«Сначала убьют ваших мужчин, а потом и вас»

Участие женщин в войнах, как правило, воспевается в рассказах о доблестных санитарках, под пулями выносивших раненых с поля боя, или о верных женах, ждущих солдат дома. Однако есть и примеры того, как женщины убивали противников не менее жестоко и сражались так же отчаянно, как мужчины. Один из них — армия «Тигров освобождения Тамил-Илама», точнее, ее женские батальоны. Об одних из самых грозных женщин в истории войн — в материале «Ленты.ру».

В январе 2010 года в авторитетнейшей газете The New York Times появилась статья «13 лучших туристических мест на Шри-Ланке». Такое лицемерное заявление издания, которое за несколько месяцев до этого публиковало ужасающие кадры военных преступлений правительства Шри-Ланки против своего же населения, возмутило многих.

Особенно отличилась британская певица, известная под псевдонимом M.I.A., отцом которой был один из основателей сепаратистского движения тамильских «Тигров». В своем Twitter она написала: «Вот они, манящие побережья, о которых пишет NYT», сопроводив запись фотографией трупа мирной жительницы и двух повешенных тамильских детей.

Девушка стала единственной публичной фигурой, пытавшейся привлечь внимание к тому, что происходило на Шри-Ланке. Там на протяжении 30 лет правительство пыталось истребить этническое меньшинство тамилов. Те в ответ организовали одно из самых жестоких движений сопротивления. Особенно в его рядах отличились женщины. Девушки шли на передовую добровольно. Они жили в джунглях, не выпускали из рук автоматы и жестоко расправлялись с врагами.

После того как британцы в 1948 году ушли с острова, законное правительство Шри-Ланки объявило буддизм главной религией страны, а государственным стал язык этнического большинства — сингальский. Это не понравилось тамилам, исповедующим индуизм. Они объявили о намерении отделиться от государства и основать свое собственное на севере острова — Тамил-Илам. Буддистское правительство страны такая перспектива не устроила и давние этно-религиозные трения переросли в гражданскую войну с образовавшимся в 1976 году повстанческим движением «Тигры освобождения Тамил-Илама», длившуюся почти 30 лет и сопровождавшуюся уничтожением тамильского населения.

Последующие десятилетия сепаратисты, которых в 32-х странах (в том числе США и Евросоюзе) считали террористической группировкой, организовывали атаки на правительственные учреждения, аэропорты, отели. Они пытались убивать политиков — нападали даже на президента Шри-Ланки и индийского премьер-министра. Их визитной карточкой стали подрывы смертников. Благодаря финансовой помощи тамилов из других стран они являлись единственной террористической организацией в мире с собственным флотом и авиацией.

Официально военные действия закончились в 2009-м, однако буддистское правительство до сих пор продолжает репрессии не только против оставшихся на острове тамилов, но и против мусульман. Всего за время войны погибли, по разным оценкам, от 40 до 70 тысяч человек, а более 800 тысяч бежали из своих домов.

Казалось бы, что отличает тамило-сингальскую войну от других межэтнических конфликтов по всему миру? И в Руанде, и в Боснии, и в Камбодже население жестоко и массово зачищали от «неправильных», с точки зрения властей, этносов. Однако только на Шри-Ланке одной из главных движущих сил сопротивления были женщины. Отряды тамилок в рядах «Тигров освобождения Тамил-Илама» шли в бой наравне с мужчинами, став самой свирепой армией женщин, известной миру.

С середины 1980-х «Тигры» начали активно вербовать в свои ряды женщин. Тогда они в основном занимались пропагандой, работали в военных госпиталях, собирали информацию о противнике в полях, средства на военные расходы и сами вербовали новых бойцов. Однако вскоре им самим пришлось стать солдатами. В 1983 году был создан специальный женский отряд в тамильской армии — «Женский фронт Тигров освобождения». Первый бой для них состоялся спустя три года. Спустя еще год лидер «Тигров» основал первый военный тренировочный лагерь для женщин, а к началу 1990-х «Тигрицы» уже превратились в самостоятельную организацию. К тому времени их число в тамильской армии начало резко увеличиваться. По одним оценкам, оно составляло 15-20 процентов от всех солдат, по другим — достигало пятидесяти. В основном женщины служили в диверсионных отрядах «Черные тигры», так как распознать в них террористок-смертниц было куда сложнее.

«Тигры освобождения» требовали, чтобы каждая из тамильских семей отправила в ряды организации одного человека, однако в основном в движение вступали добровольно. По мнению некоторых исследователей, изначально женщин в отряды вербовали вовсе не по идеологическим соображениям о равенстве и феминизме, а из-за банальной нехватки бойцов. В то же время, согласно опросам «Тигриц», многие из них обрезали волосы и меняли сари на камуфляжные штаны именно потому, что жаждали изменения статуса женщины в тамильском обществе и желали другого будущего для себя и своих дочерей в Тамил-Иламе.

