«Я считал, что они живые — просто временно мертвые»

25 октября в Нижнем Новгороде состоится судебное заседание по делу Анатолия Москвина, которого СМИ окрестили кукольником: его обвиняют в надругательстве над телами детей. Несколько лет назад в квартире ученого-некрополиста (краевед, специалист по изучению захоронений) обнаружили 26 «кукол», сделанных из мумифицированных трупов маленьких девочек. Недавно в Нижегородской областной прокуратуре сообщили о возможном освобождении находящегося на принудительном лечении Москвина. В сентябре врачи психиатрического стационара, где содержится некрополист, направили в прокуратуру ходатайство о переводе его на амбулаторное лечение. По мнению медиков, пациент находится в состоянии стойкой ремиссии. Шокирующую историю нижегородского кукольника вспомнила «Лента.ру».

Предупреждение

Редакция «Ленты.ру» осознает, что все описанное ниже может шокировать читателей. Данный текст ни в коей мере не направлен на пропаганду асоциального поведения. Его цель — предупредить читателей о возможности подобных преступлений и уберечь их от опасности.

Получив ходатайство, прокуратура потребовала провести экспертизу, которая установит, безопасен ли Москвин для общества. В случае, если 25 октября экспертиза будет готова, суд сможет в тот же день принять решение об изменении принудительных мер медицинского характера. В суде отметили, что заседание будет проводиться в закрытом режиме, поскольку на нем огласят данные, составляющие врачебную тайну.

Анатолий Москвин находится на принудительном лечении с 2012 года. Он был направлен туда по решению суда: психиатрическая экспертиза показала, что мужчина страдает психическим расстройством в форме параноидальной шизофрении, а значит, не может осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий.

Все эти годы Москвина навещают пожилые родители, его адвокат и невеста. Подруга, по данным источника «Ленты.ру», появилась у некрополиста уже после его помещения в стационар: она узнала историю Москвина из интернета, заинтересовалась и приехала из Подмосковья в Нижний Новгород. Там она познакомилась с родителями Москвина и стала навещать его в больнице.

Девушка окончила филфак, но работе в школе предпочла более творческую профессию. Она делает украшения ручной работы, всячески помогает семье своего жениха и оплачивает его адвоката. Не исключено, что именно ее появление положительно сказалось на состоянии Москвина: он начал строить планы на будущее. Правда, возможно уже не в Нижнем Новгороде. По словам знакомых, после выписки пара планирует переехать в другой город.

История Анатолия Москвина прогремела на всю страну в ноябре 2011 года. Сотрудники полиции обнаружили в квартире некрополиста 26 кукол, оказавшихся телами мертвых девочек. В течение десяти лет Москвин выкапывал их на кладбищах разных районов области, а потом высушивал с помощью специального раствора из соли и соды.

«В день его задержания возле дома работало много журналистов, нас не пускали внутрь, но мы видели, как из квартиры выносят кукол, — рассказала «Ленте.ру» нижегородская журналистка Кира Лановская. — Они выглядели словно тряпочные, обшитые тканью. Пишут, что в квартире не было запаха, но это не так: даже по улице пошел какой-то смрад. Как будто ты поднимаешься на чердак, а там стоит старый сундук, запах сырости с гнилой примесью, что-то такое».

По ее словам, одна из понятых, находившаяся в заполненной куклами комнате Москвина, упала в обморок, и у нее открылось носовое кровотечение. После того как женщина пришла в себя, у нее началась истерика.

«Сотрудники Следственного комитета рассказывали потом, что женщина кричала, прижимала руки к подбородку, говорила, что ничего не будет трогать в этой квартире и хочет скорее выйти на улицу, — вспоминает журналистка. — Пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоить ее и продолжить работу. Впрочем, нервы сдавали и у самих следователей: во время допроса они постоянно выходили курить, потому что не могли спокойно слушать откровения Москвина».

По словам источника в правоохранительных органах, если бы не мумии, квартира, в которой жил Москвин и его родители, выглядела бы совершенно обычно: советский интерьер, множество книг, фарфоровые куклы на шкафах. Мертвых кукол Москвин держал в своей комнате. Почти всех. Одетые в платья мумии сидели на диване. Некоторые имитировали чаепитие: для них на столике был поставлен детский игрушечный сервиз.

