«Хотелось исследовать, каково быть вуайеристом»

В прокате — один из самых хитроумно устроенных фильмов сезона «Ничего хорошего в отеле "Эль Рояль"», причудливая нуар-головоломка о десятке эксцентричных незнакомцев, ищущих славу, богатство, гостайны и смерть в лас-вегасском мотеле 1969-го. По радио каркает Никсон, его перебивает соул из музыкального автомата, а вместе с персонажами (среди которых присутствуют священник, коммивояжер, музыканты и вождь натуральной секты) в китчевых интерьерах постепенно испускают дух шестидесятые. В своей предыдущей работе «Хижина в лесу» режиссер Дрю Годдард (он же писал сценарии «Монстро» и «Марсианина») деконструировал жанр хоррора, здесь же — заново собирает традицию криминального фарса, отсылая одновременно к Хичкоку и Тарантино. «Ленте.ру» удалось поговорить с Годдардом после премьеры «Ничего хорошего в отеле "Эль Рояль"» на фестивале в Сан-Себастьяне.

Что ж, давайте одновременно плакать и смеяться.

Дрю Годдард: Да, есть ощущение величественности и истории, мне здесь нравится.

Вас это устраивает?

Чувствуется присутствие эмоциональной памяти — то, за что я люблю отели, особенно отели с долгой историей: ощущаешь присутствие людей, которые здесь бывали, чувствуешь, что это были за люди, оттенки их ауры, какие у них были проблемы, какой характер. В атмосфере отелей есть что-то, что нигде больше воспроизвести невозможно.

Борьба между светом и тьмой в этом фильме очень жестока, но при этом зал то и дело взрывается смехом.

Верно. И другое замечательное свойство отелей: это пространство, где можно воплотить романтическую идею, что, поселившись в отеле, ты можешь временно побыть другим, не таким, каков ты на самом деле. И, думаю, это создает прекрасную обстановку и для великих историй любви и для всяческих кино-ужасов.

И кто же побеждает в этой борьбе между праведностью и пороком?

Что ж, должен признаться, что мной руководила исключительно моя любовь к жанру криминального триллера. Обожаю криминальные боевики — в литературе и в кино. И я решил изобрести свой собственный стиль и поиграть с ним в этом пространстве.

Я бы не назвал этот фильм реалистичным, в нем есть жанровая текучесть, даже примеси чего-то фантастического — все эти окна в подземельях... Как вы объясняете эти переходы от одного образного ряда к другому?

Действие фильма происходит в 1969 году, и у меня были совершенно конкретные основания выбрать этот исторический момент. 1960-е — очень бурное время: в Америке убиты Джон, а затем Роберт Кеннеди, за очень короткий период времени мы увидели, как к власти пришел Никсон, но именно тогда, среди всех потрясений, создавались истинные шедевры и в музыке, и в кино. И я восхитился этим сочетанием двух тенденций — мне захотелось написать о том, что политические бури иногда могут давать толчок к созданию великого искусства…

После фильма все друг друга спрашивают: а герой Джеффа Бриджеса — настоящий священник?

Верно, именно так. В 60-е годы атмосфера была так наэлектризована, что породила массу всевозможных музыкальных стилей. Я взял для фильма рок-н-ролл, соул, даже классическую музыку — это все создает обстановку, в которой кто-то словно наступает своей музыкой на чужую, пересекая невидимые границы. Вообще музыка лучше иных видов искусства моментально переносит нас в те времена, в которые она была создана.

Какова роль религии в фильме?

Да, именно так. Одно из лучших свойств профессии режиссера — возможность придумывать свой собственный мир. И я словно собрал все, что мне особенно нравится в 60-х, поместил это в мой отель, и это пространство стало жить своей жизнью само по себе.

А трудно ли вам как писателю сочинять сценарий, в котором никто никому не верит?

Это фильм — о семи героях, они очень разные, и я надеялся, что каждый зритель найдет среди них хотя бы одного персонажа, в котором сможет узнать себя. Священник, провинциальная певичка, бывший солдат, подрабатывающий гостиничным служащим, другие герои без определенных занятий. Мы представили зрителю широкий спектр жизненных переживаний, и я хотел, чтобы каждый из этих семи персонажей имел в фильме свой звездный час, и в определенный момент выходил на передний план. Я обожаю фильмы, в которых мы не знаем, кто из героев — главный, в которых мы поначалу даже и не знаем, за чьей именно историей следим, ведь это может быть история любого из персонажей. И мы поэтому всячески старались внушать актерам, что все они будут главными действующими лицами фильма, чтобы позволить каждому разыграть свою версию.

