Красные отцы украинской нации

Попытки создать на волне революционных событий независимое Украинское государство провалились. Большая часть страны вошла в состав СССР, однако история украинского национального движения на этом не закончилась и даже получила новый импульс. Большевики, чье положение в первые годы советской власти было крайне неустойчивым, всеми силами старались заслужить лояльность населения, действуя не только кнутом, но и пряником. В частности, на окраинах бывшей империи новая власть укрепляла свои позиции, заигрывая с местными националистами. Ярче всего эта политика проявилась на Украине, где большевики развернули целую госпрограмму по украинизации всего и вся. Кто и как строил новую нацию в советской Украине — в материале «Ленты.ру».

«Решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первоочередной задачей нашей партии», — объявил в 1923 году Иосиф Сталин. Отец народов в своей логике был совершенно прав.

Победа в Гражданской войне лишь частично упрочила власть большевиков. Организованное сопротивление они сломили, однако некоторое недовольство в определенных слоях интеллигенции, рабочих и крестьян сохранялось. В марте 1923 года Ленин перенес уже третий инсульт, отошел от политической деятельности, и все понимали, что дни его сочтены. Вопрос сохранения власти после смерти вождя витал в воздухе.

Ко всему прочему, в руководстве союзных республик, на той же Украине, плотно обосновались местные националисты. Они хоть и признавали советскую власть, однако память о том, как «буржуазные националисты» в свое время были самостийными правителями, не давала покоя националистам пролетарским. Как они поведут себя, если центральная власть ослабнет или не сможет оперативно решить возникающие тут и там проблемы?

Ради умиротворения местных правителей и стабилизации власти на местах большевики в апреле 1923 года на XII съезде ВКП(б) провозгласили политику коренизации, направленную на замещение русского языка и культуры в союзных республиках языками и культурой представителей национальных меньшинств. Подавалось это под лозунгом борьбы с тем самым великорусским шовинизмом, который ассоциировался с имперским прошлым России.

Главными обличителями великорусского шовинизма и сторонниками украинизации выступили Григорий Зиновьев (Радомысльский), Николай Скрипник (Скрыпник), Николай Бухарин (до революции жил под именем Мойша Долголевский) и Иосиф Сталин (Джугашвили). Участники съезда вполне осознанно и настойчиво поддерживали украинскую культуру в противовес культуре русской.

Вот что, например, говорил Зиновьев: «Я не могу согласиться с теми товарищами, которые говорили на Украинской конференции: на Украине борются две культуры; которая победит — нам все равно. Так, товарищи, рассуждать нельзя. Школа товарища Ленина учит нас в национальном вопросе тому, что мы должны активно помогать тем нациям, которые до сих пор были угнетенными и загнанными».

Аналогичного мнения придерживались и другие выступающие. Неудивительно, что коренизацию на XII съезде партии приняли в качестве официального курса в национальном вопросе.

Большевики, объявляя борьбу великорусскому, великодержавному, великороссийскому шовинизму, говорили по сути об одном и том же. Вопрос в том, что именно они подразумевали под великорусским шовинизмом. Идеологию, направленную на пропаганду национального превосходства, смешали с правом русских Украины учиться, читать газеты и смотреть спектакли на русском языке. В процессе принудительной украинизации большевики забрали у людей естественное право использовать родной язык.

Сразу же после провозглашения коренизации на Украине начинается ее региональный вариант — украинизация. Постановление Центрального исполнительного комитета (ЦИК) и Совета народных комиссаров (СНК) УССР «О мерах по обеспечению равноправия языков и о помощи в развитии украинского языка» действительно декларировало равенство языков в Советской Украине. На бумаге.

Но равенство гарантировалось лишь в том случае, если в рамках определенной административно-территориальной единицы национальное «меньшинство» составляло более 50 процентов жителей. Естественно, такие случаи были скорее исключением, чем правилом. Так что равенства не получалось.

И это обстоятельство не устраивало руководство Советской Украины. Эммануил Квиринг, первый секретарь ЦК украинской компартии, говорил: «Мы не можем ограничиться признанием формального равенства наций, поскольку оно приведет к фактическому неравенству. Теперь украинский язык и культуру надо поставить в привилегированное положение».