«Внутрь мумий были вмонтированы механизмы от музыкальных игрушек или шкатулок. При прикосновении они говорили что-то вроде «Папа, я люблю тебя» или пели песенку «Мишка очень любит мед». Когда их начали выносить, из тел послышалась музыка, это было жутко», — рассказал собеседник «Ленты.ру».

В некоторых телах следователи обнаруживали личные вещи умерших девочек. Внутри одной из них был зашит кусок могильной плиты с ее именем, в другой — больничная бирка с датой и причиной ее смерти. В груди третьей находилось высушенное человеческое сердце.

Разложившиеся трупы Москвин «дорабатывал»: набивал тела тряпками, обшивал капроновыми колготками, пришивал головы плюшевых игрушек. Он вставлял в глазницы девочек пуговицы или игрушечные глаза, чтобы те могли «смотреть» с ним мультфильмы. На допросах некрополист заявлял, что любил своих девочек и заботился о них, как о живых.

«Вы избавились от тел, а я их подобрал», — говорил Москвин. У каждой из его девочек было свое имя и своя история. Среди них были и «нелюбимые дети», которых он держал в гараже.

На допросе Москвин рассказал, что выкапывал кукол от одиночества — он был холост и мечтал о детях. Усыновить ребенка ему не позволили органы опеки из-за мизерной зарплаты университетского преподавателя.

— В мае 2003 года я поругался с родителями, потому что они не давали мне благословения на то, чтобы удочерить девочку из детского дома. Тогда я сказал матери, что буду заниматься черной магией и входить в контакт с духами умерших детей, мумифицировать их тела и хранить дома. Мать в сердцах ответила, чтоб занимался, чем хотел.

Я очень расстроился и пошел гулять по кладбищу «Красная Этна», чтобы успокоиться. В тот же день и обнаружил неприметную могилу девочки. Решил ее раскопать. 9 мая 2003 года вечером пришел на могилу, разрыл до гроба. Он был обит малиновой синтетической материей.

Стамеской я выдолбил отверстие в крышке гроба у изголовья и через него вытащил то, что осталось от тела. Оно было в очень плохом состоянии, покрыто личинками мясных мух и сильно разложено. Девочка была одета в белую блузку, черную юбку, белые колготки и туфли. У ребенка были длинные волосы. Тогда я решил впервые попробовать его мумифицировать. Перенес тело в отдаленный угол кладбища, и закопал ее в заброшенную могилу какой-то бабушки.

Чтобы правильно мумифицировать тело, нужна сода и соль (их смесь Москвин называл «вакциной» —прим. «Ленты.ру») в различных пропорциях. В магазине купил эти вещества, на помойке нашел старые капроновые чулки и сделал из них мешочки. Насыпал в них соду с солью, стал привязывать к останкам девочки. Эти мешочки я менял раз в неделю. Влажные мешочки сушил тут же на кладбище. Людям, которые обращали на меня внимание, говорил, что кормлю птиц. (…) 25 июля 2003 года я обернул тело разной одеждой и в рюкзаке перенес его к себе домой.

В течение двух дней я восстанавливал тело: набил внутрь тряпки, положил свежие женские прокладки. Также внутрь положил бывший у меня человеческий скальп. Потом я зашил тело нитками и сделал на лице восковую маску. Кстати, голова девочки была наполовину снесена. У меня был череп ребенка. Я выпилил соответствующий фрагмент из этого детского черепа и вмонтировал его в голову мумии.

Потом наплавлял воск со свечек на лицо мумии, а затем покрыл его лаком для ногтей, который нашел на помойке. После этого обмотал тело колготками и надел на него одежду, которую тоже нашел на помойке. В течение второй половины 2003 года я спал с этой куклой ночью, — рассказал Москвин следователям.

Постепенно в его доме появились и другие куклы, почти все они находились в его комнате, и лишь одну из них — Машу — он «поселил» в комнате родителей. Те и представить не могли, что несколько месяцев жили в одном помещении с трупом. Думали, что сын делает кукол из подручных материалов.