Когда Велу было семь лет, джип ланкийской правительственной армии привез в деревню, где жила ее семья, гору трупов ее соседей. Она пряталась в курятнике, и когда машина проезжала мимо нее, ей пришлось зажмурить глаза. Спустя два года начались масштабные погромы тамильских деревень, их жителей уничтожали, а тамилы в ответ вырезали сингальское и мусульманское население Шри-Ланки. Когда власти снова добрались до деревни Велу, ее семья бежала в Индию. Однако спустя несколько лет девушка вернулась на родину, но отнюдь не потому, что там стало безопасно. Она вернулась, чтобы сражаться за независимость своего народа.

В женском военном лагере на завтрак был рис с карри, девушки учились проходить полосу препятствий, ползать в грязи, ходить по канату, собирать и чистить автомат. По воспоминаниям Велу, лидеры «Тигров» заботились о девушках, доставляя им гигиенические прокладки и специальные бюстгальтеры без застежек, чтобы бойцам было удобно перебрасывать через плечо оружие.

В традиционном тамильском обществе от девочек требовали послушания, а на поле боя они устанавливали свои правила. Их уважали мужчины, считали их равными себе. «В Тамил-Иламе никто не будет страдать и голодать. Женщины будут равными мужчинам», — именно таким Велу видела будущее, за которое боролась.

Пути в ряды «Тигриц» у всех были разными. Кто-то шел на войну из чувства долга перед своим народом, другие жаждали мести за убитых отцов и братьев или за поруганную честь тех, кого изнасиловали в джунглях ланкийские солдаты.

«Мы с мамой ехали в автобусе, когда в него вошли несколько человек в военной форме. Они встали рядом с нами, и каждый раз, когда автобус подскакивал на кочках, они лапали нас и смеялись. Это было унизительно, я хотела высказать им все, что думаю, но мама меня одернула, — вспоминает мигрировавшая в Великобританию тамилка Матханги, более известная под творческим псевдонимом M.I.A. — Когда мы вышли из автобуса, мама сказала, что, если бы я хоть пикнула, эти парни бы без разговоров вытащили нас из автобуса, изнасиловали и убили в соседних джунглях, и нас бы никто не нашел».

Единственная женщина среди «Тигриц», которая имела право в любой момент связаться по телефону напрямую с тамильским командованием, — Сиваками Сивасубраманиам. Она лично занималась вербовкой девочек в ряды женских отрядов. «Когда придет сингальская армия, ни ваши отцы, ни братья, ни мужья не смогут вас защитить, — предупреждала она. — Сначала они убьют мужчин, а потом изнасилуют и убьют вас. Взять в руки оружие и защищать себя — не только ваше право, это ваша обязанность».

Сиваками боролась не столько с врагом, сколько с патриархальными устоями. Притеснение было для девочек чем-то естественным: нельзя громко смеяться, лазать по деревьям, занимать много места в помещении. Она вспоминает, как однажды ее наказали за то, что она позволила работнику, принадлежавшему к низшей касте, попить из семейного бака с водой. Командирша отвергала утверждение, что война — это дело мужчин. «Если мир для всех, то и война тоже должна быть для всех», — говорила она.

Далеко не все женщины шли на фронт по своему желанию, некоторые попадали в отряды от безысходности. Под конец войны «Тигры» бросали под вражеские пули всех без разбора. В бой отправляли и мужчин, у которых были семьи, и детей. В 2007 году, за два года до уничтожения движения освобождения, в лагерь «Тигриц» попала 17-летняя Ратика. Она была сиротой, однако, по ее словам, находясь в лагере, она скучала по временам в детском доме, где воспитатели твердили, что мать отказалась от девочки, потому что «она была ужасным ребенком». Ее не прельщала военная романтика, и она не хотела воевать ни за независимость, ни за равенство. Спустя шесть месяцев тренировок в грязи с автоматом ей сообщили, что она отправляется на передовую, и Ратика решила сбежать.

В то время покинуть движение было невозможно — однако, узнав, что ее распределили в один из самых отчаянных женских отрядов, известный своей жестокостью и драконовской дисциплиной, она подумала, что лучше уж вообще до этого не дожить. Она знала, что там, куда ей суждено было попасть, девочек отправляли под пули даже во время менструации, а за попытку бегства простреливали ногу. «Я боялась только, что меня поймают, — рассказывает она. — Еще больше я боялась, что меня схватят и будут пытать».