Но поскольку никто из них, прямо скажем, не является образцом нравственности, можно ли сказать, что в каком-то смысле, вы боретесь в картине со своими внутренними демонами?

Я узнаю себя во всех семерых. Под этим следует понимать, что каждый из этих семи персонажей — какая-то из граней моей собственной личности.

А вы сами узнаете себя, наверное, …в поющей девушке? Ее менее всего можно заподозрить в злых намерениях…

Думаю, что да. Я действительно люблю изливать душу в своих фильмах, когда я работаю, я обычно показываю на экране свои собственные чувства, потому-то кинорежиссура приносит мне такое удовлетворение.

В какой мере ваш фильм — что-то вроде модели общества? И в каком виде представлено общество в этом фильме, в лице различных персонажей?

Да, в этом фильме все лгут. Лгут беспрерывно, у каждого свои секреты. И, думаю, это дает фильму энергию. А мне как писателю это позволяет заглянуть в глубинную часть характеров героев. Есть поверхностные впечатления — то, какими герои кажутся — но под этой оболочкой течет их внутренняя жизнь, и это делает их объемными, они оживают, поэтому очень занятно их описывать.

Вы наверняка досконально изучили этот период, знания отложились в вашей памяти, в книгах, которые вы прочитали. Но затем вам нужно было полностью забыть о реальных событиях, и придумать свои собственное время, свою собственную эпоху конца 60-х…

Фильм по касательной затрагивает тему религии, но в большей мере он затрагивает тему духовной жизни. То есть, фильм ставит перед моими персонажами вопросы: что есть добро и что есть зло для человека, дает ли эта система понятий тебе что-то такое, на чем ты можешь выстроить свою жизнь? Я получил истово-католическое воспитание, но до поры сам не осознавал, что пишу сценарий именно об этом. Я поначалу воспринимал сценарий отстраненно — глазами рассказчика, история словно сама себя рассказывала, раздавая реплики героям. А затем, когда фильм был готов, я мысленно окинул его взглядом и понял, что он — прежде всего о духовной жизни у нас на Западе, о роли, которую религия сыграла в моей собственной жизни.

Полагаю, в фильме идет битва не только между разными героями, но и битва между разными музыкальными стилями.

Тут дело в другом — фильм ставит вопрос: что значит в принципе быть настоящим и как мы это трактуем. «Настоящие» опознаются по своим внешним признакам? Или по своим делам? Мы устанавливаем, кто настоящий, а кто нет, исходя из ярлыков? Или мы исходим из поступков? Должен ли человек именоваться «священником», чтобы выполнять функции священника?

Вы какой, собственно, стиль имеете в виду? Чем вообще навеяна стилистика вашего фильма? Он напоминает о конце 60-х, о закате движения хиппи...

Меня всегда влекло к фильмам, которые с трудом поддаются классификации, мне не нравится, когда фильм можно четко подогнать под одну категорию. И здесь мне хотелось исследовать мысль, каково быть вуайеристом и как это отражает опыт кинозрителя: много ли вуайеризма в том, что ты сидишь в кинозале и наблюдаешь за другими людьми? Что это такое, когда множество людей следит за тобой через односторонние зеркала, и каково это — почувствовать себя вуайеристом в реальном времени. Именно эта идея и продиктовала мне устройство отеля. Ведь этот фильм прежде всего о дуализме, о двух сторонах личности, о борьбе между праведностью и пороком, и я хотел представить это наглядно, показать дуализм в поступках персонажей. И так я набрел на идею отеля, который стоит на границе между двумя штатами, все в фильме словно постоянно раздваивается.

Но ваш фильм, безусловно, не ужастик, вы сняли что-то другое. Как вы изобретали стиль этого фильма, кстати?

Я лично думаю, что фильм в конечном счете очень обнадеживает. Впрочем, я хочу словно отвести зрителя в сторонку — в фильме нет ни абсолютного добра, ни абсолютного зла. Но если люди задумаются о том, что они увидели, то для них в каком-то смысле замаячит свет в конце тоннеля.

Вот почему столько фильмов ужасов снимают в именно в отелях.

Да.

Величественности в каком смысле?

Да, мне нравится, когда посреди драмы начинается комедия, я считаю, что самые комичные события в жизни — иногда одновременно и самые печальные. И я люблю фильмы, в которых нас швыряет от смешного к серьезному или мы зависаем где-то посередине. На мой взгляд, это свойственно человеку.

«Лента.ру»: Мне кажется, что этот отель «Мария Кристина», где мы разговариваем, тоже чем-то похож на ваш «Эль Рояль».

Вот-вот.

Купить билеты на фильм «Ничего хорошего в отеле "Эль Рояль"» на «Афише»

Беседовал Петр Шепотинник