Трудно сказать, что чувствовал Москвин после того, как его тайная жизнь стала достоянием общественности. Но жизнь его престарелых родителей превратилась в сущий ад. Они стали городскими изгоями: с ними перестали общаться соседи, неизвестные пытались бить окна в их квартире и писали оскорбления на стенах дома. Москвины наглухо закрылись от журналистов, единственной, кому удалось пообщаться с ними, оказалась московская активистка и медсестра психиатрической клиники Юлия Ландо.

Женщина посетила Москвиных в августе 2013 года и разместила об этом пост в своем ЖЖ. По ее словам, родители оказались интеллигентными пенсионерами, бывшими инженерами, оба 1938 года рождения.

«Мама Эльвира Александровна прижалась к стенке, когда мы вошли, она привыкла, что приходят с обысками, забирают книги и вещи. Мы были первые за эти два года, кто пришел к ним не с целью мародерства и унижения. Как-то позвонили с передачи "Пусть говорят", хотели пригласить их, но мама отказалась. Сказала — я не выдержу еще раз такого позора и издевательств», — написала Ландо.

Пожилые супруги рассказали о преследовании сына: в 2010 году Москвин написал статью, где говорилось о том, что во время татаро-монгольского нашествия татары насиловали русских девушек. За это татарские краеведы обвинили журналиста в экстремизме, и им заинтересовались сотрудники правоохранительных органов. На обыски к Москвину приехали восемь полицейских, тогда-то и обнаружили кукол. В отношении него было возбуждено уголовное дело о надругательстве над телами умерших и местами их захоронения.

«После суда и обысков, угроз и унижений, мама предложила папе (...) умереть. Папа говорит — нельзя (...) Отец перенес инфаркт, у матери начался сахарный диабет. Их год таскали по следствиям (…) Следователь забрал компьютер Анатолия, судья сказала матери: "Он на почве больших знаний сошел с ума. Тетради его я предала уничтожению"», — писала Ландо.

Родители Москвина хотели продать квартиру, но покупателей на жилье с такой «историей» не нашлось. В итоге они просто пригласили в дом священника и тот, освятив его, сказал: «Все проблемы от того, что вы в церковь не ходите». С тех пор они вместе ходят в церковь. И продолжают регулярно навещать сына в стационаре, приносить ему домашнюю еду.

«Из-за сильных препаратов он очень медленно двигается, плохо говорит, теряет зрение, не может писать, изо рта течет слюна. Большую часть суток спит. Остается почти безучастный к разговору. Немного улыбается, только когда мама начинает рассказывать про кота Барсика…», — пишет добровольная помощница Москвиных.

Она также рассказала, что переговорила со знакомыми родителей одной из тех девочек. Анатолий выкопал маленькую Вику, но та, видимо, не подошла для кукол, и он отнес ее обратно. Для матери, отмечает Ландо, «было невыносимо два раза переживать похороны дочери».

Родители рассказали Ландо трагические подробности жизни их сына. Со слов матери Москвина, над ним, отличником, тихим ребенком, тратившим все свободное время на изучение языков, постоянно издевались в школе. А в третьем классе мальчик стал жертвой насилия. Проблемы с психикой у Москвина начались, когда ему было 13 лет, после того, как он прошел обряд «венчания» с покойницей. Эту историю краевед впоследствии описал в своем дневнике, а несколько лет спустя ее опубликовала его коллега, нижегородская журналистка Татьяна Кокина-Славина.

— 4 марта 1979 года наша школа занималась сбором макулатуры, — вспоминал Москвин. — Мы ходили по подъездам, звонили во все двери и требовали старые бумаги. Около одного из подъездов стояла крышка гроба: накануне нам уже сказали, что в соседней школе погибла девочка. 11-летняя Наташа Петрова принимала ванну (…) А когда мокрая стала вылезать из воды, задела оголенный провод и мгновенно скончалась от разряда.

...Выйдя из подъезда с кипами макулатуры, мы попали прямо на вынос гроба. Видимо, мать Наташи была членом какой-то секты. Начать с того, что на похоронах не было никого из одноклассников, зато пришло несколько десятков женщин и мужчин в черных одеждах. Все они держали горящие свечки и что-то заунывно пели не по-русски.