Чиновникам, которые не владели украинским языком, предписывалось в течение года выучить его, в противном случае их ждало увольнение. Для тех же, кто только собирался поступить на государственную службу, владение украинским стало обязательным условием, при том что количество образованных людей, которые справлялись бы с обязанностями госслужащих и владели украинским языком, было явно недостаточным.

Важную роль в успехе украинизации сыграли украинские СМИ. Если в начале процесса прессы на украинском практически не было, к 1933 году 373 из 426 периодических изданий УССР издавались на украинском языке. Их общий тираж превышал 3,6 миллиона экземпляров, что составляло 89 процентов от общего количества печатных СМИ.

Отдельного внимания заслуживает книгоиздание. В начале 1920-х годов на Украине книги на русском и украинских языках издавались примерно одинаковыми тиражами — по полмиллиона штук. Однако чем дальше, тем больше это соотношение менялось. Количество русских книг в 1925 году достигло максимума в два миллиона экземпляров, однако позже сократилось до приблизительно одного миллиона.

Тираж же книг на украинском языке неуклонно рос: перед Великой Отечественной войной он составлял уже 6,5 миллиона. Похожая картина сохранялась до самого краха СССР, когда рынок, а не партийные указы продемонстрировал, что жителям Украины интереснее читать на русском, а не на украинском языке.

Успех украинизации во многом кроется в том, что к началу революции население Украины в большинстве своем состояло из малограмотных крестьян, лишенных четкой национальной самоидентификации. Но в начале 1920-х годов одновременно произошло три важнейших события. Крестьяне массово отправились в города, чтобы стать рабочими. Большевики объявили ликбез, чтобы обучить вчерашних крестьян работе на заводах. А затем началась коренизация.

Приезжая в города, они воспринимали ту культуру и тот язык, которые им предлагали и которые позволяли им самореализоваться. Если к началу украинизации две трети населения Украины были неграмотными, то к 1934 году их осталось не более восьми процентов. Школьное образование почти полностью было на украинском языке. Украинская Академия наук и вовсе не использовала русский язык.

Большая заслуга в деле украинизации принадлежит Лазарю Кагановичу, тогдашнему генсеку украинской компартии. Сталин хвалил его: «Ни один из прежних секретарей на Украине не прибегал к столь сильному нажиму при проведении украинизации».

Одновременно с народом украинизировался и партийный аппарат. И даже шел впереди, как того требовал долг всякого коммуниста. Ведь именно партийное руководство разрабатывало и применяло на практике конкретные положения коренизации. В 1920 году украинцы составляли 20 процентов украинской компартии. Однако уже в 1933-м этот показатель вырос втрое.

Количество русских закономерно уменьшилось. Их положение вообще ухудшилось, поскольку для поступления на государственную службу необходимо было знать украинский язык. Тех же, кто не смог выучить украинский или не использовал его на рабочем месте, неважно по каким причинам, ждало увольнение.

Украинцы внезапно, но вполне явственно стали титульной и даже господствующей нацией. И представители других народов, в том числе и русские, предпочитали украинизироваться. Вот как описывал эту ситуацию нарком просвещения УССР Владимир Затонский: «Некоторые люди теперь называют себя украинцами, поскольку статус господствующей нации является во всех отношениях выгодным».

Украинизация проводилась настолько быстро, что руководство УССР испытывало дефицит местных украинских квалифицированных кадров. Для решения этой проблемы советская власть пригласила из эмиграции украинских политических и общественных деятелей, включая откровенных националистов. Общее число возвращенцев составило до 50 тысяч человек.

Михаил Грушевский, председатель Украинской Центральной Рады, позволивший в 1918 году немцам оккупировать республику, в Советской Украине стал академиком и преподавателем истории в Киевском университете. Михаил Лозинский, заместитель государственного секретаря иностранных дел Западно-Украинской народной республики (ЗУНР), работал в харьковском Институте марксизма. Степан Рудницкий, советник правительства ЗУНР, в Харькове же занимался исследованиями географии и картографии. Идеологические различия между этими украинскими националистами и большевиками времен Гражданской войны остались в прошлом.

