не допускать до причастия. Но в нашей церкви этого канона как будто не замечали, хотя его никто не отменял. Поэтому когда во время нынешнего спора об Украине Москва и Константинополь ссылаются на различные древние документы и традиции — это бессмысленно. При этом нужно помнить, что по праву чести константинопольский патриарх во всем православном мире считается первым.

Это на Западной Украине. Но тогда были и другие конфликты, когда сторонники Филарета захватывали храмы, принадлежащие Московской патриархии.

В теории, конечно, да — primus inter pares. Но на практике во всех древних восточных патриархиях, кроме московской, признают главенство Константинополя в церковных вопросах. Это дань традиции, восходящей к византийским временам. В православных службах сначала поминается Вселенский (константинопольский) патриарх, затем иерусалимский, потом антиохийский и александрийский, и только пятым идет московский патриарх.

Понимаете, обо всем этом можно рассказывать бесконечно, но вряд ли тут есть какой-либо толк. В православном мире более 1300 лет не созывались Вселенское соборы, которые правомочны решать подобные вопросы, но я сомневаюсь, что они когда-нибудь еще состоятся. Сейчас, в XXI веке, все эти каноны, анафемы, томосы и отсылки к Никейскому, Халкидонскому либо Лаодикийскому собору отдают такой дикой архаикой, что даже тошно об этом думать. Ведь смысл христианства не в этом, а в любви к Господу и ближнему своему.

Я еще могу понять украинцев — для Порошенко и Филарета эта дикая архаика стала орудием в деле создания национальной церкви. Но вот зачем было Москве ввязываться в эту бессмысленную склоку, выставляя себя, мягко говоря, не в самом лучшем свете? Для чего Кирилл в разговоре с Варфоломеем, который уже проник в прессу, заявлял о «едином народе» и об исторических правах на Киев? Это же отсылка к реалиям давно рухнувшей империи.

Как мы помним, в начале 1990-х годов на Украине прошла волна насильственных захватов храмов. Не углубляясь в ее причины…

В отличие от господина Кураева, я никогда не была близка к церковному начальству. Ему, конечно, виднее, но я в этом сомневаюсь. Подозреваю, что при необходимости Москва всегда была вполне способна повлиять на положение дел в украинских епархиях, а степень их автономности не надо преувеличивать.

Другое дело, что еще с советских времен в РПЦ, созданной в 1943 году по указанию Сталина, действительно было сильное украинское лобби. Да и сам Филарет (Денисенко) в 1990 году чуть было не стал московским патриархом. Почему этого не случилось, а в последний момент его обошел Алексий (Ридигер) — это отдельный вопрос.

Я о другом. Филарет хочет сохранить за собой титул патриарха. Но что ему предлагает Константинополь?

Как говорят сведущие люди в Московской патриархии, там по украинскому вопросу в последние годы сложились две партии. Патриарх Кирилл (Гундяев) и митрополит Иларион (Алфеев) заняли абсолютно непримиримую позицию. Они сочли неприемлемыми никакие уступки «киевским раскольникам», и сейчас мы наблюдаем закономерный финал этой линии. Другую точку зрения представлял недавно назначенный псковский митрополит Тихон (Шевкунов), про которого говорят, что он близок к власти и лично к президенту Путину. Как мне рассказывали, именно он выступал за то, чтобы Москва сама дала автокефалию Украине прежде чем это сделает Константинополь, но на своих условиях.

Я подозреваю, что упоминаемое вами письмо Филарета было частью кампании, ведущейся в Константинополе по подготовке недавних решений. Думаю, оно стало наживкой для РПЦ, которую наши иерархи проглотили. Мы же помним, что Архиерейский собор, которому зачитали письмо Филарета, был озадачен и долго не знал, как с ним быть. Потом в Москве опомнились и отреагировали в своем фирменном стиле — сначала покайтесь и приползите к нам на коленях, а затем, возможно, мы вас простим и будем разговаривать.

Но разве нет очевидного противоречия между тем, как трактуют автокефалию в Константинополе и Киеве? Украина хочет свою церковь…

Помимо утраты от четверти до трети всех своих приходов, а вместе с ними и доходов от них, Москва в этом случае терпит символическое поражение. Ведь она претендует на роль духовного лидера всего православного восточнославянского мира — то, что еще называют «русским миром». Поэтому украинская автокефалия станет существенным ударом по всем нашим неоимперским идеологическим концепциям. И, конечно, это окажется колоссальным провалом политики патриарха Кирилла.

Или византийством.

Вы все правильно понимаете. Тут еще стоит вопрос, как быть со всеми их кадровыми назначениями, сделанными за последние четверть века. Ведь вплоть до последнего времени Константинополь их не признавал. Однако недавно принятый им документ не дает ответа на все эти вопросы. Такую позицию можно назвать лукавством, а можно — гибкостью.

Насколько можно понять из решения Константинопольского патриархата, он готов предоставить Украинской церкви только статус митрополии в своем составе. Но если речь не идет о ее признании в качестве поместной церкви, то может ли теперь Филарет продолжать именовать себя патриархом? Насколько я понимаю, его и главу самочинной УАПЦ Макария Константинополь восстановил лишь в сане митрополитов.