Заплаканная женщина — видимо, мать покойной — подала мне крупное венгерское яблоко и поцеловала в лоб. Она подвела меня к гробу и, пообещав много конфет, апельсинов и денег, велела целовать покойницу. Я залился слезами, умолял отпустить, но сектантки настаивали. Все снова запели молитвы на непонятном мне языке, а кто-то взрослый с силой пригнул мою голову к восковому лбу девочки в кружевном чепчике. Мне не оставалось ничего другого, как поцеловать куда приказано.

Так я сделал раз, другой и третий, меня ободрили и велели повторять за начетчицей длинное заклинание на старорусском языке. Когда заговор закончился, мне велели взять свечку и покапать воском на грудь Наташиного синего, с красной оторочкой платьица. Затем мне подали два стертых медных кольца, велели одно насадить мертвой невесте на палец, другое надели на палец мне.

Ближе к концу учебного года мертвая Наташа начала сниться мне чуть ли не каждую ночь, распевая нескладные песенки. Дальше моя мертвая невеста потребовала от меня — во сне — чтобы я начал изучать магию и обещала научить меня всему. Требовалось лишь мое согласие. Я, естественно, был против. Летом я уехал в деревню, и ночные «посещения» прекратились.

Но они возобновились в первую же ночь, когда я вернулся в город. Наташа являлась ко мне как бы в дымке, вскоре я начал чувствовать ее близость по специфическому холодку. У меня начались галлюцинации, по ночам я стал бредить. Врач, к которому обратились за помощью мои родители, объяснил это явление гормональной ломкой...

Повзрослев, Москвин стал преподавать в университете филологию и иностранные языки. Он был настоящим полиглотом — знал 13 языков. Но в какой-то момент у мужчины произошел конфликт с коллегами, и те настояли на его уходе. После этого Москвин стал зарабатывать репетиторством на дому, писать краеведческие статьи в местные газеты и заниматься некрополистикой. Он даже готовил книгу о нижегородских погостах, но не успел издать ее.

«Он некрополист — специалист по кладбищам. До него погосты изучали только при царе Николае Втором. На своих двоих Анатолий исколесил всю Нижегородскую область, ночевал в гробах, на жаре пил воду из луж», — писала журналист Кокина-Славина. В интервью ей Москвин рассказал, что интересовался кладбищами с детства, с того самого «венчания». Он за два года осмотрел 752 погоста, проходя по 30 километров в день.

«За два лета перепечатал 900 различных стихотворных эпитафий, собранных по всей области, — чем не фольклор? Поверьте, это было очень трудно — лично облазить тридцать пять районов», — говорил он.

Через несколько лет после этого, в 2012 году, Москвин давал уже другое интервью: находясь в клетке в зале суда, он пообщался с журналистами, которые сумели пробраться к нему со своими вопросами. Всех интересовало, каким образом краевед мог оставаться незамеченным, десять лет выкапывая трупы детей, для чего превращал их в мумии, почему хранил в своей квартире.

— Я хранил не трупы, а хранил тела. Дело в том, что я занимаюсь черной магией. Поэтому я хотел оживить этих детей, мне было жалко этих детей, которые могли еще жить и жить. Поэтому я хранил их для того, чтобы, когда наука научится бороться с раком, она их потом могла оживить, поскольку генетика развивается сейчас очень-очень активными темпами. Исключительно, исключительно ради этого. Мне было жалко всех этих детей.

По словам Москвина, он с самого начала знал, что совершает преступление, но ему было жалко детей, а «в стране запрещено клонирование».

— Я просто хотел, чтобы для будущего клонирования был какой-то материал, — объяснял подсудимый. — Соответственно, чтобы эти дети еще жили, по второму разу. Поскольку мне было очень жалко этих детей. Да, я, естественно, каждый раз, когда чего-то выкапывал, то я потом заравнивал так, чтобы ничего не было видно, чтобы не тревожить тех, тех родных... Кроме того, я общался с духами, поскольку я нашел лазейку для контакта с тем миром. Поэтому я общался с духами этих детей, получал какую-то информацию от них.

Некрополист рассказывал, что хранил в тайне свои темные дела на протяжении десяти лет и был уверен, что никто из родственников погибших никогда о них не узнает. По словам Москвина, даже его родители не знали, из чего сделаны многочисленные куклы в их доме.