Она вспоминала, какие ужасы творили солдаты правительственных войск с тамилками. Им отрезали грудь, насиловали и уродовали их трупы. «Тигры» были вынуждены отправлять их тела домой в закрытых контейнерах, чтобы никто не видел, что с ними сделали. Одной из девушек посчастливилось вернуться из плена едва живой, все ее тело было покрыто ожогами от сигарет.

Спустя пару недель Ратика вернулась в отряд, это случилось за несколько месяцев до окончания войны и разгрома «Тигров». Перед тем как попасть на поле боя, она забежала в индуистский храм. «Кругом мне мерещились мертвые беременные женщины с распоротыми животами. Я молила Вишну, чтобы пуля попала мне в ногу или руку, но не в лицо», — вспоминает девушка. Перед самым окончанием войны она получила серьезное ранение ног, и ее отправили в госпиталь в демилитаризованной зоне.

К концу войны власти Шри-Ланки потребовали от международных наблюдателей покинуть охваченные войной территории, так как им могла грозить опасность. Многие западные наблюдатели впоследствии признавались, что это больше походило на попытку избавиться от свидетелей убийства мирных жителей и целенаправленной бомбежки полевых больниц в так называемых зонах разоружения. Из больницы Ратика бежала на костылях. Она надеялась успеть найти своих родственников среди сотен тысяч тамилов, бежавших от тотального геноцида. По оценкам ООН, во время исхода погибли по меньшей мере 40 тысяч тамилов. «Трупы были повсюду, плавали в воде, многие из них — дети. Никто даже не останавливался, чтобы их собрать», — делится Ратика.

18 мая 2009 года бои были официально прекращены. Членов «Движения освобождения Тамил-Илама» отправили в концлагеря. А Ратику, благодаря ее длинным волосам и травме, приняли за мирную жительницу и отправили в больницу в Коломбо.

После окончания войны бойцов-тамилок направляли в лагеря реабилитации, где они должны были забыть ужасы войны, выучиться и вернуться в мирную жизнь под властью сингальцев. Женщины, многие из которых с подросткового возраста жили в джунглях, не расставаясь с автоматом, должны были стать поварихами и швеями. Не все оказались способны в корне изменить свой образ жизни.

«Я устала быть обузой для семьи», — говорит 35-летняя бывшая «Тигрица», которой правительство вручило швейную машинку, не вызывавшую у нее ни малейшего интереса. — Я пыталась кур разводить, но ничего не вышло. Приходится каждый раз просить деньги у отца. Я устала от такой жизни. Я была бы уже командиром отряда "Тигриц", если бы они до сих пор существовали».

Одурманенные обещаниями независимости и равенства в Тамил-Иламе женщины были вынуждены вернуться к своим традиционным женским обязанностям. Тех, кого боялись даже самые жестокие военные-мужчины, внезапно вновь обязали выходить замуж, рожать детей и выполнять работу по дому.

Другая женщина, которая присоединилась к отряду в 12 лет, избежала подобной участи, скрыв от властей свое прошлое. Однако доступных ей занятий тоже немного: если кому-то станет известно, что она воевала на стороне «Тигров», у нее возникнут проблемы.

Некоторым все же удалось адаптироваться в новых для себя условиях. Ананти Саситаран — провинциальный министр по делам женщин. Когда-то она тоже сидела в джунглях с автоматом, а ее муж был одним из лидеров «Тигров». Пользуясь своим положением, она поддерживает многих бывших «Тигриц», которые обращаются к ней за помощью. «Они одеваются так, чтобы их старые военные раны не были заметны, но они все равно не могут нормально работать из-за этих травм», — говорит она.

После войны правительство объявило о запуске масштабных инфраструктурных проектов на севере страны. Однако местные жители, больше всех пострадавшие от военных действий, зачастую остаются за рамками таких программ. В 2018 году власти направили около 80 миллионов долларов на восстановление региона. При этом предприятиям, которые трудоустраивают минимум пять бывших военных или их вдов, власти предоставляют субсидии.

По словам министра финансов страны Манагала Самаравера, одной из главных целей правительства до 2025 года является именно восстановление. «Несмотря на то что мы выиграли войну, нам нужно выиграть и мир, — приводит его слова The Washington Post. — Мы должны завоевать сердца тех, кто живет в разрушенных районах».

Боровшихся за свободу тамилок многие считают иконами феминизма. Действительно, трудно отрицать, что «Тигрицы» во многом изменили представление о возможностях женщин не только на Шри-Ланке, но и во всем мире. Феномен самоотверженной и яростной борьбы стал предметом исследования и вдохновения для многих ученых-феминистов, журналистов и людей искусства. Тем не менее мечты об эмансипации разрушились вместе с чаяниями независимости. По окончании войны камуфляж вновь пришлось сменить на сари, а из шалаша посреди джунглей вернуться на кухню.

Софья Мельничук