В какой-то момент украинизация двинулась на Восток. Сейчас это кажется странным, однако в 1920-е годы украинские большевики курировали украинизацию Кубани, Ростовской области, отдельных районов Курской и Воронежской областей. Как и в УССР, школы, предприятия и организации переводились на украинский язык.

Республиканские границы того времени были весьма условными, русские и украинцы перемешивались и жили по обе стороны административной границы. Однако очевидный приоритет украинской культуры над русской, объявленный на XII съезде, давал о себе знать. К тому же Кубань являлась казачьим краем, куда в конце XVIII века Российская империя переселила запорожских казаков. В результате кубанское казачество той поры несло определенный этнический отпечаток.

К слову, именно это обстоятельство позволяет современным украинским националистам говорить об «украинской Кубани» и о возвращении «исконно украинских земель».

Украинизация была невозможна без дерусификации Украины.

К 1925 году в УССР коммунисты создали 188 сельсоветов и 8 этнических районов. В рамках этих образований преподавание в школах, издание газет и книг, культурно-просветительская работа и даже взаимодействие с органами местной власти велось на языках преобладающих в данной местности национальных меньшинств. Это были немцы, поляки, евреи, болгары, греки и чехи. Своих административных единиц не имели только русские.

После 1925 года, когда перекос стал слишком уж очевидным, русские все же получили свои сельские советы, однако о русских районах и городах не могло быть и речи. Как следует из материалов XII съезда, большевики боялись, что, если дать русским право создавать национальные советы в городах, очень быстро русскими станут ключевые города УССР — Харьков и Одесса.

Вопрос с определением языка образования решался преимущественно не в пользу русского. В 1925 году Юрий Ларин, член президиума Госплана, описывает такой статистический трюк украинской бюрократии. В Киеве, населенном в то время преимущественно русскими и евреями, местная власть при выборе языка школьного образования взяла за основу не долю русских в населении Киева, что логично, а долю русских в населении всей Киевской губернии. В результате русских школ в городе открыли в разы меньше, чем должны были бы. Как отмечает Ларин, подобные игры со статистикой пользовались популярностью и в других городах УССР.

При подготовке издания о национальном составе Советской Украины республиканский НКВД не принимал в расчет, например, русских рабочих Донбасса. Основанием для такого шага стало то, что они «являются пришлым населением, проживающим исключительно в рудничных и фабрично-заводских поселениях», а значит, их нельзя смешивать с коренным населением. То, что Донбасс в то время практически полностью состоял из рабочих поселений, из которых в будущем выросли крупные индустриальные центры, украинских энкавэдэшников не смущало.

Иногда все было еще проще. Тот же Ларин рассказывает, что если жители населенного пункта идентифицировали себя как русские, но в каком-то 1859 году императорское правительство считало данный город или деревню украинским, то и советские чиновники называли его украинским. Мнение жителей при этом в расчет не принималось.

Дерусификация Украины в 1920-е годы проходила настолько нелепо, что, например, в Одессе — русскоязычном городе — вывески на почте допускались или на украинском, или на французском языках. Подобные действия вызывали не только недоумение, но и резкое неприятие граждан. Русские чувствовали себя чужими там, где жили поколения их предков. В результате Политбюро украинской компартии в 1927 году отмечало рост шовинистических настроений среди русских.

Украинизацию официально свернули лишь к концу 1930-х годов. У советского государства тогда появились более насущные заботы вроде массовых репрессий и подготовки к грядущей мировой войне. Однако раз начавшись, этот процесс двигался по инерции еще много лет.

***

Уничтожив первое украинское государство, большевики не стали уничтожать украинскую культуру и идеологию. Наоборот — именно на них они сделали ставку в национальной политике 1920-х — 1930-х годов. На украинизацию Украины центральное руководство направило все ресурсы государственного аппарата. Принципиально иные события разворачивались на Западной Украине, которая в те годы входила в состав Польши. Поляки с неприязнью относились к украинцам, называли их быдлом и всячески подавляли любые попытки национального самоопределения. Такая политика привела к тому, что украинское национальное движение ушло в подполье, а на смену политическим заявлениям пришло насилие.

Продолжение следует

Максим Семенов