— Я специалист по кельтологии, и, изучая кельтскую культуру, я заметил, что друиды в этой традиции общались с духами умерших, — рассказывал Москвин. — Они приходили на могилу и спали на этой могиле. Потом, когда я изучал культуру народов Сибири, конкретно, культуру древних якутов, там было то же самое — и я заинтересовался. Тоже стал спать на могилах детей, которые мне понравились. Ко мне стали приходить духи умерших детей.

Сначала я спал на могилах, потом я приспособился, поскольку не на всех могилах было удобно спать. Я приспособился переносить тела, где бы мне было удобно на них спать. Стал делать сушилки, тайники всевозможные. Потом мне (...) уже не стало хватать места для экспериментов, поскольку количество детей увеличивалось. А дело в том, что духи являются только в теплое время года, в холодное время и сам на могиле не уснешь.

И, соответственно, я стал понемногу их [тела] сушить, приносить домой. Это делалось очень хитро, не торопясь, по одной, так что об этом никто не знал. А перед этим я изучил теорию, технологию мумификации по всем доступным книгам. Я изучил древнеегипетскую письменность для этого. Я ездил в Москву и специально изучал все это дело. Потом я ездил по различным областям России, соответственно, изучал технику мумификации в разных грунтах, потом настолько заинтересовался этим, что стал обращать внимание и на выдающихся людей, и в результате этого стал некрополистом.

Я очень хотел ребенка. Да, мне очень хотелось, чтобы была своя дочь, чтобы передать ей все знания, что у меня есть. У меня большая библиотека. Очень хотелось. Первое время мне не давали [удочерить] родители, они думали, что я не справлюсь, потом, видя насколько я это хочу, родители мне разрешили, но там возникли проблемы с органами опеки и попечительства, поскольку сказали, что у меня маленькая зарплата. А я действительно никогда не стремился за деньгами, я всегда стремился, чтобы была польза, чтобы было интересно.

По словам некрополиста, вначале он выкапывал тела тех детей, с которыми у него «был контакт» — но затем стал выкапывать вообще всех подряд.

— Дома я с ними общался, — вспоминал Москвин. — У нас был отряд [из кукол], был лидер. Был антилидер, соответственно, у нас была иерархия, свой собственный язык, у нас были, соответственно, свои песни, у нас были свои праздники, у нас был свой, как говорится, внутренний мир. Родители почти ничего этого не видели, а остальных людей я в этот мир не пускал. Как правило, родители уезжали [на дачу] в апреле и приезжали в октябре. И вот в это время мы занимались этим миром.

Подсудимый отмечал, что, выкопав 26 тел, он зашел в тупик — и не знал, что делать дальше. Никаких новых данных в его «исследованиях» не появлялось.

— Если честно, у меня были любимые дети, — говорил некрополист. — Я любимых детей планировал оставить у себя дома в любом случае. Тех, которые мне меньше нравились, я планировал вывезти в гараж, и чтобы они жили там, в гараже. Если кто-нибудь из детей мне переставал нравиться, я его (...) закапывал в его же собственную могилу. [С детьми] обращался нежно, ласково, вежливо, даже старался матом при этих детях не ругаться. Поскольку при детях нельзя. Тем более, что все они до этого были девочки. Так что старался держать себя на высоте.

Дело в том, что я очень страдал от одиночества, особенно в летний период времени, когда родителей не было, и когда они забирали кота. Соответственно, я работал за компьютером. У меня такая работа журналистская, что я много чего писал, в основном за компьютером. Я их [кукол] рассаживал, у них были просверлены дырочки под глазки, я им включал мультики, я им включал детские песенки, я им сам пел песни.

По словам Москвина, это были «обычные детские песни», которые он стал бы петь, будь у него «живая дочка». Кроме того, некрополист ел вместе со своими куклами и общался с ними в то время, когда работал за компьютером. «То, что я делал бы с живыми детьми, я делал с этими. Я считал, что они живые — просто временно мертвые...»

Как рассказали «Ленте.ру» представители прокуратуры и адвокат Анатолия Москвина Виолетта Волкова, в настоящее время затребованная прокуратурой экспертиза еще не завершена, и документы не готовы. Потому вопрос освобождения ученого, вероятно, отложится еще на какое-то время.

Мария Фролова