Это тоже справедливо, тем более что Константинополь и есть Византия. Мне представляется, что тем самым Вселенский патриархат больше демонстрирует осторожность. Он, в отличие от Киева, не стремится к развитию событий по ускоренному сценарию. Греки, как известно, всегда были очень изощренными дипломатами.

Насколько существенна для РПЦ МП возможная потеря Украины?

А вам разве непонятно, почему? На Украине уже пятый год идет война, к которой наша страна имеет прямое отношение. Неужели вам неясно, почему украинцы не желают подчиняться церкви, управляемой из Москвы?

Не проще ли было Москве самой даровать Украине автокефалию? Тем более, что в конце 2017 года для этого был подходящий повод, когда предстоятель непризнанной УПЦ КП Филарет (Денисенко) написал примирительное письмо патриарху Кириллу (Гундяеву).

Мы не знаем, что на сей счет думает Константинополь. Мы вообще не можем предполагать, как дальше будет развиваться вся эта ситуация.

Небезызвестный вам протодиакон Андрей Кураев как-то указывал, что автономный статус украинской церкви внутри Московской патриархии, существующий с 1990 года, привел к парадоксальному положению, когда украинские иерархи влияли на дела российских епархий, хотя во внутренних вопросах пользовались полной самостоятельностью. Это действительно так?

Отчего же не углубиться? Мне кажется, что это важно. Ситуация в начале 1990-х годов на Украине была связана с тем, что после собранного по указанию советских властей Львовского «собора» 1946 года греко-католиков (униатов) не только лишили своих храмов, но и в большинстве своем отправили в лагеря. Неудивительно, что после распада СССР они потребовали возврата отнятой у них церковной собственности.

Первым среди равных или главным?

Я не спорю, что в таких самочинных действиях ничего хорошего нет. Но это все-таки были единичные случаи.

Сейчас много спорят о правомочности решения Константинопольского патриархата: имел ли он право дезавуировать собственный документ 1686 года, который до этого не оспаривал 332 года, мог ли снимать анафему другой поместной церкви. Очевидно, что все участники конфликта трактуют древние церковные каноны в свою пользу. Но откуда такие разночтения? Существует ли в мировом православии общепринятый свод правовых норм, регламентирующий подобные ситуации?

Я не могу поручиться, что подобных эксцессов вообще не будет. И мне бы очень хотелось, чтобы их и не случилось. Насколько я могу понять позицию Киева, там тоже не хотят насилия и будут стремиться всеми силами ему противодействовать. Угрозы о возможном будущем кровопролитии мы сейчас больше слышим из Москвы.

Я бы не хотела выступать в роли защитника Филарета. Он довольно-таки противоречивый персонаж, о чем в свое время очень точно высказался отец Павел Адельгейм. Но дело не в Филарете и его амбициях, а в другом. В православном мире так принято, что каждая независимая страна имеет свою национальную церковь. Так было во времена получения автокефалии Москвой, так было в XX веке при образовании новых государств на Балканах и в Восточной Европе. Уверена, что и для Украины это тоже неизбежно.

Кстати, почему в 1589 году Константинополь внезапно признал московского митрополита Иова патриархом?

Конечно, в этом больше политики, чем религии. У нас вообще религиозное — проекция политического. Это такая давняя традиция со времен Василия II Темного и Сталина. Стремление к автаркии и самоизоляции, неумение договариваться на равных — это тоже отличительные черты не только нашего богоспасаемого российского государства, но и тесно связанной с ним РПЦ. Критский собор действительно был шансом разрешить множество противоречий в мировом православии, о котором мы уже говорили. Там же могли договориться о том, как поступить в украинском вопросе. Но патриарх Кирилл туда не поехал, а Константинополь после этого стал действовать самостоятельно.

Но этому предшествовала скандальная история пребывания в Москве митрополита Исидора, сторонника Флорентийской унии с католическим Римом.

Под «эстонским вариантом» вы подразумеваете его быстрое разрешение?

Это когда?

Думаю, что нет. Опять же, из-за войны и тяжелейшего конфликта с Россией. Хотя я не думаю, что в новой ситуации приходы, пожелавшие остаться в составе Московской патриархии, украинцы начнут притеснять. Просто они теперь рискуют оказаться в маргинальном положении.

«Лента.ру»: Не напоминает ли вам нынешний церковный конфликт вокруг Украины ситуацию с разделением Киевской митрополии на «московскую» и «литовскую» в середине XV века? После этого константинопольские патриархи еще 141 год не признавали автокефалию Московской митрополии.

Есть влиятельные эксперты, которые действительно так считают. Лично я думаю, что тектонический сдвиг случился еще раньше. Его начало можно отсчитывать по-разному, кому как нравится: либо от прихода к власти патриарха Кирилла, либо от событий 2014 года.

Все-таки мне кажется, то, что мы сейчас наблюдаем, — это еще не раскол, хотя тенденция развития событий внушает опасения. Но все-таки между Москвой, Киевом и Константинополем сейчас нет таких непримиримых канонических разногласий, как, например, с католиками.

Увы, подобные споры в православном мире не редкость. Например, Александрийский и Антиохийский патриархаты в 2014 году разорвали между собой общение из-за крошечных приходов в Катаре. Я думаю, что только после завершения украинской войны и уврачевания всех ее ран можно преодолеть нынешний острый церковный конфликт. Но для этого должна произойти смена как политического, так и церковного руководства.

Беседовал Андрей Мозжухин